Страница 1 из 35
Мирра Блайт
Просто скажи «да»
1
Малыш стоял на пороге старого сарая. В двух шагах впереди еще было что-то видно в лучах света, падавшего в дверь. Но дальше сгущалась непроглядная темнота. Она казалась ему живой — клубилась, грозила, оборачивалась фантастическими существами, готовыми броситься на него, едва он переступит границу света и тьмы. Если даже в собственной спальне он не был защищен от этих чудовищ, иногда просачивавшихся в щель между кроватью и стеной, то что говорить о сарае, заваленном старым хламом? Даже бабуля не знала, что там можно найти.
Эндрю стиснул кулачки. За его спиной стоял восьмилетний Джек, которому, похоже, тоже было не по себе, хотя затеял все именно он. Зная о страхах братишки, он с детской самонадеянностью решил избавить того от боязни темноты самым радикальным способом. Не умея это сформулировать, он понимал, что страх способна победить страсть. И такая страсть у Эндрю была. Собаки. Он прилипал к любой дворняжке, едва та попадалась ему на глаза. Кормил всех беспризорных псов. Но почему-то не решался попросить родителей купить ему щенка.
Приближался пятый день рождения брата, и Джек решил совместить полезное с приятным. На сэкономленные от школьных завтраков деньги он купил у приятеля неуклюжее толстолапое существо недельного возраста, которое заваливалось вбок на каждом шагу, но при этом неуклонно стремилось вперед, и, дождавшись, пока щенок заснет, поместил его в корзинку и поставил ту в глубине сарая.
Перед тем как начали собираться гости, Джек подозвал брата и сказал:
— Знаешь, у меня есть для тебя подарок.
Эндрю замер в ожидании и предвкушении.
— У него четыре лапы и короткий хвостик.
Эндрю восторженно взвизгнул.
— Только знаешь, он забрался в сарай. И если ты хочешь стать ему настоящим хозяином, то должен достать его оттуда.
Эндрю помрачнел. Он даже близко боялся подходить к этому зловещему сооружению в глубине сада. Но ведь там, в темноте, маленькое, теплое, беззащитное существо… А Эндрю, даже не видев, уже полюбил щенка всей душой. Ведь это был его щенок. Он неуверенным шагом направился к сараю и вот теперь стоял на его пороге.
В глубине раздался шорох, за которым последовало тихое ворчание, а потом кто-то жалобно заскулил. Малыш вздрогнул и, словно с высокого мостика в воду, нырнул в пугающую тьму…
Эндрю тряхнул головой. Почему вдруг ему припомнилась эта старая история? Он сидел в башенке только что построенного дома, которая, с его точки зрения, была совершеннейшей безвкусицей, а перед ним на столе лежали эскизы ее внутреннего оформления. Наверное оттого, что душа не лежит к работе, в усталое сознание лезут неподконтрольные воспоминания.
Эндрю встал и подошел к большому окну. Циклон разделил пополам небо Монтаны. Западная его половина, ярко-голубая и безоблачная, служила идеальным фоном для серых, с заснеженными вершинами, Скалистых гор. Дальше к востоку клубились тучи, и лучи солнца окрашивали их в багровые тона. А прямо над головой небесный свод пересекали легкие оранжевато-розовые полосы, которые медленно рассеивались под натиском теплых воздушных течений со стороны океана.
Хотя слух терзало рычание бульдозеров и стрекот отбойных молотков — внизу прокладывали коммуникации и очищали площадку от строительного мусора, — но были и другие, намного более приятные звуки. Это были звуки весны.
Талая вода, проделывая ходы в снегу и подтачивая сугробы изнутри, вырывалась затем на свободу с веселым журчанием и плеском, которым вторил частый стук капели.
Эндрю потянулся, наслаждаясь каждым свидетельством окончания зимы. Он вдохнул аромат нагретой солнцем мокрой земли и тающего снега, и радость жизни наполнила его. Новостройка находилась на южной окраине Биллингса, и со своей колокольни, как Эндрю ее называл, он мог отчетливо видеть каждую деталь до самого подножия холма и дальше, до горных вершин, высившихся на горизонте. Неукротимое могущество гор было сродни ощущению бесконечного пространства, переполнявшему его теперь. Здесь его место, он укоренен в эту землю, как старые деревья, росшие внизу.
