Молот Люцифера

— Оно стоит многих жизней, — голос Леониллы Малик разнесся по всему залу. — Если б у меня в операционной прошлой ночью было такое освещение, если б в операционной было по-настоящему светло, я бы спасла — по меньшей мере — на десять человек больше.

Маурин пошла к сцене. Гарви поколебался, потом двинулся вслед за нею. Что он скажет? Нужно снова вставлять обоймы в винтовку. «Вива ля републик!» «За короля и страну!», «Долг, честь, родина!», «Помни Аламо!», «Либерте! Эгалите! Франтерните!» 4 Но никто никогда не шел в бой, крича: «Высокий жизненный уровень!» Или: «Горячие души и электробритвы!»

И как насчет меня? — думал он. Когда я дойду туда, это будет означать, что я за новую битву. И когда Новое Братство нападет на АЭС снова (у них будет другой плот, и на этом плоту будут опять установлены мортиры), а мне придется быть первым среди тех, кто пойдет в бой, и первым среди тех, кому предстоит быть разнесенным снарядом на куски. И что я буду кричать, умирая?

Он вспомнил битву: грохот, чувство полнейшего одиночества, страх. Стыд, охватывающий тебя в момент бегства. Ужас, если ты принудил себя не бежать. В какие-то моменты — да, приходилось спасаться бегством, но не бежать приходилось гораздо чаще. Точнее — почти постоянно. Рационально мыслящая и действующая армия должна все время спасаться бегством… Шагая вслед за Маурин, Гарви взял ее руку.

Она обернулась, ее взгляд был… полон абсолютного доверия. И любви. Она заговорила — тихо, чтобы никто другой не мог услышать ее.

— Все мы должны делать свое дело, — сказала она. — И это правильно. Ты понимаешь, что это правильно?

Они лишь чуть запоздали — но запоздали. Высказав свое мнение, Эл Харди уже отошел от трибуны. Толпа начала рассасываться, люди переговаривались. Гарви слышал обрывки разговоров.

— «Черт возьми, не знаю. Но абсолютно уверен, что драться мне больше не хочется.»

— «Проклятие, из-за этой АЭС пожертвовал собой Бейкер. Разве это ничего не означает?» «Я устал, Сью. Пошли домой».

Рик Деланти — прежде, чем Харди успел спуститься со сцены — протолкался вперед.

— Сенатор сказал, что решение, которое предстоит нам принять — решение большой важности, — сказал Рик. — Давайте обсудим все, не откладывая. Сейчас, — Гарви с облегчением увидел, что Рик уже не выглядел как человек, готовый совершить убийство. Но настроен он был, похоже, очень решительно. — Эл, вы сказали, что эту зиму мы наверняка переживем. Нельзя ли на эту тему поговорить чуть подробнее?

Харди пожал плечами:

— Как вам угодно. Мне казалось, что все уже сказано.

Улыбка Деланти была явно искусственной.

— А, дьявольщина! Эл, мы как раз собирались здесь, а спиртного больше нет, и завтра опять двигать валуны с места на место. Давайте прямо сейчас поговорим поподробнее. Обсудим. Мы переживем зиму?

— Да.

— Но кофе у нас не будет. Кофе у нас больше нет.

Харди нахмурился:

— Так.

— Как мы будем чинить свою одежду? Нужно ждать наступления ледников. Одежда просто сгниет — прямо на нас. Сможем ли мы добыть что-нибудь из затопленных сейчас водой магазинов?

— Пластиковые предметы одежды — возможно. Но с этим можно подождать, теперь не нужно опасаться, что Новое Братство успеет опередить нас. — Странно, но никто на этот раз не зааплодировал. — Одежду — по большей части — нам придется изготовить самим. Или, так сказать, отстреливать, — Харди улыбнулся.

— Транспорт? Легковые автомобили и грузовики — все это обречено на вымирание. Как род животных, где все производители оказались стерильными. Так, видимо? Меня интересует: не заездим ли мы своих лошадей?

Эл Харди полез рукой в затылок.

— Нет. Мне кажется, что хотя какое-то время — нет… Нет. Лошади размножаются довольно таки медленно. Но грузовики мы сможем использовать еще не один год.

— Чего еще у нас нет? Пенициллина?

— Да…

— Аспирина тоже нет? И спиртных напитков. И никаких обезболивающих медикаментов.

— Спиртное мы сможем изготовлять сами!

