Страница 28 из 43
Пилот RAF Пэдди Бартроп потом вспоминал: «Пиво, женщины и спитфайры – только это мы и видели. Кучка юных Джонов Уэйнов. В 19 лет сам черт не страшен»7. Британские пилоты не пропускали ни дня без пьянки: молодости усталость неведома. Пит Бразерз рассказывал: «Мы надирались в лоск». Однажды в плохую погоду эскадрилья осталась на земле. К ним в баре присоединились авиатехники, но чуть небо развиднелось, пилоты галопом выскочили на поле. «Отрываешься от земли и напоминаешь себе: вот кнопка, эту рукоять туда, включи прицел. Мы были все вусмерть пьяны. Но стоило завидеть свастику – мигом протрезвели»8.
Они любили свои самолеты, своих волшебных железных птиц. Боб Стэнфорд-Так рассуждал: «Мужчины влюбляются в яхты, порой, как ни странно, в женщин или в автомобили, но я уверен, что каждый пилот Spitfire обожал свой самолет с той самой минуты, как впервые садился в аккуратный маленький кокпит, где все под рукой». Такие же впечатления остались и у Боба Доу после первого вылета на новой машине: «Сердце так и скачет! Сперва я обошел самолет со всех сторон, потом посидел в нем, погладил его. Такой красивый! Мне кажется, все мы в них сразу влюбились»9. Бок о бок с англичанами в воздухе сражались новозеландцы, канадцы, чехи, жители Южной Африки и горсточка американцев. Самую крупную группу иностранцев во время Битвы за Британию составляли поляки – 146 человек, 5 % от общего числа пилотов. Репутация их была безупречна, поляки отличались и опытом, и беззаветной отвагой. «Как видаешь свастика или черный крест на самолете, – рассказывал один из поляков Болеслав Дробиньский, – сердце бьется чаще, думаешь: сбиваю его или пусть меня застрелят. Месть не на жизнь, а на смерть!»10 То была не пустая похвальба. Позднее, когда поляки бомбили Германию, они надписывали бомбы: «За Варшаву», «За Львов».
Защитники британского воздушного пространства купались во всенародной любви. Пилотов, когда они после очередного сражения над городами и деревнями Англии, появлялись под вечер среди гражданского населения, повсюду бурно приветствовали. Это много значило для молодых людей, страшно устававших и каждый день терявших товарищей. «К нам были так добры, – вспоминал потом один из пилотов. – Это было чудесно. Потом уже Британия не была такой»11. Пехотинцы завидовали летчикам и звали их «набриолиненные парни» (Brylcreem boys), как немцы своих – «солдатики в галстуках» (Schlipssoldaten). На всем протяжении этой войны летчики разных наций будут окружены ореолом, в котором отказано тем, кто сражается на земле.
Тем острее ощущались потери опытных пилотов-истребителей: десять асов, летавших на Hurricane, сбившие пять или более вражеских самолетов, погибли с 8 по 19 августа, а еще 12 – между 20 августа и 6 сентября. Приходившие им на смену новички погибали впятеро быстрее; особенно высоки были потери в тех эскадрильях, которые продолжали соблюдать жесткое построение, предписываемое доктриной RAF для атакующих соединений. Те подразделения, чьи командиры проявляли бόльшую инициативу и гибкость, оказывались в лучшем положении. Летавшие «в колее» погибали, в живых оставались крутившиеся, вертевшиеся, постоянно менявшие курс, чтобы не оставаться неподвижной мишенью. Три четверти британских истребителей были сбиты Bf109, а не пулеметчиками на бомбардировщиках и не двухмоторными Bf110. Все решала внезапность: четверо из пяти жертв не успевали увидеть атакующих, многих атаковали сзади, пока они гнались за вражеским самолетом впереди.
«Десять секунд в горящем кокпите – и ты покойник, огонь и дым тебя прикончат, – вспоминал сержант Джек Перкин. – Девять секунд – и до конца войны проваляешься в госпитале имени королевы Виктории в Восточном Гринстеде в ожоговом отделении доктора Арчи Макиндоу. Если выберешься за восемь секунд, летать больше не будешь и придется пройти с дюжину пластических операций»12. Пилот Hurricane Билли Дрейк передал ощущения подбитого летчика: «Это похоже на автомобильную аварию. Что было – потом и не вспомнишь»13. С обеих сторон значительная часть потерь происходила не в бою, а от несчастных случаев, вызванных беспечностью или неосторожностью усталых и неопытных юнцов: с 10 июля по 31 октября в аварию попали 463 Hurricane, зачастую со смертельным для пилота исходом. И у Даудинга, и у Геринга не менее трети потерь приходилась на такого рода случайности.
