Пансион Евы

Ненэ навстречу попался грузовик с бойцами, одетыми в морскую форму. Грузовик застрял посреди дороги, и водитель никак не мог его завести. Ненэ подошел к шоферу, прапорщику с усталым лицом, и спросил:

— Откуда едете?

— Из Вигаты.

— Давай, давай, шевелись, заводи машину, — орали матросы в кузове, стуча по кабине.

— Почему отступаете?

— Вигата полностью разрушена, корабли частью потоплены, частью ушли в море, зенитных батарей больше нет. Через два, максимум три дня туда придут американцы. Если хочешь, можем подвезти тебя до Мессины.

— Нет, спасибо.

Что с его отцом? Ненэ вовсе не был подавлен сообщенным моряком известием, наоборот, тело наполнилось какой-то новой, отчаянной силой. Он бросился по дороге почти бегом. Через некоторое время его обогнал немецкий мотоцикл и остановился. Немецкий солдат показал Ненэ жестами, что может подвезти его, и Ненэ устроился в коляске. Едва мотоцикл двинулся, Ненэ провалился в глубокий сон. Ему снилось, что он падает в бездонный колодец, а кто-то еще и сбрасывает на него сверху тяжелые камни. Бог знает, сколько времени он проспал. Проснулся Ненэ среди звенящей тишины, даже птицы не пели. Мотоцикл стоял у обочины, солдат спал, склонив голову на руль.

Спал? Тогда почему его голова вся в крови? Ненэ выскочил из коляски и бросился бегом по дороге. Его сон был так близок к обмороку, что парень даже не услышал, как налетевший американский штурмовик прошил немца очередью.

Ночь Ненэ провел в придорожной канаве, скорчившись, в полусне, а в десять утра пришел в деревню, где жила его мать. Едва она увидела сына, измученного и со сбитыми в кровь ногами, заплакала и спросила:

— Что-нибудь известно о папе?

— Нет.

Через три часа в деревушку вошли американцы. По стенам домов были расклеены листовки, которые начинались так:

ВОЕННАЯ АДМИНИСТРАЦИЯ СОЮЗНИКОВ

НА ОККУПИРОВАННЫХ ТЕРРИТОРИЯХ

Я, Генерал Гарольд Р. Л. Джи. Александер, G.C.B., C.S.I, D.S.O., M.C., Главнокомандующий Союзными войсками, Глава Военной Администрации оккупированной территории, объявляю, что данному населенному пункту возвращается свобода…

«Тут есть некоторое противоречие, — подумал Ненэ. — Если эта деревня освобождена, то почему ее называют оккупированной территорией?»

Так или иначе, это означало, что по дороге на Вигату бои больше не идут. Ненэ отыскал велосипед и на заре выехал. Путешествие до Вигаты заняло около восьми часов. Дорога была забита сотнями грузовиков с американскими солдатами и боеприпасами. Ревели огромные, как дома, танки, проезжали мощные джипы, способные забраться вверх по гладкому склону.

Ненэ постоянно вынужден был объезжать их по полям. Первый раз он оказался на поле с обугленными, поваленными деревьями и выжженной травой. Там стояло четыре развороченных итальянских танка с открытыми люками. У разбитых гусениц лежали кучи обугленных тряпок, некогда серо-зеленого цвета. Два трупа разлагались под лучами солнца. В другой раз Ненэ наткнулся на военный грузовик, специально остановленный подальше от дороги. В двадцати метрах от грузовика стояли, образуя очередь, американские солдаты. Их было больше дюжины, они громко разговаривали, шутили, смеялись, хлопали друг друга по плечам. Ненэ стало любопытно, и он подъехал посмотреть.

В тени оливкового дерева, на растянутой камуфляжной сетке лежала на спине голая девушка. Рядом на земле, подстелив под себя ее юбку и блузку, сидел мужчина лет сорока, одетый во все черное и с черной шапочкой на голове. Мужчина держал в руке губку. Перед ним стояли ведро с водой и коробка из-под обуви, до половины наполненная долларами. Девушка лежала с закрытыми глазами, раскинув руки и ноги, и казалась мертвой, двигаясь лишь в такт толчкам, которые производил на ней очередной американец. Девушка оставалась неподвижной в паузах между сменой мужчин, не поднимая даже рук, чтобы отогнать налипших на лицо мух. Она не шевелилась и тогда, когда мужчина в черном, забрав доллары у сделавшего свое дело американца и аккуратно положив их в коробку, обмакивал губку в ведро с водой и промывал девушке промежность.

