Прекрасный игрок

Дыши носом, Ханна. Держи себя в руках.

– Хочешь чем-нибудь заняться сегодня? – выпалила я.

Вот вам и все спокойствие.

Он замешкался с ответом, и я уже готова была влепить себе пощечину за то, что не подумала: у него ведь могут быть другие планы. Например, работа. А после работы, например, свидание с девушкой. Или с женой. Я навострила уши, пытаясь уловить каждый шорох в потрескивающей тишине.

Прошла вечность, прежде чем он спросил:

– А какие у тебя будут предложения?

Вопрос со значением.

– Ужин?

Несколько долгих секунд Уилл молчал.

– Сегодня я занят. Позднее совещание. Как насчет завтра?

– Лаборатория. Я уже записалась на восемнадцать часов работы с микроскопом. Эти клетки растут очень медленно, так что у меня будет полное основание сделать себе харакири, если я напортачу и придется начинать все снова.

– Восемнадцать часов? Длинный денек получается, Зиггс.

– Я знаю.

Помычав себе под нос, он спросил:

– А во сколько ты должна сегодня появиться в лаборатории?

– Позже, – ответила я и, содрогнувшись, взглянула на часы.

Было только шесть утра.

– Где-то в районе девяти или десяти.

– Хочешь пробежаться со мной в парке?

– Ты бегаешь? – удивилась я. – Специально?

– Да, – ответил он, уже не скрывая смеха. – Не сматываюсь от погони, если ты это имела в виду, а просто упражняюсь.

Я зажмурилась, чувствуя знакомый позыв довести дело до конца, словно мне предстояло какое-то состязание или чертово задание. Этот дурак Дженсен!

– Когда?

– Через тридцать минут.

Я снова выглянула в окно. Едва рассвело. На земле лежал снег. Трансформация, напомнила я себе. И, закрыв глаза, произнесла:

– Пришли мне смской инструкцию, как туда добраться. Встретимся там.

Было холодно. Точнее, стоял такой дубак, что у меня вся задница заледенела.

Расхаживая взад-вперед, чтобы не замерзнуть, я перечитала смску Уилла. Там говорилось, что мы встречаемся у Инженерных ворот Центрального парка, на пересечении Пятой и Девятнадцатой. Утренний мороз обжигал лицо и просачивался сквозь ткань брюк. Надо было взять шапку. Надо было вспомнить, что я в Нью-Йорке, и сейчас февраль, и здесь только сумасшедшие ходят в парк в феврале. Пальцев я уже не чувствовала и вполне обоснованно опасалась, что от ледяного воздуха в сочетании с ветром у меня отвалятся уши.

Вокруг почти не было людей: только рьяные спортсмены и парочка юных влюбленных, прижавшихся друг к другу под высоким и тонким деревом. В руках у каждого был бумажный стакан, а в стакане – что-то горячее и вкусное на вид. Стайка серых птиц клевала землю, а солнце только-только поднималось из-за дальних небоскребов.

Всю свою жизнь я балансировала на тонкой грани между приличной девочкой и занудным ботаником, так что и прежде часто чувствовала себя не в своей тарелке: когда мне вручали приз за исследования в Массачусетском технологическом институте перед тысячами студентов и их родителей; почти всякий раз, когда отправлялась в тур по магазинам, и – самое запоминающееся – когда в одиннадцатом классе Итан Кингмен попросил ему отсосать, а я понятия не имела, как это можно было бы совместить с необходимостью дышать. Сейчас, глядя на светлеющее с каждой минутой небо, я бы с радостью променяла нынешнее утро на любое из этих воспоминаний – лишь бы оказаться подальше отсюда.

Не то чтобы меня пугала пробежка… ну ладно, в какой-то мере да. Бегать мне не хотелось. Я даже не знала толком, что такое спортивный бег. Но встречи с Уиллом я не боялась. Просто нервничала. Я помнила, каким он был – в его обращении всегда присутствовало что-то ленивое, гипнотическое. Нечто, просто источавшее сексуальную ауру. Раньше мы никогда не общались один на один, и я опасалась, что мне не хватит выдержки.

