Страница 49 из 50
Именно последняя фраза была передана Гоголю Щепкиным, и именно она стала крылатой после того, как «Мертвые души» были опубликованы.
(^нажды к Щепкину подошел монах и попросил дать что-нибудь Богу. Щепкин ответил:
— До сих пор все, что давал мне Господь, я брал, но сам предложить ему что-нибудь не смею!
е слишком известная, одна-
ко талантливая певица Махина переезжала из Москвы в Петербург и попросилась дебютировать на сцене Мариинского театра.
Вакансий там не было. Начальник репертуарной части петербургских императорских театров некто Лукашевич, прослушав Махину, обнаружил у нее хороший голос, но должен был придумать какую-нибудь причину, по которой ей следовало бы отказать в просьбе. ,
— Голос ваш хорош, — сказал Лукашевич Махиной, — да жаль, ростом вы очень уж малы.
— Да помилуйте, ваше превосходительство, я ведь не в Преображенский полк прошусь.
(З^еликая русская балерина Анна Матвеевна Павлова, позднее для благозвучия переменившая себе отчество на Павловну, родилась в Петербурге в семье отставного солдата и прачки. Отец ее умер, когда Ане было два года, и им с матерью нередко приходилось голодать. Случались, однако, и светлые дни. Так было, когда Ане исполнилось 8 лет и мать повезла ее в Мариинский театр на балет «Спящая красавица». «С первых же нот оркестра, — писала потом Павлова, — я притихла и вся затрепетала, впервые почувствовав над собой дыхание красоты. Но когда взвился занавес, открыв раззолоченную залу дворца, я тихонько вскрикнула от радости. И, помню, закрыла лицо, когда на сцену выехала старая злая волшебница в карете, запряженной крысами.
Во втором акте толпа мальчиков и девочек танцевала чудесный вальс.
— Хотела бы ты так танцевать? — с улыбкой спросила меня мама.
— Нет, не так. Я хочу танцевать так, как та красивая дама, что изображает Спящую красавицу. Когда-нибудь и я буду Спящей красавицей и буду, как она, танцевать в этом самом театре.
Мама засмеялась и назвала меня глупенькой...»
И все же права оказалась восьмилетняя девочка, а не любящая ее мать.
Павлова поступила в балетную школу среди 11 претенденток из числа 60 конкурсанток.
«Поступить в Императорскую балетную школу — это все равно что поступить в монастырь, — писала Павлова впоследствии, — такая там царит железная дисциплина». Сходство с монастырем дополнялось частыми молитвами, почти постоянным чувством голода и ужесточалось, по сравнению с монастырем, ежедневными обливаниями холодной водой и многочасовыми занятиями в репетиционных залах, перемежающимися обычными уроками за партой.
Павлова сформировала для себя несколько заповедей и на первое место ставила следующие из них:
«Красота не терпит дилетантства. Служить ей — значит посвятить себя ей целиком, без остатка.
Даже балерина, имеющая успех, не может позволить себе лениться.
Не пытайтесь рабски подражать великим балеринам, выражайте свои чувства по-своему».
'ледующие пять театральных
анекдотов относятся к выдающимся актерам XIX века, братьям Каратыгиным — Василию Андреевичу (1802— 1853) и Петру Андреевичу (1805—1879). Петр Андреевич,
будучи членом театрально-литературного комитета, усердно просматривал поступающие туда рукописи пьес. Не находя ничего достойного внимания, он написал однажды:
Из ящика всю выбрав требуху,
Я двадцать пять пиес прочел в стихах и прозе.
Но мне не удалось, как в басне петуху,
Найти жемчужину в навозе.
етр Андреевич Каратыгин был плешив и иногда подтрунивал над этим. Однажды он заметил толпу зевак, собравшуюся возле железной дороги.
— Что здесь произошло? — спросил Каратыгин.
— Да вот человек чуть под поезд не попал. На волосок был от смерти, — отвечали ему.
— На волосок? Слава Богу, что это был не я, а то конечно же был бы уже покойником, — сказал Каратыгин и, сняв шляпу, показал голову, на которой не было ни единого волоска.
-о поводу одной из пьес
В. А. Каратыгин высказался так: «Первое действие — в селе, второе — в городе, а остальные — ни к селу ни к городу».
