Страница 23 из 23
По-немецки «мелкие монеты» – pfe
Но вот мы приехали сюда: вновь объединенная семья из трех человек, в новой стране, новом городе, с новой судьбой.
После того, как дедушка спас папу от ареста его самого и его счетов, молодой человек больше не пожелал принимать от него никакой поддержки, тем более финансовой, так что мы жили в холодной каморке на верхнем этаже сужающегося кверху кирпичного дома, словно сошедшего со страниц «Исландского колокола»[73]. Я насчитала 133 ступеньки вверх, а вниз – 132. «Дорога наверх всегда дольше, чем вниз», – говаривал папа Ханси. Вид из окна кухни был запоминающимся: ступенчатые фасады, немецкие средневековые башни и широкий горизонт – вся Европа. Папа записался на фашистскую кафедру и стал специализироваться по гитлеровским идеям и арийским мифам. Руны «SS» захватили его мертвой хваткой, как я уже говорила, но он долго не хотел ставить жену в известность об этой своей безумной любви. Мама выросла в Брейдафьорде, куда никакие бредни не доплывали с тех самых пор, как в 1002 году к берегам Флатэй прибило христианство. Она была дева с непорочным сознанием.
Но когда настала первая военная весна, расчет оказался неизбежен. Я помню разговор в кухоньке, в низкой мансарде у раскрытого окна в мае сорокового. Мама стояла у окна, папа – в проходе, а я – между ними у крошечного кухонного стола и рьяно раскрашивала исландский флаг, гордо парящий над крышами безлюдного хутора, словно ковер-самолет без пассажиров.
Мама: «В армию? Зачем? За кого… за что ты хочешь сражаться?»
Папа: «Я буду сражаться плечом к плечу с друзьями».
Мама: «Ханси, я тебя умоляю. Ну что исландцу делать на войне? Разве исландцы когда-нибудь ходили на войну?»
Папа: «Нет, до сих пор у них на это пороху не хватало».
Мама: «Ну и слава богу, что не хватало!»
Папа: «Маса, сегодня утром Исландию оккупировали».
Мама: «Да что ты говоришь!»
Папа: «Я слушал двенадцатичасовые новости по радио у Петера. Он может слушать английское радио „Би-би-си“».
Мама: «Это же, вроде, запрещено?»
Папа: «Да. Но он член партии, его никто ни в чем не заподозрит. Сегодня утром они захватили Исландию. Без единого выстрела».
Мама: «И слава богу».
Папа: «Слава богу? Это только доказывает, какие исландцы слабаки».
Мама: «Ханс Хенрик! Да что на тебя нашло? Ведь даже Дания не пыталась защищаться».
Папа: «Нет. Датчане, конечно, поняли, что лучшая защита – сдаться».
Мама: «В каком смысле?»
Папа: «Тогда они окажутся на правильной стороне, и им не придется бояться, что в их стране разразится война. Они смогут спать спокойно, когда через датское небо полетят снаряды. Датчане будут в безопасности, как пуночки во время бурана. Ведь целью будут не они, а Германия».
Мама: «Ты думаешь, англичане не попытаются освободить Данию?»
Папа: «А зачем им это делать? Да на эту Данию всем плевать! Подумаешь, пара свиноферм да два пивзавода…»
Мама: «Зачем ты так говоришь про… про свою родину? А ведь датчане так хорошо относились к твоему отцу…»
Папа: «Отец на этот счет не обольщается, хотя и женат на датчанке. Он прекрасно понимает, что страны не помогают друг другу, каждый сам за себя».
Мама: «Разве англичане не ввязались в эту войну из-за Польши?»
Папа: «Англичане думают только о своем Лондоне. Они только одного боятся: что Германия будет видна из Дувра».
Мама: «Ханси! Я не понимаю этого… всей этой… завоевательности… Вот почему немцам захотелось заполучить все эти страны? И что они будут делать с этими странами? Не станут же они жить в Польше или в Норвегии… Разве им не нравится просто жить у себя на родине? Ведь у них такая хорошая страна…»
Папа (шепотом): «Маса, попридержи язык!»
Мама: «Как будто наш язык тут кто-то понимает!»
Папа: «Вильфрид с нижнего этажа учится со мной на одной кафедре. Он по-исландски читает как воду пьет».
Мама (тихо): «Ханси, разве ты не видишь, какое это безумие? Сколько ему… этому человеку…»
Папа: «Маса, тсс!»
