Разведчик Кент

Не то чтобы ему очень уж хотелось выручить бывшего начальника, хотя чувства профессиональной солидарности он не был лишен. Flo Кент не забывал, что за донесение Жильбера в Центр он тоже нес ответственность, поскольку, как шифровальщик, поставил свою подпись рядом с подписью Жильбера.

Кроме того, и это было главное, Кент понимал важность поручаемого Главразведупром дела. Его невыполнение означало, что Красная армия лишится важных сведений – тех, которые могли бы сохранить множество жизней советских людей.

Кент решился взять выполнение этого задания на себя. На сообщение об этом Центр ответил согласием. Неловкую ситуацию с Профессором вроде бы замяли. Но все ли гладко пройдет у Кента? В этом уверенности не было.

Винсенте Сьерра помнил, что у него есть приглашение фирмы Баранека посетить с деловым визитом Прагу. Правда, несколько беспокоило то, что письмо было написано давно и столь запоздалая реакция на него автору или гестапо могла бы показаться подозрительной.

Очередным толчком к поездке послужил приезд в Брюссель из Берлина давнего делового партнера фирмы «Симекско» господина Махера. Разомлевший после радушного приема на вилле у Винсенте и Маргарет, он с удовольствием откликнулся даже не на просьбу, а лишь на «размышления» господина Сьерра о целесообразности расширения их деловых отношений. «Симекско» и фирма «Людвиг Махер» нередко производили свои взаиморасчеты через «Дойче Банк». Услышав, что «уругваец» хотел бы поближе познакомиться с руководством этого банка и решить с ними некоторые деловые вопросы, гость тут же написал рекомендательное письмо к заместителю управляющего банком, который, как выяснилось позже, был не то родственником, не то другом семьи Махеров.

У Кента появились «веские причины» для поездки в Чехословакию и Германию, но даже в подобной ситуации нужно было быть предельно осторожным. Германские власти внимательно следили за перемещениями на подвластных им территориях даже немцев, а об иностранцах и говорить не приходилось.

Следовало очень аккуратно прозондировать возможность поездки у сотрудников интендантуры.

...Ранней осенью 1941 года в Бельгии стояла на удивление ясная и теплая погода. В очередное воскресение Кент, Маргарет, фрау Аманн и их «друзья» – офицеры выехали на пикник в курортный городок Остенде.

Поездка удалась. Вдоволь накупавшись, спустив небольшую сумму в местном казино, компания вернулась в Брюссель, на виллу Винсенте и Маргарет. Началась веселая вечеринка. Уже в конце дружеской попойки Кент, словно невзначай, обронил фразу о том, что ему для расширения бизнеса неплохо было бы посетить Германию и Чехословакию.

Разогретые вином и коньяком, офицеры наперебой стали советовать Кенту отправиться в эту поездку, предлагая наиболее рациональные маршруты.

Выслушав приятелей, Винсенте, находясь в глубоком раздумье, выразил сомнение по поводу возможности оформления виз ему, иностранцу, в условиях боевых действий. В ответ на эти слова офицеры рассмеялись, а майор Бредшнайдер заявил, что для главы фирмы «Симекско» никаких препятствий просто не может быть.

Тут же Кент умело перевел разговор на совсем другую тему, словно забыв о только что начатом разговоре.

Через пару дней Кент заехал по делам в интендантуру. Майор Бредшнайдер сам напомнил ему о недавнем разговоре и повел посетителя в кабинет к своему начальнику. Вопрос был решен по-деловому: интендантура ходатайствовала перед соответствующими органами о разрешении бизнесмену Винсенте Сьерра посетить с деловым визитом Чехословакию и Германию. Это ходатайство было подготовлено на бланке немецкой интендантуры. Его тут же вручили «уругвайцу» для передачи в германское консульство в Брюсселе.

После соблюдения необходимых процедур Берлин дал согласие на поездку. Об этом Кент уведомил Центр и сообщил Жильберу.

Из ГРУ пришла шифровка, в которой сообщались явки, пароли и суть задания.

Кенту предстояло сначала выехать в Прагу, где он должен был установить связь с чешскими подпольщиками Ольгой Воячек и ее мужем Францишеком.

После этого, отправившись в Берлин, ему надлежало наладить связи сразу с двумя резидентурами, точнее говоря, одной антифашистской организацией, которой руководили Харро Шульце-Бойзен и Арвид Харнак, и резидентурой советской военной разведки, резидентом которой была Ильза Штебе (Альта).

