Дантон

Дантон невозмутимо продолжал.

Следующую часть суммы можно реализовать так. У него есть на примете лицо, которое под поручительство родственников может дать немедленно тридцать шесть тысяч. Об этом уже все договорено. Остаются пятнадцать…

Дантон постарался изобразить одну из своих самых очаровательных улыбок.

Относительно этих пятнадцати он целиком и полностью уповает на своего будущего тестя, если уважаемый господин Шарпантье согласится стать таковым.

Адвокат встал и почтительно поклонился.

Старик сидел, точно пришибленный. Он силился понять и никак не мог. Когда, наконец, понял, еще раз взглянул на Дантона.

На этот раз в его взгляде было уважение и признание. Вот так хватка! Вот так умение браться за дело!

Да, такой далеко пойдет!

Шарпантье поверил молодому человеку и поверил в него. И он почти наверняка знал, что не пожалеет об этом.

Дантону неслыханно повезло.

Он не все рассказал папаше Шарпантье о существе комбинации, участником которой с помощью всесильного случая он оказался.

В том самом доме на одной из наиболее неказистых парижских улиц, где помещалась его скверная квартира, проживала некая мадемуазель Франсуаза Жюли Дюоттуар. Дантон хорошо знал эту уже не первой свежести девицу по Труа, где Франсуаза владела солидной недвижимостью.

Что привело ее в Париж?

Девушка откровенно призналась Жоржу, что вот уже несколько лет влюблена в одного столичного адвоката.

Казалось бы, ничто не мешает их счастью. Но возлюбленный заявил, что не пойдет под венец с Франсуазой, пока не будет обладать достаточными средствами, которые он рассчитывает получить, продав свою должность. Однако вот уже четыре года, как сделано объявление, а провести сделку не удается: то ли все люди обеднели, то ли ослабела тяга к судейским магистратурам…

Жорж чуть не подпрыгнул от радости. Добыча сама плыла к нему в руки! Он сразу увидел, какую пользу можно извлечь из услышанного рассказа. И тотчас же предложил Франсуазе свои услуги.

Мадемуазель хочет соединиться с возлюбленным? Для этого тот вынужден продать свою должность? Ничего нет проще. Покупатель налицо, вот он, сам Жорж Дантон. Правда, у него нет денег. Но мадаммуазель, отнюдь не стесненная в средствах, может его ссудить ради мечты своей жизни?

Франсуаза прослезилась и расцеловала Жоржа. Однако тут же заявила, что всей требуемой суммы дать не может. В ее распоряжении было якобы всего тридцать шесть тысяч, каковые она и согласилась предоставить своему спасителю под нотариально заверенное поручительство его родных.

Нечего и говорить, что Жорж против этого не возражал.

Нечего говорить также, что имя адвоката, продавшего должность, было Гюэ де Пези.

Дальше все пошло, как в сказке, и закончилось самым лучшим из всех возможных концов.

Господин Гюэ де Пези получил искомые деньга, Франсуаза и Габриэль — любящих мужей, старый Шарпантье — многообещающего зятя.

Но всех больше приобрел Жорж Жак Дантон.

Он оказался обладателем красивейшей из женщин и примернейшей из жен, в его распоряжении были выгодная должность и кредит богатого коммерсанта, а впереди открывалась широкая дорога к материальному благополучию и успеху.

Да, этот 1787 год был для него удачным. Он компенсировал за все долгие мытарства и ожидания.

Перелистывая справочник 1788 года «Современный Париж», любопытный читатель мог обнаружить на странице, посвященной Торговому двору, следующее указание:

«№ 1. Кабинет г. д’Антона, адвоката при Королевских советах».

Итак, еще два года назад никому не известный провинциал теперь громко заявил всему Парижу о своем существовании.

Господа клиенты!

Сиятельные принцы, герцоги и маркизы!

Преподобные отцы!

Почтенные буржуа!