Из тех, кому удалось катапультироваться над морем, мало кого нашли: человек в спасательной шлюпке – слишком маленькая точка, спасательные экипажи, бороздившие Ла-Манш и Северное море, могли его и пропустить. Ульрих Штайнхилпер глянул вниз, на воды Ла-Манша, возвращаясь после очередного вылета в сентябре: «Наш путь над этими враждебными водами усеян парашютами, плавают летчики в спасательных жилетах, пятна бензина на холодной воде указывают, где нашел свой конец еще один Me109. Вдоль всего побережья под Булонью мы видели 109-е – в полях, на траве, некоторые так и врезались носом»14. В тот день утонуло 19 немецких экипажей, и лишь два были подобраны гидросамолетами.
Тот рыцарственный дух, с которым британцы вступали в войну, быстро повыветрился. Дэвид Крук вернулся с задания, на котором погиб его сосед по комнате, и с изумлением уставился на вещи своего приятеля, лежавшие там, где он их оставил, на полотенце на окне. «Никак не мог выкинуть из головы Питера, мы еще только утром болтали с ним и смеялись. Теперь он лежит в кокпите разбитого Spitfire на дне Ла-Манша»15. В тот день жена погибшего пилота позвонила договориться, чтобы ему предоставили отгул, и услышала от командира эскадрильи известие о его смерти. Крук писал: «Это было ужасно. Я видел своими глазами горе и смерть». После того как эскадрилья Пита Бразерза несколько раз приняла участие в боях и он потерял многих друзей, Пит перестал тешиться иллюзией, будто это всего лишь матч двух соперничающих команд. «Тогда я сказал себе: “Это бандиты. Ничего в них нет хорошего. Я буду беспощаден”»16. В самом начале кампании пилот Денис Уисслер записывал в своем дневнике: «Боже, хоть бы эта война скорее кончилась»17. Мало кто из молодых людей, сражавшихся по ту или иную сторону в Битве за Британию, уцелел в следующие пять лет войны. Летать для них было наслаждением, но слишком рано этим юношам пришлось взрослеть посреди ужаса и жестокости, которые стали их ежедневной участью в воздушных боях.
В августе люфтваффе планомерно наращивало интенсивность боевых действий, атакуя английские аэродромы, а изредка и радарные станции. Маршал авиации сэр Хью Даудинг, главнокомандующий истребительной авиации, вступил в это сражение с 600 боевыми самолетами, а немцы ежедневно высылали в среднем по 750 бомбардировщиков, 250 пикирующих бомбардировщиков, более 600 одномоторных и 150 двухмоторных истребителей, распределенных по трем эскадрильям. В первую очередь бомбили юго-восточную Англию, но Даудингу приходилось также защищать северо-восток и юго-запад страны. В первый раз усиленная бомбардировка аэродромов и коммуникаций состоялась 12 августа. Тогда вышла из строя радарная станция Вентнор на острове Уайт. На 13 августа люфтваффе планировало решающий «День орла», но в густом тумане массированный налет распался на ряд плохо скоординированных атак. Двумя днями позже, 15-го, произошел самый мощный налет на Англию – 2000 боевых судов, из которых 75 было сбито. Англичане потеряли 34 самолета, причем два не успели даже оторваться от земли. Наибольшие потери понесли немецкие отделения, вылетевшие со скандинавских аэродромов, – их не сопровождали одномоторные истребители, поскольку для них такое расстояние было чересчур велико. Немцы прозвали этот день «черный четверг». Но еще большие совокупные потери обе стороны понесли три дня спустя, 18-го, когда люфтваффе утратило 69 самолетов, а британская истребительная авиация – 34 в воздухе и 29 на земле.
Обе стороны были склонны значительно преувеличивать нанесенный противнику ущерб, но ошибки немецкой разведки имели более серьезные последствия, поскольку поддерживали иллюзию, будто Германия побеждает. За август и начало сентября люфтваффе провело 40 рейдов на базы британской истребительной авиации, но лишь две базы – Мэнстон и Лимпн на побережье Кента – были выведены из строя больше чем на считаные часы, а радары вообще не входили в число основных целей немецких бомбардировщиков. Под конец августа немцы были уверены, что истребительная авиация сократилась вдвое, до 300 самолетов, а на самом деле у Даудинга оставалось вдвое большее число самолетов, и теперь преимущество оказалось уже на стороне англичан. С 8 по 23 августа RAF лишился 204 самолетов, но за то же время было построено 476 новых, а многие из подбитых удалось отремонтировать. Люфтваффе потеряло 397 самолетов, в том числе 181 истребитель, а немецкие заводы произвели всего лишь 313 Bf109 и Bf110. В середине августа погибли 104 британских пилота, а у немцев 623 летчика погибли или попали в плен.