Просто скажи «да»

— Добро пожаловать, Мей. Как вы, очевидно, догадались, мои сестры и брат — сродни комарам. Поэтому на все время пытки вот вам моя рука.

Напряжение отчасти спало, и улыбка Мей, хотя и немного смущенная, стала естественней. Она пожала руку Джеку.

— Думаю, с комарами я справлюсь.

Затем Джек одарил Мей улыбкой испорченного мальчишки и поцеловал ее пальцы. Рядом с ним тут же возникла бабуля и хлопнула его по руке.

— Довольно.

Она бросила на Джека сердитый взгляд, а затем перевела его на Мей. Бабуля была пяти с небольшим футов росту и довольно кругленькая, имела большие миндалевидные карие глаза и высокие скулы, доставшиеся ей от славянских предков. В молодости она была очень красива, но красота износилась и рассеялась в сотне мягких морщинок. Несмотря на рост, бабуля была силой, с которой следовало считаться. И каждый из внуков ради нее мог бы пройти по раскаленным углям.

Она смерила гостью бесцеремонным оценивающим взглядом и улыбнулась своей озорной улыбкой. Затем, обхватив лицо Мей обеими руками, расцеловала в обе щеки.

— Эту мы берем, — заявила она и полуобняла Мей за талию. — Пойдем поговорим.

Мей бросила на Эндрю растерянный взгляд, словно спрашивая: что мне теперь делать? Он усмехнулся и подмигнул ей, разведя руками.

Кристин Макги достала Алекса из детского креслица и опустила пониже, чтобы маленькие кузины и кузены смогли рассмотреть его. Энджела, сестра, которая была замужем за Витторио и имела троих детей, обожала малышей. Подойдя сбоку, она попыталась выхватить Алекса, но мать и не думала расставаться с новым внуком.

— Ничего не выйдет, Энджи. Если мы начнем передавать его с рук на руки, то до смерти затискаем бедного человечка.

«Бедный человечек» агукал, пускал пузыри и совершенно очаровал свою бабушку, замахнувшись на нее кулачком. Тут же у Кристин затуманился взор.

Джек, понаблюдав за борьбой сестры и матери, усмехнулся и хлопнул Эндрю по спине.

— Все, братец! Отдал цыпленка на растерзание лисам.

— Да, похоже.

Эндрю краем глаза видел, как бабуля увела Мей под ветвистую декоративную вишню, где была расставлена садовая мебель. Теперь обе сидели рядом на скамье, и старушка с огромным вниманием слушала то, что говорила ей гостья.

Джек направился к столу с напитками.

— Пойдем. Я налью тебе пива.

Вскоре стало ясно, что Мей прекрасно освоилась. И Эндрю очень гордился тем, как его семья справилась с ситуацией. Все словно чувствовали настороженность гостьи, и каждый давал ей время привыкнуть к себе. Сестры не окружили ее сразу всем скопом, как обычно, а подходили по одной. Но когда выяснилось, что Мей чувствует себя вполне комфортно, собрались вокруг, и теперь все женщины сидели вместе в тени вишневого дерева — в центре бабуля в качалке, с Алексом на руках. В стороне, на ярком солнечном свете, отец Эндрю наполнял водой бассейн для детей. Те с воплями носились под радужными струями разбрызгивателей на лужайке.

Мей сидела в тени вишневого дерева, на ее белом костюме играли причудливые блики, прямо за спиной раскинулись клумбы с яркими вспышками цветов — красных и пурпурных, желтых и розовых, лиловых и белых. Сотни оттенков и текстур на фоне чистого голубого неба, сочная зелень травы, дети в мокрых купальниках, женщины, сидящие вокруг Мей, — все это вместе казалось ожившей картиной Ренуара. Эндрю не мог оторвать от нее глаз.

Три его зятя и отец зашли в дом, но Джек, растянувшись на траве, лежал рядом с ним с бутылкой пива в руках. Он первым прервал молчание.

— И что дальше? Ты собираешься жениться на ней?

Эндрю сидел, опершись спиной на ствол старой ивы. Помедлив минуту, он отпил из бутылки, а затем поставил ее между коленями. С мрачным лицом он поднял упавший лист и принялся терзать его.

— Не знаю.

Джек внимательно посмотрел на него.

— Почему?

Эндрю встретился с ним взглядом и пожал плечами.

— Я бы женился на ней уже через пять дней после нашего знакомства, но у нее было нелегкое прошлое. И она в испуге сбежала.

