Страница 41 из 47
— Забудьте об этом, старина, вы на ложном пути.— Слова Элвина причудливо перекликались с моими мыслями.— Я знаю, вы желаете мне добра. Но я знаю и своего брата. Задумай он меня убить, он просто схватил бы ружье и всадил в меня пулю. Его, без сомнения, сильно позабавило бы хитроумное обвинение, которое вы против него выдвинули.
— Вы собираетесь рассказать ему?— ужаснулся я.
— Я хотел бы лишь убедиться, ради своего душевного спокойствия, что вы заблуждаетесь. Но если вы возражаете…
— Категорически возражаю. Ради вашей собственной безопасности. Если он и правда хочет вашей смерти, а тут вдруг выяснится, что на помощь закона ему не приходится рассчитывать, он может предпринять новое покушение — более эффективное.
По лицу Элвина скользнула тень страха.
— Вздор, дружище,— промямлил он.
— К тому же,— развивал я свою мысль,— у вас нет никаких доказательств, что он уничтожил все ампулы,— только его слово. Самоубийство было бы истолковано как признание вами своей вины, а ему ничего не стоит инсценировать ваше самоубийство.
После вечернего чая мы с Сэмом сидели в саду. Он сдержал слово и только что привез Коринне нового щенка. Не могу судить, сколь сильно его ранила смерть Веры, его поколение менее романтично, чем мое, быстрее оправляется от утрат — или это мне только кажется? Но всякий раз, когда упоминалось Верино имя, его спокойное обычно лицо сразу суровело; я знал, что он ведет свое собственное расследование, опрашивая посетителей таверны и наших соседей. Между прочим, он докопался до самой сути эпизода с виноградником Навуфея. Купив Замок, Роналд пытался за спиной у четы Киндерсли купить и таверну «Глоток винца», намереваясь расширить ее и превратить в нечто вроде деревенского клуба. Совершенно очевидно, что он оценивает все попадающее ему на глаза с точки зрения возможного извлечения прибыли; это для него так же естественно, как дышать. Тем более трудно понять, почему он, относительно молодой еще человек, решил отойти от бизнеса. По гипотезе Сэма Роналд поступил так под давлением Обстоятельств, но я склонен считать, что, покорив едва ли не весь мир, за исключением графства, он задумал сломить и этот последний оплот сопротивления.
— Я хотел составить себе точное представление обо всех розыгрышах, если можно их так назвать,— вскоре сказал Сэм; он достал и развернул стандартный лист бумаги, на котором было аккуратно отпечатано следующее:
1. Ночное кукование. Элвин признался в этом розыгрыше, направленном против Пейстона (намек на неверность его жены).
2. Надпись в отцовом кабинете. Предположительно сделана Элвином. Против Пейстона и/или Уотерсона. Элвин — если это он — действовал без заранее обдуманного намерения. Или же ставил перед собой цель вывести Дженни из душевного равновесия (зачем? просто из недоброжелательства?).
3. Розыгрыш с председательством. По этому поводу имеется собственное признание Элвина. Ясно просматривается антипейстоновская направленность. Никаких комментариев.
4. Письма. Возможные авторы: Элвин, Берти, Пейстон или некий Икс. Направлены против всех (за исключением одного). Местные жители склоняются к мнению, что написаны они Э. или Б., но не П. (в роли Икса мог бы фигурировать Фред Киндерсли). Nβ. С этого времени розыгрыши становятся все более жестокими.
5. Граната. Предположительно кинута Э., Б. или П., но не Фредом К. Цель? По-видимому, бросить подозрение на того, кто — истинный виновник это знал — не имел алиби; вероятнее всего, Э. или Б.
6. Поджог стогов. Ни у кого нет убедительного алиби (Фред К.?). Направленность — антипейстоновская (теоретически можно предположить, что Икс пытался отвлечь от себя общее внимание, чтобы провернуть какое-то грязное дело. Но никаких г. д., насколько мы знаем, не было совершено).
7. Лжемонах. Ни у Э., ни у Б., ни у П. нет убедительного алиби. Против кого? Мотив, вероятно, тот же, что и в пункте 5.
8. Бастер. Убийство щенка могло быть совершено Э., Б., П. или Иксом. Направлено против У. Ср. с пунктом 5.