Мама (быстрым шепотом): «Сколько стран этому человеку нужно завоевать? Сейчас я скажу, как мама: он что, не может просто прокатиться по ним на поезде, если ему так уж захотелось посмотреть мир? Это как будто… вот как если бы нашему Эйстейну со Свепнэйар вдруг втемяшилось в голову завладеть всеми островами Брейдафьорда. Тогда бы он больше не смог вести хозяйство – у него все время бы уходило на то, чтоб удерживать эти земли. Кто имеет все, тому ни от чего нет проку, как говорит мама».
Папа: «Мама, мама… А вот если бы… если б у него отобрали острова Грасэй и Лингэй? Разве он не имел бы права потребовать их обратно? Прошлая война окончилась для Германии унижением. Мы имеем право…»
Мама: «Ханси, ради бога, не надо говорить мы!»
Папа: «А как же Судетский округ, Пруссия, Эльзас? Ведь это все – немецкие земли».
Мама: «Ага, а еще и Норвегия, Дания и Исландия в придачу! Ханси, ты понимаешь, что все это… просто-напросто мания величия?»
Папа: «Исландия?»
Мама: «Ты же сказал, что сегодня утром Исландию заняли?»
Папа: «Да, но не немцы».
Мама: «Ну? А кто же?»
Папа: «Исландию захватили англичане. Мы стали британской колонией».
Мама: «Англичане?»
Тут в разговоре возникла пауза. Я продолжила раскрашивать исландский флаг, но карандаш совсем затупился, и в синем остались незакрашенные места. Тем не менее я не посмела протянуть руку за точилкой, лежавшей на лавке возле мусорного ведра. Когда великие державы начинают войну, маленькому народу лучше смирно сидеть и ждать. До мамы дошел смысл новостей.
Папа: «Теперь ты поняла, что я говорю?»
Мама промолчала, повернулась к раковине, неуклюже открыла кран и надолго застыла, уставившись на струю.
Папа: «Не трать попусту воду. Говорят, летом ее уже может на всех не хватить».
Она потянулась за ковшом, наполнила его наполовину, затем закрыла кран и поставила ковш на конфорку, забыв включить газ. Затем она повернулась к папе, который все еще стоял в проходе в белой рубашке с засученными рукавами, опираясь локтем о дверной косяк и той же самой рукой убирая волосы со лба.
Мама: «Значит, они… Исландия вся захвачена?»
Папа: «Да».
Мама: «И острова?»
Папа: «В Брейдафьорде? Скорее всего, тоже».
Мама: «Но… их же так много…»
Я представила себе: две тысячи солдат завоевывают две тысячи островов. И потом стоят там на часах – по одному на каждом островочке, навытяжку, с ружьем на плече. А вокруг в воде тюлени, словно неведомое жирное морское войско.
Вот такой была первая мысль мамы, мысль, которой иногда давали волю жители Брейдафьорда. Мир, в котором мы жили там, был особенным и не всегда считался частью Исландии. Как выразился один брейдафьордский бонд, на Островах жить хорошо, но плохо, что вокруг них горы – датские. А когда в 1944 году Исландия наконец стала независимой, бабушка будто бы сказала: «Ну вот, теперь мы, наверно, с ними, болезными, торговлю наладим». Она всю свою долгую жизнь была датской подданной, жила под датским флагом, но никогда не склонялась перед этим фактом, никогда не подгоняла свою душу под датскую одежку. Разве не свободен тот, кто считает себя свободным? Мне кажется, что именно такая участь уготована нам, исландцам, в грядущие века, при том что уже сейчас зарубежные фонды стремятся заграбастать нашу страну себе. Нам придется вообразить, что мы ровня другим народам. Как мы и делали веками. Едва ли такой народ так много живет внутри собственной головы, как исландцы. Бабушка как-то рассказывала мне про Гвюдрун с Попова берега, которая стала жертвой Разбойного набега[74], а после сказала: «Это меня только внизу обесчестили, а в голове я еще невинная». Эти слова да вышить бы золотом на нашем флаге!
73
Историческая трилогия известного исландского писателя Халлдора Лакснесса.
74
Вымышленный эпизод, однако, содержащий аллюзию на т. н. «Турецкий набег» – нападения алжирских пиратов на южное и восточное побережья Исландии в XVII веке, во время которых десятки исландцев были захвачены в плен и проданы в рабство.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.