Страница 14 из 73
55
Тюфякин без ревности смотрел на их ухаживания. Однако когда Роган Гемене взял мою ножку и поднес ее к губам, то он сильно закашлялся. Полез за моей ножкой и князь Крой-Гавре, но сам чуть-чуть не задохся. Из остальных приглашенных я припоминаю графа Жерсей, генерала, имя которого я совершенно забыла, кажется, виконт Лагамелиней, граф Партуно Гомар, который отозвался с большим уважением о трудах мужа. Ему вторил Гумбольдт, говоря о моем муже, как о новом светиле; мне очень польстили их похвалы, и когда, сойдя с лестницы, я давала моему лакею ногу, чтобы он надел дульеты, то сам Гумбольдт, с живостью молодого человека, выхватил дульету у лакея, надел бережливо одну из них, а Гомар взял другую, любуясь ими и ожидая очереди. Гомар спросил меня, сколько я буду брать за мой вечер.
— Четыре тысячи франков за час, с каждого слушателя.
И, вообрази, на другой день посыпались карточки с приглашениями на обеды. Также звали три австрийские князя. Верно, цена подходящая.
Жиске, префект полиции, хотя ему было с небольшим сорок лет, несмотря на молодые годы, был приглашен на вечер. Он до глубины сердца тронул меня тем неподдельным восторгом, с которым слушал меня и видимо любовался мной, и проводил нас до кареты. Через несколько минут карета остановилась, и мой Жиске впрыгнул в нее с отвагой пожарного. Старики правы, не приглашая людей моложе их на свои вечера. Я очень обрадовалась ему и усадила напротив себя, рядом с матерью. Я всегда езжу в четвероместной карете, чтоб платья не съеживались и не мялись, и я охотно отдала ему мою ногу на съеденье, затем обе. Мать моя дремала или казалась спящей. Он у меня оставался до трех часов утра. Я очень люблю Жиске, он мой самый верный друг, и всю полицию его обожаю. Я переговорила с ним о затеваемой школе для князя Тюфякина. Первоначальную мысль он совершенно одобрил; это единственное средство развлечь старика. Он мне посоветовал обратиться к Луизе Мейер в улице Сен-Мартэн, № 22, отдающей клавикорды напрокат, продающей ношеные платья, всякий хлам и т. д.
— Поручите ей вести дело. Это женщина примерной честности, она берет десять процентов, работает за десятерых, бьется из-за каждой копейки и в каждой ко-
56
пейке вам отдаст отчет. Вы останетесь довольны. Вы будете иметь меньше забот, содержание вам обойдется несравненно дешевле и вам не будет никаких хлопот. Как практично!
№ 11
Понедельник, 25 декабря (1833 года)
Я увезла с собой Полину на пятнадцать дней. Мы сегодня танцуем у Тюфякина. Я увожу Полину каждую субботу вечером. Она у меня гостит до утра понедельника. Когда бал у Тюфякина, то я отвожу ее во вторник.
№ 12
4, 5, II, 12, 18, 19, 25, 26 января 1834 года
С каким нетерпением я ожидаю этих дней. Я, однако, хожу дежурить исправно к Тюфякину. 13-го и 27-го мы танцуем. Полина всем нравится. Я была на бале королевы бельгийской. Так много было выпито на этом бале, что король запретил подавагь вина на балах.
№ 13
Февраль 1, 2, 8, 9, 15, 16, 22, 23
Все эти вечера мы проводим у Тюфякина и заходим иногда днем. Полина очень мила и совсем обворожила старика. 10-го бал у Тюфякина.
№ 14. ДЕВИЦЕ МЮЕЛЬ
Среда, 12 февраля 1834 года
Как скучно, что ты нездорова. Масленица в разгаре, по милости лорда Сеймура, бульвары кишат народом. Много верхом, в самых разнообразных костюмах. Экипажи лорда Сеймура тянутся один за другим и переполнены замаскированными молодыми людьми, которые несколько раз проехали между двух рядов экипажей, бросая конфетти и муку в народ и даже в мой брег. Я тут очень чинно сидела около бульваров. Покрытые с головы до ног мукой, мы пожелали позабавиться и сами. Я не вытерпела и просила лорда покутить с ним вместе. Он
57
нас принял очень охотно, но с условием, что я допущу моих замаскированных воспитанниц, разумеется, с Луизой Мейер, присоединиться к нам. Мы разместились наудачу, но попарно, каждый кавалер имел свою даму. Мы часто менялись. Мы все одеты были дебардерами, как и ученицы мои; одна Луиза Мейер одета была Пьерро. Мы неистовствовали так, что лучше выдумать трудно. Демидов, одетый весь в розовом атласном жюстокоре, галопировал на белой лошади, кидаясь во все стороны со своей мукой, так что лошадь пала под ним, и мы его приняли в наш экипаж с криком неподдельной радости.
