Страница 24 из 50
Одним из главных предметов в обучении будущих инженеров и артиллеристов была математика, потому что устроители школы считали ее основой всех наук.
Миша неплохо знал математику еще до того, как поступил в школу: отец его, инженер-полковник Илларион Матвеевич Кутузов, основательно о том позаботился, обучив сына арифметике, алгебре и геометрии с тригонометрией. Однажды преподававший кадетам математику капитан Иван Андреевич Вельяшев-Волынцев предложил своим ученикам доказать, что при ударе двух шаров друг о друга они разлетятся в стороны под прямым углом.
Вельяшев взял два деревянных лоточка, приподнятых под углом в 30°, и, пуская по дну каждого из них по одному чугунному шрапнельному шарику, направлял их так, что шарики обязательно сталкивались.
Вельяшев катил их навстречу друг другу под разными углами, но, несмотря на это, шарики всегда разлетались только под одним углом — 90°. Закончив урок, Иван Андреевич велел кадетам к послезавтрашнему дню найти доказательство этого явления.
Загадка вроде была простой, да вот разгадка никак не давалась. Миша исчертил и исписал целый ворох бумаги — ответа не было. Перебирая в уме возможные варианты решения, он даже начал разговаривать сам с собой. «Так. Нет, не так», — говорил Миша, продумывая новый, очередной способ решения. (С этого времени такие рассуждения вслух с самим собой вошли у него в привычку. И даже более чем через полвека, в ночь перед Бородинским сражением, его адъютанты, не смыкавшие глаз вместе со своим главнокомандующим, слышали, как из комнаты деревенской избы, где стояла кровать фельдмаршала, тихо доносилось знакомое присловье: «Так. Нет, не так». Это Кутузов просчитывал варианты предстоящего сражения.)
Миша впервые потерял покой и сон: два дня и две ночи голова его была занята проклятыми шарами. Наконец, лишь под утро второй почти бессонной ночи, когда он, измучившись, заснул, вдруг представилось ему это решение, все время ускользавшее от него.
Будто некто сказал ему: «Упрости задачу. Пусть первый шар будет неподвижен, зато второй пусть летит к нему с удвоенной скоростью — ведь математически это одно и то же. Примени затем закон сохранения количества движения, и ты получишь ответ, что имеешь дело с треугольником. Примени затем другой закон — сохранения энергии, и ты получишь, что сей треугольник — прямоугольный. А если это так, то и угол между направлением скорости первого шара и скорости шара второго не может быть никаким иным, кроме как углом прямым».
Миша закричал: «Нашел!» — и проснулся.
Он даже не подозревал, что и до него, и после него те люди, мысль которых неустанно работала в заданном направлении, добивались в конце концов того, к чему стремились. Однако одного стремления было мало. Нужно было, чтобы оно опиралось на знание. Только этот несокрушимый сплав знания и воли обеспечивал конечный успех.
И потому кадет, офицер и генерал Кутузов, упорно учившийся всю жизнь и не менее упорно развивавший свою волю, намного чаще, чем другие, добивался конечного успеха в своей профессии — победы над неприятелем.
Сбреди двух десятков предметов, преподававшихся в школе, не последнее место занимала военная история.
На первом курсе мальчики читали жизнеописания великих полководцев. На втором начинали понемногу разбираться в планах и картах походов и сражений. А на третьем должны были «читать всех военных авторов и делать на них рефлекцы», то есть, прочитав, составлять коротенький письменный пересказ.
Сначала любимой книгой Миши была «Жизнь Александра Македонского», сочиненная римским историком Квинтом Курцием, а потом — «Галльская война», написанная полководцем Юлием Цезарем. Кроме них, кадетам велено было изучать деяния полководцев нового времени: австрийских генералиссимусов Раймонда Монтекукколи и принца Евгения Савойского, французов — маршала Анри де Пиренна и герцога Луи Конде и прочих иноземных воителей, ибо военную историю России тогда еще не изучали.
Кадеты должны были не просто знать, когда и с какими силами одержал тот или иной полководец победу, но и понимать, почему это случилось, или, как говорилось в школьной программе по военной итории, «рассуждать о всех знатных баталиях, рассуждать те погрешности, отчего они — сии баталии и акции потеряны (то есть проиграны), а также и те случаи применять, отчего они выиграны».
