Страница 52 из 116
Теперь Зиглер-Бринк утверждает, что Марчант является агентом ФБР, ЦРУ, конкурирующих банков и неназванных злопыхателей, которые вознамерились вывести его из бизнеса. Чем не теория заговора?
Среди материалов, опубликованных Зиглером-Бринком в Интеренете, можно найти массу истории о тайных встречах, загадочных посредниках, которые жаждут услышать его мнение по всем мировым проблемам, и подставных лицах. В них утверждается, что человек по имени Гил Зиглер, когда-то участвовавший в афере с золотом, — это вовсе не он, а Зиг Зиглер, создавший мошенническую инвестиционную схему, — не его брат Зиг. Зиглер, используя свою извечную демагогию, постоянно представляет себя жертвой. Оказывается, виной всему его сострадание к ближнему, желание помочь простым людям. Крупные банки ему завидуют, пресса лжет, аудиторы его ненавидят, а правительства решили с ним покончить. Когда выяснилось, что жесткий диск его компьютера в Гренаде заполнен ссылками на порнографические сайты, он заявил, что они были оставлены одним бедным юношей, которого он по доброте душевной нанял, чтобы тот научил его обращаться с компьютером.
Он говорит, что его беды начались еще в1999 году. «Не прошло и 30 дней после того, как я написал и распространил материал, в котором подверг критике отчет Организации экономического сотрудничества и развития о “пагубной налоговой конкуренции”, как я стал мишенью нападок хорошо финансируемого журналиста из Флориды, который вознамерился расправиться с First Bank и мною, обвинив меня (совершенно необоснованно, хотя многим это и показалось убедительным) в мошенничестве, реализации схемы Понци (это абсолютно невозможно, поскольку общая сумма депозитов составляла менее 1% активов банка) и отмывании денег (это также невозможно, поскольку частный международный банк не может принимать наличные вклады — все средства должны поступать в виде телеграфных переводов или чеков, выписанных на коммерческие банки, которые “знают” своих клиентов и уверены в законности происхождения их средств)».
В ответ Марчант лишь рассмеялся: «Он всегда обвиняет кого-то другого. Разумеется, весь мир ополчился на него, потому что он принял участие в конференции и произнес несколько слов о том, что правительства якобы грабят всех и вся. Господи, да ведь он проворачивал одну из самых откровенных мошеннических афер, которые только можно себе представить, и уже поломал жизнь многим людям. Кроме того, не забывайте, что он никогда не смог бы этого сделать, если бы не попустительство правительства Гренады. Мне говорили, что офис FIBG расположен буквально дверь в дверь с офисом государственного регулирующего органа».
* * *
Возможно, кое-кто на острове и поверил в то, что Зиглер-Бринк действительно оригинальный мыслитель, способный творить чудеса в мировой экономике. Более вероятно, однако, что для большинства общение с ним закончилось глубоким разочарованием. Роль главного обвинителя досталась бывшему госчиновнику Майклу Крефту.
Человек с тихим голосом, смущенный этим скандалом и, по всей видимости, не склонный его обсуждать, Крефт говорит, что, если бы ему пришлось делать все с начала, Зиглер-Бринк никогда бы не получил лицензию. «Не забывайте, Гренада тогда только вступала в этот бизнес, и у нас не было достаточного опыта».
Странно то, что, по словам Крефта, когда Зиглер-Бринк подал заявление на получение лицензии для FIBG, он попросил ФБР проверить его прошлое. Ни в одном документе по этому делу, однако, не содержится какого-либо упоминания об участии ФБР в процедуре «дью дилидженс», инициированной властями Гренады. Но Крефт утверждает, что такая проверка была проведена и отчет был отослан в Вашингтон. «В нем не содержалось никаких негативных фактов, на основании которых Зиглеру можно было бы отказать в выдаче лицензии». В частности, насколько он помнит, там не было упоминания о банкротстве Зиглера-Бринка. «Нам сообщили, что у него были какие-то проблемы в Орегоне, но не сказали, что он обанкротился».
О Дэвиде Марчанте Крефт сказал следующее: «Марчант сел нам на хвост». Затем, немного подумав, поправился: «Конечно, Марчант заставил нас серьезно над всем этим задуматься».