Брат дал мне задание: начать жить более полной жизнью. Конечно же, он знал, что верный способ заставить меня действовать – это дать почувствовать свою никчемность. И хотя я ничуть не сомневалась, что Дженсен не собирался отправлять меня на свидание с Уиллом и – давайте уж взглянем правде в глаза – укладывать к нему в постель, я должна была понять, как Уилл думает, взять несколько уроков у мастера и приобрести его ценные социальные навыки. Просто надо было представить себя секретным агентом, работающим под прикрытием: войти, выйти и остаться невредимой.

В отличие от моей сестры.

После того как на Рождество семнадцатилетняя Лив закрутила роман с Уиллом – девятнадцатилетним, с серьгой в ухе, играющим на бас-гитаре, – я многое узнала о том, каково приходится девушке-подростку, втюрившейся в плохого парня. Уилл Самнер был олицетворением такого парня.

Все они липли к моей сестре, но ни о ком Лив не говорила так, как об Уилле.

– Зигги!

Я вскинула голову на звук своего имени и оценивающе уставилась на того, о ком думала и кто как раз шагал ко мне. Уилл стал выше, чем я помнила: худощавый, с вытянутым торсом и длинными руками и ногами – настолько, что должен был казаться неуклюжим, однако почему-то не казался. В нем всегда было что-то притягательное и неотразимое, не имевшее никакого отношения к классически правильной внешности, и все же мужчина моих воспоминаний четырехлетней давности был бледной тенью того, кого я видела сейчас перед собой.

Улыбка у него осталась такой же: чуть кривой, медлительной и оттого придающей лицу неизменно озорное выражение. Приближаясь ко мне, он оглянулся на вой сирены, так что я смогла разглядеть его профиль, щетину на подбородке и длинную загорелую шею над воротничком спортивного свитера.

Когда Уилл подошел, его улыбка стала шире.

– С утречком, – заявил он. – Так и думал, что это ты. Помню, ты всегда так расхаживала, когда нервничала по поводу школы или еще чего-нибудь. Доводила свою маму до истерики.

Недолго думая, я шагнула вперед, обвила руками шею Уилла и крепко его обняла. Не помню, чтобы мы прежде стояли так близко друг к другу. Он был твердым и теплым. Я закрыла глаза, почувствовав, как он прижался лицом к моей макушке.

От его низкого голоса дрожь отдалась во всем теле.

– Так приятно тебя видеть.

Секретный агент Ханна.

Я неохотно отступила на шаг, втянув носом смесь свежего воздуха и запаха его мыла.

– Я тоже рада тебя видеть.

Из-под вязаной шапочки выбивались взлохмаченные темные пряди и смотрели ярко-голубые глаза. Уилл подошел ближе и водрузил мне что-то на голову.

– Я подумал, что тебе это понадобится.

Подняв руку, я нащупала плотную шерстяную шапку. Ох, он был так обезоруживающе любезен.

– Спасибо. Может, мне все-таки удастся сохранить уши.

Ухмыльнувшись, он сделал шаг назад и оглядел меня с ног до головы.

– Ты выглядишь… по-другому, Зиггс.

Я рассмеялась.

– Никто уже не называл меня так целую вечность, не считая родных.

Его улыбка померкла. Какую-то секунду он напряженно вглядывался мне в лицо, словно надеялся, что при определенном везении настоящее имя выступит у меня на лбу. Он всегда называл меня Зигги, так же, как братья и сестра: Дженсен, конечно, а еще Лив, Нильс и Эрик. До отъезда из дома я всегда была просто Зигги.

– И как же обращаются к тебе друзья?

– Ханна, – тихо ответила я.

Уилл продолжал сверлить меня взглядом. Он смотрел на мою шею, на губы, а затем уделил какое-то время глазам. Энергия, разлившаяся между нами, была ощутима почти на ощупь… но нет. Наверное, я поняла его совершенно неправильно. В этом и заключалась главная опасность Уилла Самнера.

– Итак, – начала я, задирая брови. – Пробежка.

Уилл моргнул, словно только сейчас понял, где мы.

– Точно.

Кивнув, он натянул шапку пониже на уши. Сейчас Уилл выглядел совершенно другим человеком – отутюженным и успешным, но, присмотревшись, я увидела чуть заметные точки там, где раньше были серьги.

– В первую очередь, – сказал он, и я поспешно перевела взгляд на его лицо, – я хочу, чтобы ты остерегалась гололеда. Тут хорошо чистят дорожки, но, если считать ворон, можно сильно расшибиться.