Все, кто имеет нужду в адвокате и золото в кошельке, приходите на улицу Кордельеров, к дому № 1, ныряйте в широкую арку, ведущую на Торговый двор, поднимайтесь по парадной лестнице на второй этаж, и там на массивной дубовой двери вы увидите дощечку с той же надписью:

«Кабинет г. д’Антона, адвоката при Королевских советах».

Смело звоните, и отказа не будет!

Ибо обладатель сих апартаментов, человек даровитый и энергичный, который к тому же погашает огромный долг, ныне берется защищать любые дела при одном лишь условии: чтобы они оплачивались большим гонораром!

Сразу вслед за женитьбой Дантон покинул свою неуютную квартиренку на улице Мовез-Пароль. Теперь он должен был начинать настоящую жизнь.

После непродолжительных поисков он остановил свой выбор на Торговом дворе. Здесь в солидном пятиэтажном доме сдавалась обширная квартира. Жорж осмотрел ее и остался доволен.

Вскоре на улице Кордельеров застучали молотки, а еще через короткое время подкатили фуры, доверху загруженные разнообразными предметами.

Прошло два-три месяца, и квартиру в доме № 1 было не узнать.

Стены покрылись тиснеными обоями, цветным шелком, дорогими панелями и зеркалами.

В прихожих и салонах появилась мебель — ореховые и красного дерева шкафы, инкрустированные перламутром и крытые шлифованной медью столы, столики и бюро, пузатые комоды, кресла и пуфы, искусно обтянутые бордовым утрехтским велюром.

В буфетах сверкали дорогие сервизы, кладовые ломились от провизии и вин. И две краснощекие горничные без конца суетились, наводя на все лоск и глянец.

А чего стоил кабинет Дантона!

Письменный стол, крытый зеленым сукном, казался гигантским саркофагом. Справа от стола располагались отделанное бронзой массивное бюро и узкая оттоманка, слева — маленький столик и несколько стульев для посетителей. По стенам тянулись восемь шкафов, плотно набитых книгами, газетами и картонными папками. Убранство комнаты дополняли два высоких бронзовых канделябра, стоявших по обе стороны стола.

Да, теперь господин адвокат мог не краснеть перед своими клиентами. В таких хоромах не было зазорно принять и министра!

Министры действительно появились.

Сам Ломени де Бриен, генеральный контролер финансов и земляк Дантона, ведет с ним переговоры. Его подзащитным становится будущий хранитель государственной печати Луи Франсуа де Барантен. Принц де Монбарей, маркиз Кле де ля Девез, виконты Кайла и многие другие видные аристократы обращаются к нему с просьбами и поручают тяжбы.

И потомок шампанских мужиков Жорж Жак Дантон не подводит своих родовитых доверителей.

В звучных речах он прославляет доблесть знатных на государевой службе и на полях сражений. Он хлопочет об утверждении их титулов и денежных интересов. Он обосновывает их наследственные права и привилегии. Он щедро расшаркивается перед царедворцами и королями.

Правда, очень часто молодой адвокат говорит и о другом.

Он в изобилии защищает дела о буржуазной собственности, о материальных претензиях корпораций и отдельных лиц податного сословия.

Иногда не пренебрегает даже тяжбами ремесленников и крестьян.

И всюду Дантон оказывается на высоте.

Каждый раз он прекрасно играет свою роль.

Сильный, высокий, безобразный, он очень импозантен в своей черной мантии с большим белым жабо, в белом парике и четырехугольном токе.

Когда он поднимался к барьеру, публика настораживалась. Он начинал говорить, и его речь шла под аккомпанемент непрерывных рукоплесканий.

Как он говорил! Голос его был необъятным. Казалось, он может перекричать любую стихию. Он никогда не писал своих речей. Он импровизировал. Импровизировал блестяще. Он мог выступать с равным успехом на любую тему. Почти все дела, за которые он брался, были выиграны.

За два года службы в Королевских советах Дантон достиг многого. Он оплатил меблировку своей квартиры, рассчитался с папашей Шарпантье и приступил к возмещению главного долга.

Для делопроизводства были наняты два клерка: давнишний знакомый Жюль Паре и некто Дефорг, молодой человек, отличавшийся усердием.