Страница 13 из 18
Евреи почти полностью перехватили морскую торговлю финикийцев: своих ближайших сородичей, но язычников. Они торговали хлебом из Египта по всему Средиземному морю. Впрочем, многие финикийцы стали принимать иудаизм.
Евреи на диспутах стали побеждать греков и по крайней мере спорить с ними на равных.
Одним словом — среди евреев появилось так много богатых и умных людей, что это поневоле вызывало раздражение и страх.
Реакция
Греки времен Феофраста и Аристотеля искренне интересовались евреями. Птолемей и Селевк воевали, чтобы захватить их себе побольше.
Но выяснилось: очень легко любить «народ философов» на расстоянии. Пока евреи живут какой-то внутренней жизнью в своих отдельных кварталах, а еще лучше — в своей отдельной стране.
Все замечательно — пока ваши личные интересы никак не пересекаются с деловыми интересами «философов». А уже спустя считаные десятилетия рядовой человек мог столкнуться с евреем-конкурентом по крайней мере в трех случаях:
1. Чиновник, которого опережают по службе евреи.
В Персидской империи таким чиновником стал Аман. И те, кто «подсиживал» Даниила.
2. Если с конкуренцией евреев сталкиваются интеллектуалы.
Пока еврейские умники интересуются в основном своей собственной религией и историей, они не опасны. Пока приходят из своих общин на диспут умные раввины и на плохом греческом излагают какие-то неожиданные взгляды…
С такими ребятами легко и приятно побеседовать, особенно об отвлеченном. Они подскажут какие-то интересные вещи, помогут увидеть известное с неожиданной стороны, и вообще они приятны и полезны.
Но вот появляется поколение, которое говорит по-гречески не хуже природных эллинов. А то и вообще греческий — их родной язык. Они говорят так же, как греки, и на те же темы, что и греки. И при том — успешнее греков. Им достается «слишком много» должностей, пенсий, средств для исследований. Слишком много внимания и уважения.
3. В деловой жизни — выбрасывая на рынок похожий товар, устраивая такую же торговлю.
Еврейские гончары, еврейские оружейники, строители зданий, еврейские стеклодувы и торговцы оказываются «слишком эффективными» для греков.
Рядовые люди начинают бояться и недолюбливать евреев. Очень уж они успешны, активны, конкурентоспособны. Чем больше «эллинизированных», тем больше и конкурентов. Без них было бы проще…
Появляются люди, которые евреев опасаются. Возникают напряжение и страх. Неясные, а потом и хорошо осознаваемые опасения за свою собственную карьеру и судьбу.
Уже во времена Птолемея Филопатора появляется много греков-антисемитов.
Первые антисемиты
«Первым антисемитом» часто называют Манефона Александрийского. Он очень мало похож на образ антисемита, который с такой настойчивостью рисуют многие еврейские писатели. Он вовсе не невежественный злобный дурак, агрессивный и недалекий. Он не жалкий глупец, растративший свою жизнь на ерунду, а теперь злобно завидующий процветающим евреям.
Манефон был человеком исключительно ученым, умным и талантливым и к тому же весьма успешным в жизни. Сын грека и египетской жрицы высокого ранга, Манефон сделался верховным жрецом в Гелиополе и одновременно — сотрудником знаменитого Александрийского Мусейона — музея и вместе с тем Академии. Прекрасно зная и греческий, и египетский языки, Манефон был сразу и греком, и египтянином.
Манефон известен до сих пор как автор книги, написанной на греческом языке: «История Египта». Он читал иероглифы времен строительства пирамид, переводил их на греческий. Это он первый разделил историю Египта на три Царства и на 30 династий; его хронологией пользуются до сих пор. Манефон относится к числу историков, которых потомки пока не поймали ни на одной неточности.
