Страница 53 из 70
Василий Буслаеб молиться ездил
Под славным великим Новым-городом, По славному озеру по Илменю, Плавает-поплавает серь селезень, Как бы ярой гоголь поныривает, А плавает-поплавает червлен карабль Как бы молода Василья Буславьевича, А й молода Василья со ево дружиною хоробраю, Тришать удалых молодцов: Костя Никитин корму держит, Малинкой Потаня на носу стоит, А Василе-ет по караблю похаживает, Таковы слова поговаривает: — Свет моя дружина хоробрая, Тритцать удалых добрых молодцов! Ставте карабль поперек Ильменя, Приставайте, молодцы, ко Нову городу! — А й тычками к берегу притыкалися, Сходни бросали на крутой бережок, Походил тут Василей Ко своему он двору дворянскому, И за ним идут дружинушка хоробрая, Толко караулы оставили. Приходит Василей Буслаевичь Ко своему двору дворянскому, Ко своей сударыне-матушке, Матерои-вдове Амелфе Тимофевне, Как вьюн, около ея убиваетца, Просит благословение великое: — А свет ты, моя сударыня-матушка, Матера-вдова Амелфа Тимофевна! Дай мне благословение великое — Итти мне, Василью, в Ерусалим-град Со своею дружиною хоробраю, Мне-ка Господу помолитися, Святой святыни приложитися, Во Ердане-реке искупатися. — Что взговорит матера-вдова, Матера Амелфа Тимофевна: — Гои еси ты, мое чадо милая, Молоды Василей Буслаевичь! То коли ты пойдешь на добрыя дела, Тебе дам бласловение великое, То коли ты, дитя, на розбои пойдешь, И не дам бласловение Беликова, А й не носи Василья, сыра земля! — Камень от огня разгораетца, А булат от жару растопляетца, Материна сердце распусшаетца, И дает она много свинцу-пороху, И дает Василью запасы хлебный, И дает оружье долгомерное: — Побереги ты, Василей, буину голову свою! — Скоро молодцы собираютца И с матерой-вдовой прощаютца. Походили оне на червлен карабль, Подымали тонки парусы полотняный, Побежали по озеру Илменю. Бегут оне уж сутки-другия, А бегут уже неделю-другую, Встречь им гости карабелщики: — Здравствуй, Василей Буслаевичь! Куда, молодец, поизвольил погулять? — Отвечает Василей Буслаевичь: — Гои еси вы, гости карабелщики! А мое-та веть гулянье неохотное: Смолода бита, много граблена, Под старость надо душа спасти. А скажите вы, молодцы, мне прямова путя Ко святому граду Иерусалиму. — Отвечают ему гости карабелщики: — А и гои еси, Василей Буслаевичь! Прямым путем в Ерусалим-град Бежать семь недель, А околнои дорогой — полтора года: На славном море Каспицкием, На том острову на Куминскием Стоит застава крепкая, Стоят атаманы казачия, Немного-немало их — три тысячи; Грабят бусы-галеры, Разбивают червлены карабли. — Говорит тут Василей Буслаевичь: — А не верую я, Васюнка, ни в сон ни в чох, А й верую в свои червленой вяз. А беги-ка-тя, ребята, вы прямым путем! — И завидел Василей гору высокую, Приставал скоро ко кругу берегу, Проходил-су Василей сын Буслаевичь На ту ли гору Сорочинскую, А за ним летят дружина хоробрая. Будет Василей к полугоре. Тут лежит пуста голова, Пуста голова — человечья кость. Пнул Василей тое голову з дороги прочь, Провещитца пуста голова человеческая: — Гои еси ты, Василей Буславьевич! Ты к чему меня, голову, побрасоваешь? Я, молодец, не хуже тебя был, Умею я, молодец, волятися А на той горе Сорочинския. Где лежит пуста голова, Пуста голова молодецкая, И лежать будет голове Васильевой! — Плюнул Василей, прочь пошол: — Али, голова, в тебе враг говорит, Или нечистой дух! — Пошол на гору высокую, На самой сопки тут камень стоит, В вышину три сажени печатный, А й через ево толка топор подать, В далину три аршина с четвертью. И в том-та подпись надписана: «А хто-де станет у каменя тешитца, А и тешитца-забавлятися, Вдоль скокать по каменю, — Сломить будет буйну голову». Василей тому не верует, Приходил со дружиною хоробрую, Стали молодцы забавлятися, Поперек тово каменю поскакивати, Ушкуйники на карбасах. Гравюра XVIII в. А вдол-та ево не смеют скакать. Пошли со горы Сорочинския, Сходят оне на червлен карабль. Подымали тонки парусы полотняны. Побежали по морю Каспицкому, На ту на заставу карабелную, Где-та стоят казаки-разбойники, А стары атаманы казачия. На пристани их стоят сто человек, А й молоды Василей на пристан стань, Сходни бросали на крут бережок, И скочил-та Буслаи на крут бережок, Червленым вязом попираетца, Тут караулыники, удалы добры молодцы, Все на карауле испужалися, Много ево не дожидаютца, Побежали с пристани карабелныя К тем атаманам казачиям, Атаманы сидят не дивуютца, Сами говорят таково слово: — Стоим мы на острову тритцат лет, Не видали страху Беликова, Это-де идет Василей Буславьевичь: Знать-де полетка соколиная, Видеть-де поступка молодецкая! — Пошахал-та Василей со дружиною, Где стоят атаманы казачия. Пришли оне, стали во единой круг, Тут Василей им поклоняетца, Сам говорит таково слово: — Вздравствуите, атаманы казачия! А скажите вы мне прямова путя Ко святому граду