Улица являла собой картину полнейшего разора. Грязь, неряшливые кучи закопченного снега, лужи, по которым вполне можно плавать на лодке, и снова грязь… Но грязью его не испугаешь. Эндрю был даже рад грязи. Выбить его из колеи могла разве что случайно залетевшая снежинка или столбик термометра, опустившийся ниже тридцатиградусной отметки.
Попросту говоря, ему пришлось пережить ту еще зиму! Последние несколько месяцев словно испытывали его на прочность. Все неприятности, которые могли случиться, случились, и именно тогда, когда было просто необходимо, чтобы все шло без сучка и задоринки! Если бы Эндрю был суеверен, то решил бы, что его сглазили.
И ведь его не назовешь молодым пустоголовым шалопаем. Ему тридцать четыре, он владелец процветающей компании и имеет пару извилин в мозгу. Он также не из тех, кто «впаривает» клиентам голливудские декорации и заслуживает всяческих напастей на свою голову. Он превращает строения с голыми стенами в уютные дома, вовремя платит налоги, участвует во всех благотворительных мероприятиях, проводимых в округе, и всегда притормаживает у переходов, чтобы пропустить собак, старушек и школьников.
Но этот год мог бы достать и святого. Биллингс переживал строительный бум, и все начинания Эндрю, казалось, не сулили ничего, кроме грома оваций: у него были тщательно подобранная бригада опытных рабочих, надежные договоры на поставки, хорошие зарплаты и еще лучшие инвестиции.
Однако на дворе конец марта, а он почти на пять недель отстает от графика. И в этом нет ничего нового. Эндрю играет в догонялки с тех самых пор, как приступили к работе прошлой осенью. Именно тогда и зарядили дожди. Затем пошел снег. И снова дожди. А потом температура упала до рекордно низкого уровня. Это был нескончаемый кошмар. Проблемы росли как грибы: с отсыревшими стенами и потолками, на которые никак не хотела ложиться краска, с доставкой и разгрузкой деталей встроенной мебели. Свою лепту вносили и заказчики, бомбардировавшие его все новыми и новыми пожеланиями. И все это усугублялось небывало суровой зимой, какой не помнили даже старожилы.
Но зима, наконец, подходит к концу, и, может быть, удача улыбнется ему. Последние несколько дней все идет как надо. И он должен благодарить за это трудяг субподрядчиков, которые — так уж получилось — большей частью его зятья.
Ну не совсем зятья. Его сестра, выйдя замуж, вошла в огромную разветвленную итальянскую семью, и Эндрю обнаружил, что, породнившись с одним из Ченци, получаешь их всех, и тщетно пытаться понять, кто есть кто. Он избавил себя от головной боли, приняв как аксиому, что любой на строительной площадке, чья фамилия оканчивается на гласную, был родственником Витторио. Что, в свою очередь, по какой-то странной латинской логике, делало его причастным ко всему клану Макги.
Размышляя об этническом составе собственного семейства, Эндрю Макги пришел к заключению, что, возможно, это было не лишено смысла. Отец-шотландец, шведская бабушка, бабушка-полька, американские тетушки, дядя-француз… Могла ли испортить картину пара-тройка приблудившихся итальянцев?
Впрочем, это неважно. Главное, что сейчас все идет как по маслу. Циклон обрушился на них неделю назад, резко подняв температуру за каких-то шесть часов, и может быть — только может быть, — принес раннюю весну. И всю эту неделю ни одной неприятности! И если бригада согласится работать сверхурочно, «Хаус энд Хоум», возможно, вернется к первоначальному графику. Только бы не случилось какого-нибудь несчастья!
Ощутив привычную тошноту при одной мысли о том, что все снова может пойти наперекосяк, Эндрю глубоко вздохнул и вернулся к работе. Через полчаса его внимание привлек звук торопливых шагов, затем звон разбитого стекла, за которым последовало цветистое ругательство. Он уронил руки вдоль тела и, запрокинув голову, уставился в потолок. Если только это не витраж для башенки, ему плевать.