Так вот, Манефон признавал подлинными легенды Священной истории, но при этом писал, что евреев прогнали из Египта потому, что они болели проказой и представляли опасность для окружающих. Что вывел их из Египта сумасшедший жрец Моше (Моисей). Он был тоже прокаженным, то-то его и изгнали из Египта вместе с евреями. Манефон считал, что евреи нечистоплотны, дикие и что они назло египтянам приносят в жертву коров и быков в Иерусалимском храме, — ведь в Египте коров обожествляли, а быку Апису поклонялись.
Было обвинение и похлеще: насколько мне известно, Манефон первым обвинил иудеев в том, что они приносят в жертву людей других народов, выцеживая у них кровь. «Ежегодно они похищают грека, откармливают его в течение целого года, потом заводят в лес, убивают, тело его приносят в жертву всесожжением, согласно их обычаю, и дают клятву ненавидеть греков».
Еще Манефон писал, что евреи страшно жадные и добиваются всего, действуя группой, поддерживая друг друга, и что им для достижения своей цели все средства хороши. Везде-то они просочатся, везде пролезут, и нет же, чтобы честными методами.
Насчет шествия прокаженных во главе с сумасшедшим жрецом — в это не очень-то верится. Объяснить поведение Манефона я могу только одним способом: он вставал на позиции не столько эллинов, сколько египтян. В конце концов, египетские жрецы, образованная египетская знать были его первыми учителями, его общественным кругом. А верхушка египетского общества евреев, что поделать, не любила — эта верхушка считала, что это она должна стоять у трона Птолемеев-фараонов. В евреях этот слой видел попросту наглых выскочек и относился к ним плохо и даже агрессивно. Отсюда, похоже, и оценки Манефоном «народа прокаженных и сумасшедших». Сам-то он был сыном жрицы высокого ранга и племянником целого выводка еще более крупных жрецов.
Антисемитизм Манефона совершенно не похож на антисемитизм, который хотели бы видеть большинство евреев — на антисемитизм злобных неудачников и недоучек. Но в нем проявляется другая сторона этого явления: за громкими фразами, жуткими обвинениями и далеко идущими выводами очень хорошо заметны деловые интересы и политические страсти.
Писания Манефона показывают: в обществе евреи начинают порождать все более сильные восхищение, неодобрение, зависть и страх. Эта гремучая смесь становится опорой для крутых действий властей.
Появление ограничений
В империях род и племя людей не имеют такого уж важного значения. Любого царя неизбежно окружают люди разных народов, это норма. Но ведь и цари, и их ближайшее окружение — люди вполне определенного народа и культуры.
Это греки завоевывали Восток, строили империи Селевкидов и Птолемеев, занимались философией, учили жителей Востока «правильно» жить. Теперь в этой греческой элите появляется «слишком много» евреев. Они лояльны и политически — империи. Лояльны и культуре — честно ассимилируются. Но ведь они ко многому относятся не так, как греки… Изменяется культура «титульного» народа. Народа, создавшего империю.
Государственные деятели раздражены тем, что вокруг них становится слишком много «народа философов».
К тому же все одинаково открыты и понятны… А вот евреи живут и общей жизнью с людьми всего государства… И одновременно — какой-то своей особенной, от всех остальных закрытой жизнью. Поведение евреев — отличная питательная среда для самых разнообразных подозрений, сомнений в лояльности, страхов.
Цари и государевы люди просто не могут не задумываться: а не могут ли евреи что-то эдакое затеять?
У государственных деятелей появляется желание как-то ограничить влияние евреев. Скажем, не допускать их к каким-то занятиям и должностям.
У других появляется желание поскорее покончить с двойственным положением евреев в государстве. Как? Очень просто: сделать евреев «такими же, как все». Не хотят добром? Заставить силой.
Отношения иудейской общины с Птолемеями омрачились уже при Птолемее IV Филопаторе (221–205). Это фараон разбил селевкидского царя Антиоха III Великого, и иудеи торжественно поздравили его. Многие «эллинизированные» воевали в армиях Птолемеев, а другие евреи воевали на стороне Селевкидов…