Иерусалиму. — Говорят атаманы казачия: — Гои еси, Василей Буслаевичь! Милости тебе просим за единой стол хлеба кушати. Втапоры Василей не ослушался, Садился с ними за единой стол. Наливали ему чару зелена вина в полтора ведра, Принимает Василей единой рукой И выпил чару единым духом, И толко атаманы тому дивуютца, А сами не могут и по полуведру пить. И хлеба с солью откушали, Збираетца Василей Буслаевичь На свои червлен карабль, Дают ему атаманы казачия подарки свои: Первую мису чиста серебра И другую — красна золота, Третью — скатнова земчюга. За то Василей благодарит и кланеетца, Просит у них до Ерусалима провожатова. Тут атаманы Василью не отказовали, Дали ему молодца провожатова, И сами с ним прощалися. Собрался Василей на свои червлен корабль Со своею дружиною хоробраю, Подымали тонки парусы полотняный. Побежали по морю Каспицкому, Будут оне во Ердань-реке, Бросали якори крепкия, Сходни бросали на крут бережок. Походил тут Василей Буслаевичь Со своею дружиною хороброю в Ерусалим-град, Пришол во церкву соборную, Служил обедни за здравие матушки И за себя, Василья Буславьевича, И обедню с понафидою служил По родимом своем батюшке И по всему роду своему. На другой день служил обедни с молебнами Про удалых добрых молодцов, Что смолоду бито, много граблено. И ко святой святыни приложился он, И в Ердане-реке искупался, И расплатился Василей с попами и с дьяконами, И которыя старцы при церкви живут — Дает золотой казны не считаючи, И походит Василей ко дружине из Ерусалима На свои червлен карабль. Втапоры ево дружина хоробрая Купалися во Ердане-реке, Приходила к ним баба залесная, Говорила таково слово: — Почто вы купаетесь во Ердань-реке? А некому купатися, опричь Василья Буславьевича, Во Ердане-реке крестился Сам господь Иисус Христос; Потерять ево вам будет, Болшова атамана Василья Буславьевича. — И оне говорят таково слово: — Наш Василей тому не верует, Ни в сон ни в чох. — И мало время поизоидучи, Пришол Василей ко дружине своей, Приказал выводить карабль из усья Ердань-реки. Поднели тонки парусы полотняны, Побежали по морю Каспиикому, Приставали у острова Куминскова, Приходили тут атаманы казачия И стоят все на пристани карабельныя. А й выскочил Василей Буслаевичь Из своего червленаго карабля, Поклонились ему атаманы казачия: — Здравствуй, Василей Буслаевичь! Здорово ли съездил в Ерусалим-град? — Много Василей не байт с ними, Подал писмо в руку им, Что много трудов за их положил: Служил обедни с молебнами за их, молодцов. Втапоры атаманы казачия звали Василья обедати, И он не пошол к ним, Прощался со всеми теми атаманы казачими. Подымали тонки парусы полотняныя, Побежали по морю Каспицкому к Нову-городу. А й едут неделю споряду, А й едут уже другую, И завидел Василей гору высокую Сорочинскую, Захотелось Василью на горе побывать. Приставали к той Сорочинскои горе. Сходни бросали на ту гору, Пошол Василей со дружиною, И будет он в полгоры, И на пути лежит пуста голова, человечья кость, Пнул Василей тое голову з дороги прочь, Провещитца пуста голова: — Гои еси ты, Василей Буслаевичь! К чему меня, голову, попиноваешь И к чему побрасоваешь? Я, молодец, не хуже тебя был, Да умею валятися на той горе Сорочинские. Где лежит пуста голова, Лежать будет и Васильевой голове! — Плюнул Василей, прочь пошел. Взашел на гору высокую, На ту гору Сорочинскую, Где стоит высокой камень, В вышину три сажени печатный, А через ево толко топором подать, В долину — три аршина с четвертью, И в том-та подпись подписана: «А хто-де у каменя станет тешитца, А й тешитца-забавлятися, Вдоль скакать по каменю, — Сломить будет буину голову». Василей тому не верует, Стал со дружиною тешитца и забавлятися, Поперек каменю поскаковати; Захотелось Василью вдоль скакать, Разбежался, скочил вдоль по каменю — И не доскочил толко четверти И тут убился под каменей. Где лежит пуста голова, Там Василья схоронили. Побежали дружина с той Сорочинскои горы На свои червлен карабль, Подымали тонки парусы, полотняныя, Побежали ко Нову-городу, И будут у Нова-города, Бросали с носу якорь и с кормы другой, Чтобы крепок стоял и не шатался он, Пошли к матерои-вдове, к Амелфе Тимофевне, Пришли и поклонилися все, Писмо в руки подали. Прочитала писмо матера-вдова, сама заплакала, Говорила таковы слова: — Гои вы еси, удалы добры молодцы! У меня ныне вам делать нечево, Подите в подвалы глубокия, Берите золотой казны не считаючи. — Повела их девушка-чернавушка К тем подвалам глубокиям, Брали оне казны по малу числу, Пришли оне к матерои-вдове, Взговорили таковы слова: — Спасибо, матушка Амелфа Тимофевна, Что поилакормила, Обувала и одевала добрых молодцов! — Втапоры матера-вдова Амелфа Тимофевна Приказала наливать по чаре зелена вина, Подносит девушка-чернавушка Тем удалым добрым молодцам, А и выпили оне, сами поклонилися, И пошли добры молодцы, кому куды захотелося.