Никто не мог объяснить причин, из-за которых взаимодействие этих организаций и Главразведупра прекратилось. Была велика вероятность их провала. Кент не исключал возможности того, что за этими подпольными группами установлена слежка абвера или гестапо. Вполне возможно, что контрразведчики германских спецслужб могли использовать антифашистов в качестве приманки для выявления их связей с разведками, на которые они могли бы работать. Все это заставляло Кента быть предельно осторожным и собранным.

Кому-то может показаться странным, что в качестве связного был направлен не обычный агент, а глава одной из ведущих разведок.

Такому решению Центра есть несколько убедительных объяснений. Во-первых, и это был основной аргумент, Кент являлся в тот момент единственным разведчиком, кто имел возможность беспрепятственно, не вызывая подозрений, пересекать германскую и другие границы. Кроме того, в ГРУ помнили, что он уже приобрел опыт выполнения подобных поручений, встречаясь весной 1940 года в Швейцарии с Шандором Радо. Вероятно, учитывался и опыт разведчика, что позволяло ему выступить попутно в роли если не «инспектора», то во всяком случае своеобразного эксперта, способного квалифицированно разобраться на месте в ситуации, в том числе – в реальных причинах утери контактов между подпольщиками и Москвой.

Не следует забывать, что все эти антифашисты, объединенные в формирования антинацистских борцов Движения Сопротивления, не были «подчиненными» Главразведупра в привычном понимании этого слова. Антифашисты, весьма условно объединенные понятием «Красная капелла», лишь по своей инициативе сотрудничали с ГРУ. Зачастую это сотрудничество было связано не столько с любовью к Советскому Союзу или с преданностью коммунистическим идеалам, сколько с ненавистью к гитлеровскому режиму и стремлением содействовать в меру сил его уничтожению.

Это важно помнить, ещё и потому, что Леопольд Треппер в своей книге «Большая игра» очень хотел представить себя в качестве руководителя Красной капеллы», а в составленной им схеме, опубликованной в этой книге, он прямо указывает на то, что в 1941 году ему непосредственно были подчинены Харро Шульце-Бойзен, Арвид Харнак и Адам Кукхоф. Такой должности быть просто не могло, как не могло быть «начальника народного негодования» или «директора департамента ненависти к фашизму»...

Президент фирмы «Симекско» поручил немецкому бюро путешествий в Брюсселе разработать план его поездки в Чехословакию и Германию. При этом он не забыл подчеркнуть, что поездка носит сугубо деловой характер: увы, на отдых просто нет времени. Туристическая фирма «Митропа» взяла на себя заботу о приобретении железнодорожных билетов и бронировании номеров в отелях.

«Довериться» германской фирме Кент решил не случайно: честному бизнесмену нечего скрывать от властей, а времени на решение мелких бытовых проблем у него не было.

Наступил день отъезда. Кенту предстояло поездом доехать до Нюрнберга, а оттуда, сделав пересадку, проследовать в Прагу

За несколько часов до отъезда на вилле Винсен-Сьерра собралось много друзей и партнеров по бизнесу Многие из них были в немецкой офицерской форме. Никто даже не подозревал, что провальный банкет был заранее спланированной Кентом «акцией прикрытия». Ему, «уругвайцу», отъезжавшему за границу, было очень важно, чтобы соседи по вагону, купе видели, как его провожают близкие люди, среди которых немало офицеров. Такая перестраховка в поездке через германскую границу была далеко не лишней. В результате так и случилось: все гости отправились на вокзал провожать дорогого друга.

Соседом по купе оказался подтянутый немецкий полковник. До самой границы они вели светскую беседу об истории Германии. Полковник был рад общаться со столь интеллигентным и знающим иностранцем. Правда, иностранец оказался немного рассеянным и когда на границе немецкий пограничник взял в руки для проверки его паспорт, в него оказался вложен (естественно, исключительно по забывчивости) пропуск на беспрепятственный проезд по территории Бельгии и оккупированной Франции, скрепленный подписями и впечатляющей красной печатью гестапо. Пограничник с почтением посмотрел на печать, а потом – на владельца документа, словно силясь найти подобный всесильный знак на его лице. На внешности пассажира была печать радушия и достоинства.