— Разведена?

Эндрю снова поднес бутылку к губам.

— Да нет.

Джек сделал небольшую паузу, а затем самым доброжелательным тоном поинтересовался:

— А что думают по этому поводу Стентоны?

С таким же успехом он мог повалить пьющего Эндрю на спину. Давясь и кашляя, тот чувствовал себя так, словно вдохнул внутрь все содержимое бутылки. Правда, на сей раз семейная шутка пришлась кстати. Когда за обеденным столом воцарялась некая неловкость или атмосфера становилась слишком напряженной, Джеймс Макги поступал точно так же: изрекал что-нибудь, все равно что, лишь бы сменить тему. Что же до Стентонов, то Эндрю даже не помнил, как они выглядят. Наконец откашлявшись, он бросил на брата свирепый взгляд.

— Я припомню тебе это, Джек!

Тот усмехнулся и подсунул руку под голову.

— Не сомневаюсь.

Тем временем Энджела все же добралась до ребенка. Держа его под мышки, в то время как Алекс колотил пятками по ее голым ногам, она по-детски лопотала, а тот как мог отвечал тетке. Эндрю посмотрел на Мей, желая узнать, как она относится к тому, что ее сына все тискают. Одного взгляда хватило, чтобы это выяснить. Она наблюдала за происходящим со странным выражением благодарности и материнской гордости.

Тут подбежала двухлетняя дочь Энджелы, Лиза, с туфлей в одной руке. Отчаявшись привлечь внимание матери, она шлепнулась на колени к Мей и протянула ей туфлю, что-то щебеча. Удивительно было наблюдать за лицом Мей — на нем сначала появился испуг, затем замешательство, и наконец оно засветилось от удовольствия. Она обхватила Лизу руками, развязывая шнурок, их головы соприкасались. У Эндрю защемило в груди. Эта картина не скоро изгладится из его памяти!

С одной обутой ногой Лиза соскользнула с колен Мей и вприпрыжку побежала к другим детям как раз в тот момент, когда Алекс начал издавать квакающие звуки. Встав, Мей забрала его у Энджелы, и Элизабет, младшая из двойняшек, повела ее к дому. Эндрю допил пиво, затем поднялся и направился вслед за Мей.

На пороге гостиной он столкнулся с Элизабет, которая многозначительно подмигнула ему и показала два больших поднятых пальца. Занавески были плотно закрыты, чтобы не впускать в комнату горячий летний воздух. Мей сидела на диване, а Алекс поглощал свой ланч.

Во взгляде, которым Мей одарила Эндрю, светилась сердечная благодарность, и может быть, едва народившееся чувство общности. Но что бы это ни было, оно придало невероятную мягкость выражению ее глаз, лишившую Эндрю способности сопротивляться своим порывам. Наклонившись и положив одну руку на спинку дивана, другой он взял ее за подбородок и накрыл губы Мей нежным поцелуем.

И это было большой глупостью со стороны Эндрю, так как сердце его бешено забилось, легкие почувствовали недостаток воздуха, ужасная слабость охватила все тело.

Дыхание Мей пресеклось, и она вцепилась в его руку так, словно хотела сохранить равновесие. Ее рот был таким податливым и — о боже! — таким жаждущим. Издав хриплый стон, Эндрю обхватил ее шею, и поцелуй стал уже не столь невинным, как поначалу. Но тело его молило о большем, однако в этот момент захныкал Алекс. Эндрю закрыл глаза и прижался лбом к щеке Мей, пытаясь выровнять дыхание. Впрочем, она дышала еще лихорадочнее, чем он. Тогда он выпрямился, отступил на шаг и уселся на кофейный столик прямо перед ней.

— Вы валите меня с ног, леди.

Мей закрыла глаза и, внезапно наклонив голову, прижалась губами к его ладони. Это вызвало в Эндрю такой всплеск эмоций, что все поплыло перед глазами. Никогда в жизни никого он не хотел так, как ее!

— Ты здесь? — На пороге стояла грозно хмурившаяся бабуля. Эндрю и Мей, словно нашкодившие дети, отшатнулись друг от друга. Бабуля погрозила внуку пальцем. — Оставь бедняжку в покое. — Она просеменила в комнату со стаканом пива в руке. — Вот, — сказала она, протягивая стакан Мей. — Молоко будет сытнее, и ребенок станет спать спокойнее.

Бабуля села на кофейный столик рядом с Эндрю и хитро сверкнула на него глазами.