Начало пути

— Вам пакет, — отрапортовала я, протягивая ей конверт. Каменное лицо, каменное лицо...

— Ах, эти военные такие смешные, — она жеманно захихикала.

— Распишитесь, — отрубила я. Главное, чтобы они не подумали, будто я обращаю на них внимание. А то потом не отвяжешься. Пусть лучше думают, что я робот.

Не удивилась бы, если бы она поставила крестик. Она, однако же, написала своё имя и номер, хотя это и заняло куда больше времени, чем надо бы. Пока она пыхтела над пакетом, я оглядела её кружавчатую фигуру. Толста. И вид имеет потрёпанный. Пожалуй, правдивы слухи, которые ходят про неё. Видимо, бедняжке совсем нечем заняться. Ходить к этим одичавшим существам с мохнатыми лицами, которые даже не умеют говорить, и позволять им... И потом рожать. Меня передёрнуло. В её обязанности такое не входит, она просто должна присматривать за детьми, которых приносят из инкубатора генетики. Она, наверное, умственно отсталая, бедняжка.

Мужчин у нас держали за колючей проволокой. Подростками мы лазали туда, это был обряд посвящения: если сможешь пройти через их район и сохранить жизнь и невинность, значит, ничего тебе уже не страшно. Я прошла испытание, и меня приняли в банду, но про ту ночь мне до сих пор снятся кошмары. Пришлось прикончить троих или около того... Даже просто видеть их было отвратительно, а уж их лапы и дыхание... Конечно, воспитатели знали, что мы туда лазаем. Что убиваем их и погибаем сами (такое редко, но случалось). Но не особенно пытались воспрепятствовать, да и как бы они это сделали? Мне страшно представить, что было бы, если бы я тогда испугалась.

Честно говоря, в остальном жизнь на нашей планете - идеальна. И только одно всегда вызывало у меня какое-то замешательство: почему мозг мужчин настолько примитивнее нашего? В конце концов, мы существа одного вида. Я помню их глаза — тупые, полные ярости и ненависти, но ведь человеческие... Мне кажется, если их отмыть и причесать, они могли бы выглядеть вполне прилично. Если попытаться их учить, компьютер наверняка нашёл бы у некоторых какие-то способности, и их интеллект, возможно, удалось бы развить почти до уровня нашего... Конечно, всё это фантастика. Заикнись я о своих идеях, все бы решили, что я окончательно помешалась, мотаясь в космосе.

— Вот, расписалась, — кривляясь, она протянула мне бланк со своей корявой подписью. Знала бы она, как жалко и смешно мне на неё смотреть. Я развернулась на каблуках и замаршировала к выходу, борясь с искушением зажмуриться, зажать пальцами нос и рвануть бегом на цыпочках.

Закрыв за собой дверь, я, наконец, вздохнула свободно. Ни хрена себе — дисциплинарное взыскание! И всё за маленький вчерашний дебошик... Подумаешь, две бутылки "Будильника", сломанный стол и небольшая потасовка. И то всё обошлось бы миром, если бы робот-бармен не вызвал охрану. И из-за этого такое унижение?! Вот ведь старая шпрота! И что только она могла им посылать в конверте, я в недоумении... Небось ничего. Специально всё это затеяла, чтобы унизить меня. Ха-ха.

Мне отсалютовала капитан Кви — мой надёжный боевой товарищ, весёлый собутыльник и вообще лучший друг. В Кви хорошо уже то, что она-то уж точно ничего от меня не ожидает. Правда, её жена дико ко мне ревнует.

— Ну что, Темпера, понравился курятник? — ухмыльнулась она.

— Ага. А какие там девочки. Хочу жениться, да выбрать не могу.

Она сочувственно рассмеялась и кинула мне жетон на выпивку.

— Держи, а то вид у тебя обдолбанный. Приди в себя!

— Очень кстати. Мои-то у меня вчера отобрали. Шпроту не интересует, что я без опохмела могу случайно не вписаться и снести космолётом стену её кабинета. Мечтаю так сделать уже три года.

— Ха-ха! А сегодня опять в рейд?

— Да.

— О, мои любимые бессмысленные рейды. Какой кретин к нам полезет? Разве что заблудший олух, ничего не знающий о нас.

— Ну, зато повод поразмяться. Ощутить простор. Успокоить нервы. Иногда мне кажется, что я с лёгкостью могла бы и не возвращаться оттуда.

— Это да. Ты смотри, СНАЧАЛА отнеси Шпроте бланк, а уже ПОТОМ иди пить "Будильник". А то не ровен час сломаешь ей об голову стол, и вместо рейда побежишь с пакетом на камбуз.

— На камбуз-то я бы и не против. Там хоть перепадёт чего, — ухмыльнулась я.

Мы демонстративно отсалютовали друг другу и разошлись в разные стороны.

Увешанная орденами Шпрота сидела за своим широченным столом и смотрела на меня с нескрываемым злорадством. Я изобразила на лице самую мерзкую усмешку, на которую была способна, кинула на стол бланк, отдала честь и удалилась прежде, чем она успела вымолвить слово. Я нарочно закурила ещё в дверях. Шпрота этого терпеть не может. Пусть побесится.

Поигрывая в кармане жетоном, я затянулась во все лёгкие и с наслаждением выдохнула в потолок. Самая мерзкая часть дня завершена. Остался только рейд. Старый, добрый рейд… Но перед этим я хлопну "Будильника".

Я выбросила окурок и вошла в лифт. Он спускался минут десять. Наша станция имеет чудовищные размеры: она занимает полпланеты, имеет несколько космопортов и местами достигает нескольких километров в высоту. Чтобы облазить её всю — жизни не хватит. И мне в этом нагромождении камня, железа и стекла чудится красота... Если смотреть на неё с высоты, она кажется лёгкой и хрупкой, а над ней фиолетовое небо, которое на закате и восходе приобретает обалденный бутылочно-зелёный отлив. И все эти фиолетово-зелёные разводы и подсвеченные Гаммой тёмные тучи отражаются в стёклах нашей станции. Это действительно красиво! Эдакий апофеоз человеческого гения. Чужеземец вряд ли поймёт меня. Но я здесь прожила всю жизнь и сражалась за всё это.

— "Будильник" и две порции той оранжевой дряни, которая снимает сонливость и проясняет мозг, — я швырнула на стол жетон, и робот мигнул мне синей лампочкой, говоря, что заказ понят и принят.

***

Мой верный "Октопус" громадной железной глыбой завис над головой. С мигающими лампочками и сотней проводов внизу, подключённых к блоку питания, он действительно походил на осьминога. Я подпрыгнула, ухватилась за край люка и подтянулась внутрь.