Страница 2 из 7
— Ручки вон в те проушины приладят, зубцы заточат, и будет двуручною пилой. Самое оно деревья валить.
— А вон та? Тоже пилой?
— Тоже. Только для лесопильного стана — бревна на доски распускать.
— А это?
— Лом. Камень долбить, или иное что.
Поглядев, как дюжий коваль быстро сплющил один конец явно увесистого прута лопаточкой, а другой старательно заострил на манер копейного железка, Захар не выдержал. Оглянулся на брата, убедившись, что тот полностью занят беседой, быстро-быстро (пока его отлучку не заметили, и он сам не передумал) подошёл к груде стального "хвороста" и вцепился в один из ломов.
— Ух ты, тяжеленный какой!
Приподнял вверх, затем ослабил руки...
— Ой!..
— Ах ты неслух!
Бздын!..
Вдобавок к правой ноге недоросля, на которую "удачно" попал плоским концом лом, пострадал и его затылок — от щедрой братской оплеухи.
— Тебе что сказано было! Ни шагу от меня, мастеровым не мешать, ничего без спросу не лапать!!!
Бздын!..
— Да ладно тебе, Нафан, вспомни, как сам по дури да от излишнего рвения едва под брызги жидкого уклада не подставился.
Благодарно взглянув на нежданного защитника, лучший ученик в своей группе тихо шмыгнул носом.
— Розог ему для памяти всыпешь, вот и всё.
Благодарность из взгляда Захарки испарилась быстрее, чем капля воды в раскалённой печи.
— Ногу покажи. Да сапог сними, дурило!!! Пальцами шевельни.
Оглядев нарождающийся синячище и помяв прямо на глазах опухающую ступню, старший брат сплюнул и выдал заключение:
— Всё цело.
Дёрнул рукой, давя в себе горячее желание выдать родичу ещё один подзатыльник и свирепо пообещал:
— Доберёмся до постоялого двора, две дюжины горяченьких твоему заду пожалую!
Соученик Нафана, начальствующий над мастеровыми кузнечного цеха, весело расхохотался, весьма многозначительно поглядывая на слегка покрасневшего щеками розмысла.
— Ты это. В лекарскую избу его сведи.
— Уже отстроили, что ли? И кто там в лечцах обретается?
— Да сам-то лекарь пока не приехал — поговаривают, что будет какой-то докторишка иноземный, но с тремя учениками из нашенских недорослей. А вот травница уже десятый день как людишек болезных пользует.
Многозначительно подмигнув молодому мужчине, его ровесник вроде как равнодушно произнёс:
— Боярышня Домна Дивеева в Туле самостоятельную практику проходит.
Слегка покраснев кончиками ушей, розмысл промычал что-то неопределённое, явно завидуя младшему брату. Вернее даже, на полном серьёзе обдумывая мысль о мелком членовредительстве — после которого он с полным основанием сможет встретиться с предметом своего тайного обожания.
— Но-но! Вот как выйдешь из моего участка, так и делай что хошь, а здесь и думать не моги!..
— Да не умыслял я ничего такого, успокойся.
А уши-то заалели ещё больше. Чувствуя их предательский жар, личный ученик государя-наследника поправил шапку так, чтобы она села поплотнее, и быстро переменил тему разговора:
— Полосы уклада на хладноломкость испытывали?
— Давно уже. А сам как думаешь, откуда взялся запрет на выделку клинков и доспешного железа? Не держат наши сабли доброго удара, и всё тут.
— Мне Димитрий Иванович как-то объяснял, что это из-за избытка фосфора в укладе.
Михаил на это лишь неопределённо хмыкнул. Ишь ты, самого государя-наследника запросто так по имени-отчеству величает!
— Значит, как покупали у шведов железо, так и будем покупать, только меньше прежнего. Плохо!
— Сам знаю, что плохо. Ты мне вот что скажи. Я тут слушок ухватил, что те из наших, что за Камень Уральский поедут, сразу по прибытии боярскую шапку оденут. А вотчины на них такие большие запишут, что и удельным князьям впору?
— Слышал звон, да не знаешь, где он. Захарка!