— По-моему это исчерпывающий анализ,— осторожно подытожил я.
— Как видишь, я не включил бродячего цыганенка.
— И правильно сделал.— Надеюсь, мне удалось скрыть приступ боли, которая стиснула мое сердце. Даже Сэму я не мог открыть всего.— Думаю, что ты можешь исключить и Фреда Киндерсли.
— А как насчет Доротеи?
— Доротея? Господь с тобой. Совершенно очаровательная женщина.
— Какой же ты чувствительный старикан,— дружелюбно сказал Сэм.
— Ну, Сэм!…
— Ты даже не представляешь себе, какие замыслы могут гнездиться в голове этой бледной темноволосой красотки. Киндерсли имеют зуб на Роналда Пейстона. И на Берти. Сам же мне рассказывал.
— Ловишь меня на слове, Сэм?
— А не целый ли это заговор? Больше всех ненавидят Пейстона Элвин и Берти — они-то и могли возглавить заговорщиков.
— Я уже обдумывал эту версию. Но она не выдерживает анализа. Будь Элвин и Берти в сговоре, они обеспечили бы друг другу алиби.
— Может, у них очень изощренные умы?
— Скорее извращенные. Нет, нет.
— Значит, остаются Элвин или Берти либо Пейстон.— Лицо Сэма вновь стало непроницаемым.— Я думаю, Пейстон вряд ли решился бы сам убить жену, да еще таким способом. Он прибегнул бы к услугам наемного убийцы.
Меня поразила скрытая горечь в его голосе.
— У него были для этого основания. Он знал о неверности жены,— сказал я.
Сэм смотрел прямо перед собой все с тем же каменным лицом и молчал.
— Но убийство было совершено так, чтобы все подозрения пали на Картов. А если бы Пейстон хотел погубить одного из них или обоих сразу, в его распоряжении есть другие средства.
— Может, ты и прав. Но он представляется мне этаким мстительным ветхозаветным старцем. Око за око… Тебе плохо, отец?— вдруг забеспокоился Сэм.
— Ничего. Просто я… Ты навел меня на одну мысль. Я должен хорошенько ее обдумать… Кажется, ты дал мне ключ…— Я осекся. Снаружи слышались звуки шагов — кто-то обходил наш дом. К нам подошел Берти Карт. Под мышкой у него был зажат дробовик. Меня сильно встревожил его взгляд.
14. МЛАДШИЙ СЫН
— Я хочу поговорить с вами наедине,— сказал он, не глядя на Сэма.
— Разрешите мне забрать у вас оружие,— вежливо произнес Сэм.
Берти непонимающе уставился на него.
— А, это?— Он с презрением переломил ружье, показывая, что оно не заряжено, и положил его на траву.— Я хочу поговорить с вами с глазу на глаз,— повторил он.
— Ты хочешь поговорить с ним с глазу на глаз, отец?— спросил Сэм.
— Почему бы и нет? Попозже принеси нам чего-нибудь выпить,— ответил я как можно хладнокровнее.
Сэм нехотя вошел в дом. В окне мелькнуло лицо моей милой Дженни. Ну что ж, подбодрил я себя, не решится же он убить меня на виду у всех,— и тут же вспомнил о Вериной смерти.
— По какому праву вы суете нос в наши дела?— решительно начал Берти.
Я ничего не ответил. Он уже неоднократно выражал мне свое возмущение по этому поводу. На его загорелом, худом, порочном лице ярко выделялись сверкающие глаза. Мне вспомнились слышанные мной намеки на наследственное безумие, преследующее эту семью: в частности, поговаривали, что отец Берти в последние годы жизни отличался большими странностями. В лучах вечернего солнца ослепительно загорелось окно, и я переставил стул так, чтобы оказаться спиной к дому.
Мое безмолвие еще сильней распалило Берти. Но и я был достаточно обозлен тем, что он явился как раз в тот самый момент, когда Сэм дал мне ключ к тайне и мне не терпелось хорошенько все это обдумать.
— И без того нет никакого житья от этих проклятых репортеришек, которые толкутся вокруг нашего дома, а тут еще вы привязались к моему брату. Неужели до вас не доходит, что он болен?
— По-вашему, более порядочно было зайти в мой дом и убить щенка Коринны?