Страница 21 из 23
Ханс Хенрик Бьёрнссон был в особо тяжелой форме подвержен тому недугу, который иные называют «вождеманией», а иные – «звездоманией». Симптомы у нее ясные. В присутствии вождя или звезды больной лишается дара речи и теряет волю. Мысли вылетают из его головы, а лицо превращается в собачью улыбку, даже язык вываливается характерным образом. Этот коварный недуг поражает самых разных людей и способен превратить благородных господ в слюнявых болонок.
В этом смысле я достойная дочь своего отца, только у меня мания подобострастия распространяется не на властителей, а на творческих личностей. Мне было легко очаровать таких дедушкиных друзей, как Вильхьяльм Тоур, который некоторое время побыл министром иностранных дел, а также Оулава Торса и его тезку – короля Норвегии. Зато я весь день трепетала, стоило Марлен Дитрих заглянуть в Бессастадир. Я, знавшая немецкий чуть ли не как родной, не смогла выдавить из себя ни слова, когда меня, семнадцатилетнюю, представили звезде, и только пролепетала что-то по-датски, едва мне удалось длинным ногтем поскрести ее ладонь при рукопожатии. Я никогда не видела более красивой женщины (кроме, разве что покойной графини Грейс Келли), и они с бабушкой, как ни странно, быстро нашли общий язык. Бабушка ходила вместе с немецкой звездой по всему дому и даже заполучила ее к себе в союзники в споре с дедушкой, потому что она согласилась с ней, что ковер в большом зале Бессастадира должен быть не серый, а зеленый.
Та же история повторилась, когда мы с Бобом в Брюсселе увидели Чета Бейкера, а потом повстречали его в пивбаре. Боб был превеликий звездознатец и был способен пролезть куда угодно, у него был этот специфический американский талант: стоило ему единожды взглянуть человеку в глаза, как тому уже казалось, что они с ним знакомы чуть ли не со школьной скамьи. И конечно, он подлетел к Чету и представил ему меня как свою новую невесту, хотя они с ним сроду не встречались. Но тут я потеряла дар речи и как дурочка поздоровалась с джазменом по-немецки. Он предстал передо мной в виде большерукого рыбака из Стиккисхольма, который выпил не один залив и выблевал обратно. У него не хватало зубов, а из лавовой глыбы его лица струился голос, подобный чистейшему роднику: «I get along without you very well…»[69]. Но у меня всегда было такое ощущение, что слушателям хочется скинуться ему на красивую улыбку. Гораздо позже я услышала, как он попевал в копенгагенском парке Тиволи, но к тому времени родник уже забился илом.
Людей, страдающих вождеманией, конечно же, легко завлечь в свиту сильных. Разумеется, папа был похож и на представителя немецкого народа: униженный обладатель гордой осанки, отпрыск знатного рода, лишенный будущего. Но по своей сути он вовсе не был нацистом. Ему были симпатичны все люди, а его единственным другом в Аргентине после войны был чистокровный еврей. Он принял эту ересь не потому, что сам по себе был сторонником этой мощной идеологии, а потому, что дал болотным огням власти увлечь себя. «Хьяльти» и его сотоварищи были мастерами иллюзий. И их нацизм со всем его «шиком» сразил папу, совершенно сбил его с толку. Он принял свою слабость за силу, а униформу – за доказательство того, что он принят в приличное общество.
Вместо того чтоб стать сыном новой Исландии, он примкнул к палачам Европы. Это была его «жизненная драма», факт, от которого он так и не смог убежать. Словно бродячая собака, скитался он по разным странам, но так и не смог избавиться от ошейника с меткой «SS». Даже мама, которая, стосковавшись по мужским объятьям, вновь пустила его к себе, не смогла снять с него этот ошейник. И даже смерть не смогла. Память о нем навечно помечена теми ошибками, которых он наделал в тридцатилетнем возрасте. Как сказал старый Йенс с хутора Малые Нужники: «Каждый день – Судный».
Как бы истолковал ошибку моего отца великий Фрейд? Большинство сыновей рано или поздно совершают свое отцеубийство. Счастливчики – самостоятельно, остальные – с помощью наемников, а папе потребовалась целая немецкая танковая армия, чтобы отомстить за свое поражение в битвах при Рейкьявике, Вайле и Киле.