— Итак. Мы выживем. Проживем эту зиму, а потом следующую, а потом ту, что за ней, — Рик сделал паузу, но прежде чем Харди успел хоть слово сказать, он загремел: — Будем жить крестьянской жизнью! У нас здесь на сегодня намечено еще одно мероприятие. Детям, поймавшим за текущую неделю наибольшее количество крыс, будут выдаваться награды. Легко видеть, что так нам и предстоит провести остаток нашей жизни. Наши дети вырастут, как вполне квалифицированные крысоловы и свинопасы. Почетная работа. Необходимая работа. Никто не вправе пренебрегать ею. Но… разве не хочется нам надеяться на что-либо получше?!

— А еще мы ввели рабство, — продолжал Деланти. — Не потому, что нам хочется иметь рабов. А потому, что они необходимы нам. Это нам-то, владевшим молниями!

Эти слова наотмашь ударили Гарви Рэнделла. Они причинили ему почти физическую боль. Он видел, что и остальные ощутили почти физическую боль. Во всяком случае — большинство. Они застыли, они уже не могли уйти из зала.

— Безусловно, здесь, в этой долине, мы прожить кое-как сможем. Если прозябание можно назвать жизнью! — закричал Деланти. — Мы можем не вылезать отсюда, мы будем в безопасности, и будут подрастать наши дети — гоняя свиней на выпас и собирая дерьмо. Здесь есть многое, чем мы по праву можем гордиться — потому что дела у нас обстоят намного лучше, чем могли бы быть… Но разве этого достаточно? Достаточно ли для нас, подчеркиваю — для нас! — прозябать в безопасности, оставив всех остальных на погибель? Все вы говорили, что вам очень жалко людей, которых вы не пускали к себе. Что вам очень жалко тех, кого вы отсылали обратно во внешний мир. Что ж, теперь у нас появилась другая возможность. Мы можем превратить весь Внешний мир, всю эту проклятую Долину Сан-Иоаквин в столь же безопасное место, как наша Твердыня.

— Или мы можем выбрать другой путь. Мы можем, не высовывая носа, оставаться здесь. Будем в безопасности как… как суслики. Но если мы откажемся от борьбы в этот раз, то тоже самое произойдет и в следующий раз. И еще раз в следующий, и снова в следующий. И через пятьдесят лет ваши потомки, услышав гром, будут прятаться под кроватью. Туда всегда лезли, прячась от грома богов. Крестьяне в древние времена… во все времена верили, что гром — это оружие богов.

— А комета! Мы-то знаем, что такое комета. Случись все это через десять с небольшим лет, мы смогли бы столкнуться и столкнуть эту чертову комету с дороги Земли! Я был в космосе. Мне там уже больше не бывать, но ваши дети смогут снова выйти в космос! Смогут, черт побери! Если у нас будет атомная электростанция, то через двадцать лет мы снова выйдем в космос. Мы обладаем необходимыми знаниями, и все, что нам нужно будет — это энергия, а источник энергии находится там, не далее чем в пятидесяти милях отсюда. Будет там находиться, если у нас хватит мужества спасти его от уничтожения. Подумайте над этим. У вас есть выбор. Продолжать прежнюю жизнь и окончательно стать крестьянами. Крестьянами, как в добрые старые времена. Обладающими личной безопасностью крестьянами. Обычными суеверными крестьянами. Или снова завоевать вселенную. Снова овладеть молниями.

Рик сделал паузу — но не настолько длинную паузу, чтобы кто-нибудь успел высказать свои предложения.

— Я отправляюсь защищать АЭС, — сказал он. — Леонилла?

— Конечно, — Леонилла Малик подошла к сцене.

— Я тоже! — с дальнего конца зала крикнул Товарищ, генерал Яков. — Чтобы мы овладели молниями!

— Пора, — Гарви шлепнул Маурин по заду и быстро пошел к сцене. Очень быстрым шагом: момент упускать нельзя. Решение было единственным и простым. Гарви четко знал, какие слова он выкрикнет через миг.

— Отряд Рэнделла?!

— Конечно! — закричал в ответ кто-то. И уже рядом с Гарви встала Маурин, и проталкивался вперед какой-то фермер; и возле Гарви уже были Тим Хамнер и мэр Зейц. Мария Ванс и Джордж Кристофер яростно спорили. Это хорошо! Мария входила в отряд Рэнделла, а не в группу Кристофера. Значит, Кристофер тоже присоединится.

Note4

Свобода, Равенство, Братство