Младший брат от неожиданного оклика слегка дёрнулся всем телом, вжимая голову в плечи.
— Поди-ка на свежий воздух.
Дождавшись, пока ковыляющий как беременная утка брат отойдёт подальше, Нафан негромко заговорил:
— Не те, кто поедет — а те, кто на месте с уроком Великого государя справится. Как первый уклад, или медь, или что иное им указанное в казну поставят, так и награда воспоследует. И насчёт вотчин не завидуй: земли отмерят изрядно, да только пахарей на ней нету. Так что вотчиннику придётся ехать назад, искать охотников до новой земли из черносошцев, да за свой счёт везти их и обустраивать. Вот так-то!..
— А кто поедет, уже определили? Нафан, ты ж меня знаешь — похлопочи, а? Век твоей помощи не забуду!..
— Тебе что, в детях боярских плохо? Лет десять послужишь, так и в дворяне выйдешь. И землица тульская куда как добра — а там лес валить надобно, корчевать пни да коряги, с голого места начинать.
— Зато там крымчаки гости редкие, а здесь мало какой год без их набега обходится!.. Нафан. Да или нет?
Подумав, молодой розмысл согласился. Отчего бы и не замолвить слово за соученика, раз от этого никакого вреда, а совсем даже наоборот, сплошная выгода?
— Да. Только и ты мне поможешь.
— Благодарствую!!! А помочь — так только скажи чем, а я уж расстараюсь!..
С явным намёком поглядев вначале на ломик, а потом и по сторонам, влюблённый розмысл попросил содействия в организации встречи с глубоко запавшей в сердце красавицей. Собственно, он бы и сам что-нибудь этакое утворил, но вовремя вспомнил что:
— Ежели сам поранюсь, Домна о том обязательно узнает.
— Вот ведь... Дурная голова. Ну, и? Хотя постой.
Внимательно оглядевшись по сторонам, начальник цеха остановил свой взор на лице возможного благодетеля. Вспомнил, как завидовал его успехам, а особенно тому, что тот выбился в личные ученики, примерился к носу и спросил:
— Готов?
— Постой, ты чего это удумал?..
— Нна!
С лёгким хрустом немаленький кулачок Михаила "подровнял" выдающийся вперёд нос царевичева розмысла, заодно выбив ему на подбородок кровавую юшку.
— Ты!..
— Да ладно, не благодари...
Глава 1
— Прочь с дороги!..
Воротная стража Тверского кремля, откровенно скучавшая и слегка потевшая в прикрытом сверху промасленными кожушками доспешном железе, резко встрепенулась и напряглась, вслушиваясь в редкие повелительные окрики и дробный топот копыт. И тут же расслабилась, ещё издали распознав в троице запылённых всадников царских гонцов — вернее, одного гонца и двоих его охранников. На полном ходу пролетев воротную арку, посланцы великого государя одним своим появлением переполошили тверских бояр и служивый люд, тут же начавший подтягиваться к усталой троице — но удовлетворить своё любопытство им так и не удалось, так как гонец, узнав об отсутствии в городе государя-наследника, ждать его в кремле не пожелал.
— Ишь!.. Похоже, дурные вести привёз. Никак крымчаки большой ордой пожаловали? Али литвины зашевелились?.. А, старшой?
Десятник воротной стражи отошёл подальше в тенёк и лениво перекрестился:
— Типун тебе на язык, дурило. Или саблей помахать невтерпёж? Так я тебя на седьмицу к постельничим сторожам могу пристроить — им лишнее чучело только в радость.
Моментально спав с лица, служилый рьяно замотал головой в отрицании. Потому что семь дней, с утра и до позднего вечера, заниматься воинским учением с постельничими — означало помимо своего желания приобрести великое множество шишек и синяков, оставшихся от пропущенных ударов. Сабельных, копейных, кулачных. Постельничим-то хорошо, их сам государь-наследник в случае нужды целит, ему же такое счастье даже и близко не светит...
— Вот то-то же. А тебе чего?
Подобравшийся к десятнику подчинённый, по молодости лет даже ещё не имеющий нормальной бороды с усами, что-то тихо спросил.