Страница 47 из 50
лены литературного обще-
ства «Арзамас», в которое входили В. А. Жуковский,
А. С. и В. Л. Пушкины, П. А. Вяземский, К. Н. Батюшков и другие, шутливо называли себя «арзамасцами». Однажды один из членов кружка, провожая домой В. А. Жуковского — эстета, царедворца и франта, прощаясь, сказал ему:
— Ну, будь здоров, Василий Андреевич, арзамасский обыватель.
Проходивший мимо пьяненький бородатый приказчик, услышав последние слова, приостановился, внимательно поглядел на Жуковского и вдруг бросился к нему с поцелуями и объятиями, крича на всю улицу:
— Ну, приятель, хоша ты и выбрит, а земляка я завсегда облобызаю!
<Q/d. (ОЖ. Жуковскому принадлежит крылатое выражение «Гений чистой красоты». Оно появилось в 1821 году в его стихотворении «Лалла Рук»:
Ах! не с нами обитает Гений чистой красоты;
Лишь порой он навещает Нас с небесной высоты;
Он поспешен, как мечтанье,
Как воздушный утра сон;
Но в святом воспоминанье
Неразлучен с сердцем он!
Через четыре года, в 1825 году, талантливейший ученик Жуковского, Пушкин, вставил эту строку в свое стихотворение «Я помню чудное мгновенье...»:
Я помню чудное мгновенье; Передо мной явилась ты, Как мимолетное виденье, Как гений чистой красоты.
Из-за того что стихотворение Пушкина сразу же обрело необыкновенную популярность и было переложено на музыку, превратившись в один из самых модных романсов благодаря М. И. Глинке, эти слова традиционно приписываются Пушкину.
ссказывали, что один не
очень умный генерал, встретив В. А. Жуковского вскоре после восстания 14 декабря 1825 года, сказал ему:
— Ну вот, Василий Андреевич, что наделали ваши поэты!
Видимо, подразумевая Рылеева, Кюхельбекера и других поэтов-декабристов.
— Скажите лучше: наши эполеты, — возразил Жуковский.
Все же офицеров среди декабристов было поболее, чем поэтов.
детстве Михаила Юрьевича Лермонтова (1814—1841) сохранилось несколько преданий. Одно из них живет и в наши дни среди крестьян деревни Тарханы.
Однажды в день рождения Миши Лермонтова его бабушка со стороны матери — Елизавета Алексеевна Арсеньева, безумно любившая рано осиротевшего внука, спросила мальчика:
— Что подарить тебе, Мишенька?
И он ответил:
— Дайте мне один день поуправлять имением.
Бабушка согласилась, а когда к барскому дому пришли
крестьяне, чтоб поздравить мальчика с днем рождения, он подарил им рощу, Долгую рощу, как ее называли.
Только бабушка на следующий день отобрала ее назад.
Однако в следующий день рождения Мишенька сумел настоять на своем. Тогда крестьяне собрали на подарок молодому барину 36 рублей — весьма немалые деньги — и купили красивого серого коня. Мальчик был несказанно рад подарку и упросил бабушку дать мужикам из Долгой рощи столько леса, сколько нужно будет каждому из них, чтоб построить для себя по новой избе.
Бабушка разрешила, и вскоре в деревне появилась новая улица, над каждой избой которой красовался искусно вырубленный деревянный конек.
естор Васильевич Куколь-
ник — известный литератор, приехав в Севастополь, нанес визит градоначальнику.
Тот, улышав фамилию и не зная, кто перед ним, раздраженно ответил:
— Ну, хорошо, хорошо. Обратитесь в полицию, и вам отведут место на площади.
И, увидев удивление на лице посетителя, добавил: «Мне, батюшка, нет времени возиться со всякими фокусниками, кукольниками, а уж когда устроите на площади свой балаган, я как-нибудь зайду взглянуть на ваших кукол».
(Однажды один из читателей посетовал Ивану Андреевичу Крылову:
— Басня ваша «Лисица и виноград» хороша, да где же вы, батенька мой, видывали, чтоб лисица виноград ела?
— Да я сам не верил, да вот Лафонтен убедил, — ответил Крылов.
ван Андреевич Крылов по
приказу императора Николая I был принят в Публичную библиотеку на должность библиотекаря.