Нет ничего нелепее мести труса, но и нет ничего страшнее.
33
Элдон Хит
2009
Элдон Хит зовут человека, который живет в Австралии. Я там не бывала. Но он усердно пишет мне в конце своего дня, а у меня это утренняя почта. Я просматриваю ее вместе с некрологами в прессе и, если захочу, отвечаю. По большей части это просто какие-то несносные кишечные извержения. В старину говорили, что антиподы ходят на головах. Насчет Элдона это вполне может быть правдой. Его мысли не доходят выше пояса, а зона пояса, кажется, заправляет всей его жизнью. Правда, я сомневаюсь, что он может сочинять этим местом стихи, но разум у него точно весь вот там – в двойном кожаном мешочке.
Элдон работает в мускульном зале в центре Мельбурна начальником над мышцами. Он сообщает мне новости о своем теле, как исландцы – о погоде: «Я пришел домой, три часа прозанимавшись с Бодом силовыми упражнениями. Так напрягаться после рабочего дня тяжело, и он после этого был, как ухайдаканный лимон, но мы, конечно, будем стараться еще лучше после того письма, которое ты написала на прошлой неделе».
Ах, какая я сволочь!
«Сегодня вечером мы постарались на славу: 60 минут на велотренажере, потом штанга и все такое. Бод поднял 135 кг лежа, а это редкость. Мы вышли оттуда последние, после того, как Джефф сдался. Я уже говорил, что он победил в позапрошлом году, а в прошлом занял второе место, а первое – Гектор. Но Бод сейчас стопудово их всех перегнал. Вот что значит поддержка Мисс Мира! Он продолжает наращивать мышечную массу. Сегодняшние показатели такие: вес – 89, масса – 43, рука – 36, грудная клетка – 67, талия – 45, ляжка – 41. Завтра обещаю более хорошие показатели. А количество яиц попробую сократить до 6.
С любовью, твой Элдон».
Подчеркиваю, этот упрямец пишет на весьма продвинутом современном языке женщине, которая учила английский в барах Гринвич-Виллиджа году в 1950-м. Лова была так мила, что растолковала все это мне, и так любезна, что не задавала никаких вопросов.
Пусть Линда и дальше мучит этого уникума безо всякой пощады. Он же совсем безмозглый и о своем теле говорит в третьем лице, как будто это его собачка, и называет его Бод: «Дал Боду на завтрак семь яиц», «Бод сегодня хорошо постарался», «Бод передает привет». Линда участвует в этом балагане и просит передать привет Боду, говорит, что жаждет видеть его и надеется, что в нужный момент он будет «in shape»[70]. Но королева красоты предъявляет жесткие требования к результатам: она общается только с победителями. Грядет Мельбурнский чемпионат по бодибилдингу, и наш знакомец просто из кожи вон лезет. Под вечер он приходит домой разгоряченный и жарит на своем плоском животе яичницу, а на лбу – бекон, потом он, горемычный, накачивается стероидами и тем, что он называет «протеиновые коктейли» (Лова говорит, что их пьют во всех спортбарах мира).
Я начинаю подумывать, не нарастить ли и мне «мышечную массу» стероидами, но Лова говорит, что я и без них достаточно вспыльчива, хотя я и не устраиваю настоящих стероидных психозов с характерными воплями и закатыванием глаз. Ее родственник по телесной линии плохо кончил из-за такой диеты: он пришел на званый обед к родне, грудь – колесом, руки – крыльями, поотгрызал им все ножки от столов, а под конец вляпался в городе Сельфоссе в грязнющее дело об изнасиловании; впрочем, на самом деле он там не насиловал, а просто носился, потому что у стероидов есть один побочный эффект: от них мужской инструмент превращается в горошину.
Это все справедливо в отношении Элдона, которого я иногда называю «Елдон», а иногда даже «Челдон». Он совсем сбрендивший.
«Завтра Бод начинает загорать. До чемпионата – три недели, у нас все полным ходом. После победы мы планируем продолжать тренировки, потому что Бод хочет быть в хорошей форме, когда доберется до Лондона. И конечно, запрет на секс остается в силе. Линдина мышца – это запретная зона».
69
Мы с тобой ладим очень хорошо (англ.).
70
В форме (англ.).