Разбирая однажды действия римского полководца Фа-бия, сражавшегося против великого карфагенского завоевателя Ганнибала, Миша оказался единственным из всех кадетов, взявшим его под защиту, в то время как все его товарищи высказывали Фабию открытую неприязнь и совершеннейшее непочтение.
— Старая баба твой Фабий, а отнюдь не воин! — кипятился Мишин приятель Вася Бибиков. — По мне лучше умереть героем, чем пятиться, подобно раку, отдавая врагу грады и веси и несчастных своих соотечественников. А паче того, навсегда оставляя в памяти потомков позорное пятно труса на имени своем!
— Много ли проку в гибели на поле брани, ежели сражение, а то и вся кампания из-за гибели полководца будет проиграна? — резонно и невозмутимо парировал Миша.
Тогда-то и было решено поручить кадету Михайле Кутузову сделать «рефлекц» и прочитать доклад о 2-й Пунической войне и о действиях в ней полководца Фабия, прозванного в Риме Кунктатором, что означало «Медлитель».
Готовясь к докладу, Миша прочитал книгу греческого историка Полибия, в которой подробно обо всем этом повествовалось, вычертил схемы походов Фабия и важнейших сражений, им данных.
Придя в класс, Миша приколол листы со схемами к доске и, читая доклад, в нужных случаях подтверждал свои слова тем, что означено было на планах.
— В 219 году до Рождества, — начал Миша, — карфагенский полководец Ганнибал захватил в Гишпании союзный Риму город Сагунт. Это и послужило поводом к началу 2-й Пунической войны.
Римляне полагали, что станут сражаться с Ганнибалом в Африке — возле его столицы Карфагена и в Гишпании — на ее восточном побережье, возле Сагунта. Однако Ганнибал об этих планах проведал, быстро двинулся в Италию, перешел Альпы и поразил римлян в сражениях на реках Тицина и Требия, а вслед за тем наголову разбил их в генеральной баталии на берегу Тразименского озера. Погибла почти вся римская армия и ее военачальник — консул Фла-миний.
Вот тогда-то и встал во главе оставшихся войск Фабий. Он понял, что с малыми силами ему не сдержать Ганнибала, и стал от решительных баталий уклоняться, но множеством мелких стычек и нападений ослаблять вражескую армию. А кроме того, не давал ей возможности получать никакой помощи из Карфагена.
Фабий отступал в глубь Италии, изматывал карфагенян, но народ Рима не понял его замысла и строго осудил его деяния, не проникая в их суть, но видя лишь внешнюю сторону кампании.
Фабий по требованию народа был смещен, а на его место поставлен сторонник решительного сражения — консул Теренций Варрон.
2 августа 216 года армия Варрона остановилась около деревни Канны и приготовилась к генеральному сражению. Римлян было 80 тысяч, карфагенян — 50. Несмотря на это, войско Варрона было окружено и почти все перебито. Никогда еще не бывало столь полной победы неприятелей над римлянами, как при Каннах.
Вот тогда-то и вспомнили о Фабии и признали мудрость его, заключающуюся в осторожности, ибо продолжай он отступать, то и не было бы этой конфузии и судьба Рима не повисла бы на тончайшем волоске.
Кадеты, выслушав Мишу, все же не признали правоту Фабия. По ним лучше было проиграть баталию, но выказать себя героем.
Миша же стоял на своем, утверждая, что «конец — делу венец», а конец был венцом для римлян, и они увенчали лаврами победителя именно Фабия, а Ганнибал в конце концов испил горечь поражения.
И хотя разошлись они, так и не убедив друг друга, но спор этот навсегда запомнился Мише. А кроме того, он понял, что не всегда правы те, кто составляет большинство. И еще одно понял: нужно идти своим путем, если твердо веришь в его правильность.
УО октября 1758 года Миша Кутузов был произведен в капралы артиллерии, а менее чем через три месяца — 1 января 1759 года «за особенную прилежность, и в языках и в математике знание, и паче, что принадлежит для инженера, имеет склонность, в поощрение прочим» — в кондукторы 1-го класса. (Звание кондуктора присваивалось после сдачи экзамена на художника или чертежника.)