/асилий Андреевич Каратыгин хоронил как-то знакомого офицера-картежника.
— Ну, как вам понравились похороны? — спросили его.
— Сначала ехали казаки с пиками, за ними шли музыканты с бубнами, затем — духовенство с крестами, по* том и сам с червями, а за ним шли тузы, дамы, валеты и в конце — двойки, тройки и четверки.
а. похоронах писателя Николая Алексеевича Полевого его вечный недоброжелатель Фаддей Булгарин взялся было за ручку гроба, но Василий Андреевич Каратыгин сказал громко: «Отстань! уж ты довольно поносил его при жизни!»
/еликому русскому художнику Карлу Брюллову (1799—1852) приписывают крылатое выражение «В искусстве все чуть-чуть», хотя популярным оно стало через полвека после смерти художника, благодаря статье JI. Н. Толстого «Что такое искусство?». В этой статье Толстой привел такой рассказ о К. П. Брюллове: «Поправляя этюд ученика, Брюллов в нескольких местах чуть тронул его, и плохой мертвый этюд вдруг ожил.
«Вот чуть-чуть тронули, и все изменилось», — сказал один из учеников. «Искусство начинается там, где начинается чуть-чуть», — сказал Брюллов, выразив этими словами самую характерную черту искусства».
героем этой истории является Антон Григорьевич Рубинштейн (1829—1894) — выдающийся музыкант и композитор, способности которого проявились очень рано: он еще ребенком начал давать фортепианные концерты. Пятнадцати лет мать отвезла его в Берлин, где он учился у знаменитого музыканта Денна, а девятнадцати лет вернулся в Россию уже блестящим виртуозом с европейским именем. Когда мать увезла Рубинштейна за границу, у него по малолетству не было паспорта, а в Германии ему паспорта не давали, так как он был российским подданным. Но и вернувшись на родину, он не мог получить паспорт из-за полицейской волокиты и чудовищного бюрократизма. Рубинштейн часами выстаивал в приемных петербургского обер-полицмейстера Галахова, но тот упорно не принимал его.
Наконец он отослал Рубинштейна к начальнику своей канцелярии, некоему Чеснокову, и тот велел Рубинштейну играть на старом разбитом фортепьяно. Только после этого Галахов разрешил дать музыканту вид на жительство, но и то только на три недели.
Административно-командная система и 150 лет назад не жаловала талантливых музыкантов.
г
этот раздел назовем «Всякая всячина». Александр И, прогуливаясь по известному фешенебельному чешскому курорту Карлсбад, познакомился с немцем — местным жителем. Царь был в статском платье и гулял один.
— Чем вы занимаетесь и как вообще вам живется? — спросил немца Александр.
— Я имею сапожную мастерскую, и положение мое прекрасно, — ответил немец и спросил в свою очередь:
— А вы кто такой и чем занимаетесь?
— Я русский император, — ответил Александр.
— Да, это тоже хорошее положение, — флегматично заметил немец.
-резидент Академии наук граф Николай Николаевич Новосильцев предложил избрать в почетные члены Аракчеева.
— В чем же его заслуги перед наукой? — спросил Новосильцева один из академиков — А. Ф. Лабзин.
— Он ближе всех к государю, — ответил президент.
— Тогда я предлагаю избрать царского кучера Илью Байкова. Он не только близок к государю, но и сидит перед ним, — отвечал Лабзин.
?сть ли глупые люди в России? — спросил один англичанин русского посланника в Неаполе Александра Булгакова.
— Вероятно, есть, и полагаю, что их не меньше, чем в Англии, — ответил Булгаков. — А почему вы об этом спросили?
— Мне хотелось узнать, — пояснил англичанин, — почему ваше правительство, имея столько собственных дураков, нанимает на государственную службу еще и чужеземных.
начале XIX века в Москве большой популярностью пользовался доктор Христиан Иванович Лодер. В 1812 году он возглавил создание в Москве военных лазаретов, по его проекту был построен Анатомический театр, где Лодер читал лекции. В конце 20-х годов он открыл лечебницу искусственных минеральных вод. Последнее нововведение Лодера стало особенно модным.