Но серьезно власти Гренады задумались над этим, только когда стало слишком поздно. А ведь Марчант уже давно писал о банке. Он разоблачил руководителей IDIC, публично заявивших о предоставлении покрытия в 100 млн. долларов, — указав, что компания не имела лицензии на осуществление страховой деятельности на Невисе. Естественно, власти острова «серьезно задумались», и в первую очередь о том, почему IDIC именуется страховой компанией.
Зиглер-Бринк серьезно отнесся к словам Марчанта и заявил, что IDIC не является страховой компанией, она всего лишь управляет активами банков-членов. Когда его попросили назвать эти банки-члены, он отказался, сославшись на соглашение о конфиденциальности. Правда, однако, заключается в том, что он и не смог бы назвать их, потому что таких банков не существовало, если не считать FIBG и подчиненных ему банков. Ни один законопослушный банк никогда не был клиентом IDIC, что вряд ли можно считать удивительным, учитывая, что IDIC была не более чем подставной компанией, не имеющей офиса и сотрудников. Но клиенты FIBG не знали этого, а Зиглер-Бринк отнюдь не собирался рассказывать им об этом, Майкл же Крефт, судя по всему, не захотел в этом разбираться.
Чтобы успокоить регулирующие органы Невиса, Зиглер-Бринк сменил название на International Deposit Indemnity Corporation. Но даже и тогда IDIC продолжала нарушать законы Невиса, поскольку слово indemnity опять же означало страхование. Поэтому 26 января 1999 года Министерство финансов Невиса закрыло эту компанию. Зиглеру-Бринку удалось вновь открыть ее на Доминике. Когда и Доминика сказала «нет», он перебрался на Гренаду.
Двадцать девятого января Offshore Alert подробно описал злоупотребления в FIBG, WISE, IDIC и других частях империи Зиглера-Бринка. Через четыре дня Крефт послал Марчанту факс: «Ни одна компания, зарегистрированная и/или ведущая дела по законам Гренады, не участвовала в каких-либо описываемых вами злоупотреблениях». Крефт отказался признать участие WISE и IDIC в незаконных сделках, несмотря на тот факт, что на Невисе IDIC была закрыта именно за незаконную деятельность, и заявил: «У нас нет жалоб или претензий в отношении злоупотреблений, совершаемых офшорными инвесторами в государстве Гренада».
12 февраля Крефт написал Марчанту письмо, в котором подтвердил сказанное им ранее. По его убеждению, FIBG работал исключительно в рамках закона. «Данное учреждение не получило ни одной серьезной жалобы, касающейся его банковской деятельности».
О том, что банк провернул аферу с капитализацией и крупное мошенничество с «первоклассным банком», мистер Крефт, очевидно, забыл. Он по-прежнему подчеркивал, что не видит никаких доказательств злоупотреблений в IDIC и чрезвычайно удивлен тем, что власти Невиса прибегли к таким радикальным мерам. Крефт заявил, что, если появятся реальные доказательства мошенничества или незаконных действий, он будет действовать в соответствии с законом. Однако, предупредил он, «безответственные клеветнические кампании вредят не только офшорным компаниям, но также и правительству и народу Гренады и бросают тень на нашу юрисдикцию».
Интересно, что фактическая дата отправки письма Марчанту не совпадала с указанным в нем числом: оно было послано в пять часов утра с номера факса, зарегистрированного на FIBG, — этот номер стоит в верху каждой страницы письма Крефта. Очень может быть, что Крефт и не намеревался посылать его Марчанту. Вероятнее всего, оно предназначалось для досье FIBG и вместе с другими судебными документами должно было быть представлено при подаче судебного иска Зиглера-Бринка против Марчанта.
Крефт к тому времени уже знал, что FIBG предлагает нереально высокие процентные ставки, потому что заявил: «Я не знаю, как они это делают». Теперь он утверждает, что в то время сверхвысокие процентные ставки FIBG действительно его беспокоили: «Я испытывал сильную озабоченность». Однако эту озабоченность он никак не проявлял. Естественно предположить, что столь очевидное мошенничество должно было заставить регулирующие органы навести кое-какие справки. Тем не менее вместо этого 24 февраля Крефт написал, что никогда не получал никаких жалоб от вкладчиков First Bank или каких-либо других заинтересованных лиц. «First Bank не занимался никакими злоупотреблениями и подозрительными операциями, поэтому его деятельность никогда не расследовалась».