Там же, в здании Императорской Публичной библиотеки, находилась и квартира, в которой Крылов жил.
Рядом с библиотекой стоял один из дворцов — Аничков, в котором часто бывал Николай.
Однажды император и библиотекарь встретились на Невском, и Николай радушно произнес:
— А, Иван Андреевич! Каково поживаешь? Давненько не виделись мы с тобой.
— Давненько, ваше величество, а ведь, кажись, соседи.
Однажды, сидя за обедом в столовой Английского клуба, Крылов стал свидетелем невероятных рассказов одного из рыбаков-вралей.
«Раз, — сказал этот враль, — я поймал на Волге стерлядь длиною от меня... — Он подумал немного, прищурился, примерился к столу и показал: — И вот до конца этого стола!» Крылов сидел на самом конце стола и, услышав это, стал отодвигать свой стул как можно дальше от стола.
— Что вы делаете? — спросил рассказчик.
— Я отодвигаюсь, чтобы пропустить вашу стерлядь, — ответил Крылов.
1833 году после выхода в свет басни И. А. Крылова «Белка» крылатой стала фраза «Как белка в колесе».
В басне рассказывалось о Белке, бегающей в колесе, установленном для забавы на окне в барском доме. Живущий
в том же доме Дрозд спросил Белку, зачем она весь день бегает в колесе, на что Белка ответила:
Я по делам гонцом у барина большого; Ну, некогда ни пить, ни есть,
Ни даже духу перевесть.
И далее Крылов изрекал следующую сентенцию:
Посмотришь на дельца иного: Хлопочет, мечется, ему дивятся все; Он, кажется, из кожи рвется,
Да только все вперед не подается, Как Белка в колесе.
естор Васильевич Куколь-
ник шел за гробом Ивана Андреевича Крылова.
— Кого это хоронят? — спросил у него прохожий.
— Министра народного просвещения.
— Разве граф Уваров скончался?
— Это не Уваров, а Иван Андреевич Крылов.
— Но ведь Уваров — министр, а Крылов был баснописцем.
— Это их смешивают, — ответил Кукольник. — Настоящим министром народного просвещения был Крылов, а Уваров в своих отчетах писал басни.
(&$Лицее во времена Пушкина служил гувернером некто Трико, докучавший лицеистам бесконечными придирками и замечаниями.
Однажды Пушкин и его друг Вильгельм Кюхельбекер попросили у Трико разрешения поехать в находившийся недалеко от Царского Села Петербург.
Трико, однако, не разрешил им этого. Тогда довольно уже взрослые шалуны все равно вышли на дорогу, ведущую в Петербург, и, остановив два экипажа, поехали по одному в каждом из них.
Вскоре Трико заметил, что Пушкина и Кюхельбекера нет в Лицее, понял, что друзья ослушались его и уехали в Петербург. Трико вышел на дорогу, остановил еще один экипаж и поехал вдогонку.
А в то время у въезда в город стояли полицейские заставы и всех ехавших в столицу останавливали, спрашивали, кто они и зачем едут.
Когда ехавшего первым Пушкина спросили, как его зовут, он ответил: «Александр Одинако».
Через несколько минут подъехал Кюхельбекер и на такой же вопрос ответил: «Меня зовут Василий Двако».
Еще через несколько минут подъехал гувернер и сказал, что его фамилия Трико.
Полицейские решили, что или их разыгрывают и подсмеиваются над ними, или что в город едет группа каких-то мошенников.
Они пожалели, что Одинако и Двако уже проехали, и догонять их не стали, а Трико арестовали и задержали до выяснения личности на сутки.
иколай Иванович Турге-
нев, будущий декабрист, избежавший ареста только потому, что за год до восстания на Сенатской площади уехал за границу, был вместе с А. С. Пушкиным у Н. М. Карамзина. Речь зашла о свободе, и Тургенев сказал:
— Мы на первой станции к ней.
— Да, — подхватил молодой Пушкин, — в Черной Грязи.
А следует иметь в виду, что Черной Грязью называлась первая почтовая станция на тракте Москва — Петербург, расположенная в 20 верстах от Москвы.
(ti/6'ушкину предложили написать критическую рецензию на один из исторических романов Булгарина. Он отказался, сказав:
— Чтобы критиковать книгу, надобно ее прочесть, а я на свои силы не надеюсь.