Поселок был разрушен, но не полностью, как рассказывал моряк. Дом Ненэ оставался целым и невредимым, соседский дом, напротив, разнесен в щепки. Ненэ открыл дверь своим ключом, который всегда носил с собой. В доме все было в порядке.

Ненэ отправился в порт. Там царила невероятная суматоха, с моря плыли боевые машины, которые, едва коснувшись берега, трансформировались в сухопутные бронетранспортеры. Дороги, по которым они проходили, были разбиты в жидкую грязь. В центре порта на установленной десятиметровой платформе солдат с двумя флажками регулировал движение.

Потом Ненэ увидел своего отца, разговаривавшего с двумя американскими морскими офицерами. Ненэ застыл от удивления и долго смотрел на эту картину, раскрыв рот и вытаращив глаза. Вот такие дела!

Возвращаясь домой, чтобы отдохнуть, Ненэ проходил мимо «Пансиона Евы». В какой-то момент он решил, что потерял ориентировку, так как совсем не узнал это место. И вдруг понял. Ориентиров больше не было. Не было «Пансиона», не было склада пиломатериалов, не было соседнего дома. Ничего. Только груды обломков. Ненэ почувствовал комок в горле, однако потрясение оказалось не таким уж сильным. Ненэ видел картины и пострашнее.

У ратуши его окликнули. Ненэ обернулся — это был Чиччо. Они бросились друг к другу, выкрикивая имена, будто стояли по разные стороны бесконечности. Объятия были столь крепкими, что парни едва не задушили друг друга.

— Ты когда приехал? — спросил Чиччо.

— Час назад, на велосипеде. А ты?

— А я вчера. Ну что, поужинаем сегодня вместе? Спокойно поговорим да и праздник отметим.

— Давай. Только что праздновать, за исключением того, что мы живы?

Чиччо удивился:

— А разве тебе сегодня не исполняется восемнадцать лет?

Ненэ хлопнул себя по лбу:

— Ну точно, как же я забыл! Куда пойдем?

— На природу. В городе слишком жарко, да и пахнет мертвечиной. Я все беру на себя, ты ни о чем не думай. Заеду за тобой на велосипеде к восьми.

Чиччо был прав. Ненэ поначалу не обратил внимания, а теперь отчетливо чувствовал запах — запах смерти. Под завалами еще оставались трупы, которые разлагались в этой немыслимой жаре.

Чиччо приехал в восемь. К багажнику его велосипеда был привязан пакет с тремя килограммами свежайших сардин, а на руле висела сумка, из которой торчали три здоровенные бутылки вина.

— Вино повезешь ты, а то мне трудно крутить педали. По дороге нам нужно найти чистую черепицу.

— Это не проблема, вокруг столько развалин! Куда поедем?

— На Лестницу Турков.

Перед самым выездом из поселка они нашли то, что искали — глиняную черепицу с кровли. Чиччо с Ненэ подъехали к подножию Лестницы, когда солнце склонялось к закату.

На пляже не было ни души, и море не сверкало безмятежной гладью. До самого горизонта оно отливало металлом бесчисленных военных и транспортных судов.

Друзья взобрались на утес, Чиччо принялся собирать камни, а Ненэ — сухие ветки. На краю утеса они соорудили из камней нечто вроде очага высотой тридцать сантиметров. Ненэ сходил к воде и хорошенько помыл черепицу. Чиччо сложил ветки внутри очага, зажег огонь, а потом аккуратно положил на камни черепицу вогнутой стороной вверх. Теперь нужно было только дождаться, когда черепица накалится в огне. Они раскупорили бутылку и по очереди приложились.

Наступала чудесная ночь, будто ниспосланная провидением: ни ветра, ни шума, только легкий шелест прибоя.

— Честно говоря, мы с тобой всего пятнадцать дней не виделись, а мне кажется, что прошла вечность, — сказал Чиччо. — Как у тебя там все в Рагити сложилось?

— Плохо, — и Ненэ поведал о своих приключениях. — А у тебя как в Каммарате?

— Нормально. А знаешь, я там твою кузину встретил, Анжелу.

— Да ну! И как она?

— Здорова, все хорошо. Единственная беда — ее муж. Этот кретин ничем не занимается, дома не бывает, с утра до ночи играет в карты. В поселке говорят, что когда мужа нет дома, к Анжеле ходят мужчины. Она утешается, наставляя ему рога. Мне рассказывали, что…