Мы кутили целых три дня, так что я могла едва выспаться к отправке из Куртильи. Я некоторых из них нарядила в костюм французской гвардии. Мы, миновав заставу, попали в Гран-Сен-Мартэн, загородный трактир, содержимый Денойэ. Давка была ужасная. Моим девчонкам бока порядочно намяли, пока они нас оберегали. Мы толкались по этим бастрингам и ничего замечательного не видели. Я видела как сквозь сон быка, шествующего в Палэ Рояль, окруженного несметной толпой с трубачами впереди. Их, говорят, встречает в Палэ Рояле герцог Орлеанский и завтракает с этой толпой. Я вовсе не желала его видеть. Я спросила сержанта, где же настоящий канкан, и, подобрав юбки, сделала ему мое пресловутое па.
— Я приехала сюда и хочу видеть «бурный тюльпан». Мне сержант отвечал:
— В участке, прекрасная дама.
Вот единственно умная вещь, которую мне удалось слышать в течение всей длинной ночи. Две из наших дам повздорили (герцогиня Д. и графиня Л<егон> из-за какого-то школьника). Это было в «Ванданж де Бургонь» Сцену эту будто бы предсказывает Люше в книге «Сто один», за год назад, в 1833 году. Лорд Сеймур протестовал против этого описания; взялись исполнить его программу (лорд Сеймур протестовал против некоторых неточных подробностей). Этот молодой мальчик оказался бароном де Шассирон, ему едва шестнадцать лет; он нас очень забавлял, выделывая действительно невозможные фигуры им представляемого Христофа Колумба с графиней Л<егон>. Не знаю, право, мы ли исполняли программу Люше или это было в воздухе самых заведений. Герцогиня Д. уехала в слезах, получив здоровенную оплеуху. На другой день Тюфякин мне задал поря-
58
дочный нагоняй. Дело почти доходило до разрыва. Я ему объясняла, что взяла мою школу, чтобы они ознакомились с mise en scene1, чтобы они, наконец, имели понятие о couleur locale2, что я их взяла с собой, чтобы он не подумал ничего дурного — и разревелась, как ребенок. Тут мой добрый старик растрогался и сказал мне:
— Я вам все, кажется, позволяю, но не таскайтесь, ради бога, по грязным трактирам.
№ 15
Март 1, 2, 8, 9, 15, 16, 22, 23, 29 и 30
... 3 бал. Мы праздновали масленицу — до 9 марта, а начали 9 февраля. Я весь месяц провела с графом Валевским. Он вернулся из Алжира героем. Он поляк и сын Наполеона и вальсирует как бог. Герцог Орлеанский дуется, герцог Немурский жмется, точно аршин проглотил, Морни сбежал, д'Альбон мне наговорил дерзостей: у него на другой день была дуэль с Лютероде. Лютероде очень гордится, что ходит с подвязанной рукой, я его вожу в моей коляске по Елисейским полям. Тюфякин читает мораль, но ничего не берет: мои паутинные нити перепутались. Оно так и следует. 10-го Полина вернулась с отцом. Он мне не на шутку куры строит. Милости просим. Он мне подарил сорок тысяч франков за мои хлопоты и заботы о дочери. Это гораздо остроумней всей остальной масленицы. Кажется, графиню Л<егон> пригласили уехать в Брюссель, чтобы дать успокоиться скандалу. К счастью, я все время не снимала маски, хотя было очень душно.
№ 16. ГРАФИНЕ ЛЕГОН в БРЮССЕЛЬ
Понедельник, 10 марта 1834 года
Я была нынче в театре, давали «Дон-Жуан». Вид зала был очень хорош, и туалеты отличались истинной роскошью; королева имела бархатный пунцовый ток. Она меня вызвала в свою ложу и хвалила мой туалет: платье из крепа жонкиль, юбка, разрезанная спереди
______________________________
1Мизансцена, постановка (фр.).— Ред.
2Местный колорит (фр.).— Ред.