Мир Птаввов

— О, это действительно монстр, — произнесла Джуди. — И Лэрри думает, что он такой?

— Именно так.

Кресло Гарнера поднялось вверх, погнав по комнате струи воздуха. Потом выскользнуло за двери, набирая скорость. Джуди изумлённо смотрела ему вслед.

— Значит, если Лэрри увидит, что он не тот, кем себя считает, он… — начала она с вдохновением. Но затем оставила надежду.

Один из полицейских поднялся, двигаясь как лунатик.

В турне по космопорту Кзанол прихватил с собой и охрану. Он забрал всех ремонтников, диспетчеров, космонавтов и даже пассажиров, с которыми встретился, обходя территорию. Мужчина, которому принадлежал кадиллак, рассматривал полет на Марс как рискованное путешествие! И если состояние космической технологии землян было настолько плохим, Кзанолу хотелось бы опираться на мнение экспертов.

Двое диспетчеров были отосланы назад в башню управления полётами, чтобы попытаться отыскать Ф124 по звёздным картам. Остальная группа сопровождала Кзанола, увеличиваясь но пути. Только двое, увидев приближение толпы, попытались скрыться. Дойдя до пассажирского лайнера, Кзакнл собрал всех, кто находился в космопорте, — кроме Меснея, Кзанола-Гринберга и тех двоих осторожных мужчин.

Он было выбрал ЛЕНИВУЮ ВОСЬМЁРКУ 3, единственный межзвёздный корабль на поле. Пока он займётся почеккой спасательной кнопки на спине, рабы могут завершить проверку и вывод на орбиту носителя корабля, потом они заполнят горючим баки. Потребуется не менее года, прежде чем он будет готов покинуть Землю, Тогда он наберёт большую судовую команду и проведёт полет в стазисе, с рабами, которые разбудят его; вновь рождённые дети повзрослеют настолько, чтобы выполнять приказы. Их потомки разбудят его в конце путешествия.

Кзанол встал под широким кольцом свисающего края судна и заглянул в зияющую пасть твердотопливного посадочного двигателя. Он прозондировал мозг инженера, пытаясь понять, как вращение судна может заменить искусственную гравитацию. Потом прошёл по задней стене центрального коридора, заглядывая в двери над своей головой и под ногами; побывал в Саду, где ряды гидропонических баков служили заменой его собственной, сделанной тнуктипами воздушной установки, и оказался в огромной рубке управления, три стене которой в кошмарном избытке были покрыты циферблатами, экранами и панелями управления. На его собственном судне хватало экрана и пульта. Повсюду он видел изобретательность, заменявшую истинное знание, где сложные приспособления компенсировали компактные и простые устройства, которые он когда-то знал. Осмелится ли он доверить свою жизнь этому чудищу в аварийном состоянии?

У него не было выбора. Просто удивительно, что люди сделали это: спроектировали и добились своего, построив корабль. Жажда космоса была безумием для них — безумием, которое могло быть легко излечено, если бы они не растранжирили ресурсы этого мира.

“Такой исследовательский полет, — нерешительно подумал Кзанол, — потребует чего-то большего, чем я ожидаю”. Затем возникла мысль — ясная, без противоречий: “Увижу ли я снова Тринтан?”

Ладно, у него ещё будет время попереживать. Войдя сюда, он прекрасно понял, что люди называют роскошным лайнером.

Назло себе он находился под впечатлением.

Тринтанские лайнеры были больше “Золотого Кольца”, а некоторые — гораздо больше; но не многие обладали такой роскошью. Те, что можно было сравнивать, перевозили владельцев планет. Прямоточные реактивные двигатели под треугольным крылом были почти такими же большими, как и у некоторых боевых судов на площадке. Создатели “Золотого Кольца” срезали углы везде, где было можно. Салон для отдыха выглядел огромным — гораздо большим, чем был на самом деле. Его обшили панелями золотого и темно-синего цвета. Защитные ложа, убираясь в стену, открывали проход в бар, на небольшую танцевальную площадку и в уютное казино. Обеденные столы изящно и автоматически подымались из покрытого коврами пола, переворачиваясь и демонстрируя темно-зернистый пластик под дуб. Передняя стека была гигантским обзорным экраном. Когда уровень воды в топливных баках становился достаточно низким, выход из салона превращался в плавательный бассейн. Планировка ставила Кзанола в тупик, пока он не понял, что термоядерный двигатель создавал направление вверх, а не вперёд. Судно использовало воду вместо жидкого водорода, но не для того, чтобы пассажирам предоставить бассейн, а потому что вода безопаснее при хранении и быстром обеспечении притока дополнительного водорода. Отдельные каюты демонстрировали чудеса миниатюризации.

Здесь есть идеи, подумал Кзанол, которые можно использовать до возвращения к цивилизации. Он сел в салоне отдыха на одно из спасательных лож и начал перелистывать книги, заполнявшие заднюю стену комнаты. Одной из первых, попавшихся ему вещей, оказалась прекрасно выполненная картина Сатурна, каким он выглядел из главного танцевального шара Титан Отеля.

И тогда он понял. Кзанол начал нетерпеливо задавать вопросы людям, окружавшим его.

Неожиданно истина нанесла предательский удар.

Кзанол—Гринберг раскрыл рот от изумления, и его щит поднялся вверх с резким звоном. Меснею не повезло. Он завизжал, сжал руками голову и снова завизжал. В Топеке, за тридцать миль отсюда, по-особому чувствительные люди услышали крик ярости, горя и одиночества.

В Меннинджере девушка, находившаяся в кататоническом состоянии, заставила мягкие как тесто мышцы ног держать её прямо, пока она осматривалась вокруг. Кому-то требовалась помощь, кому-то нужна была она.

Лукас Гарнер, с трудом переводя дыхание, рывком остановил своё кресло. Оказавшись среди пешеходов, которые вели себя так, словно страдали от сильной головной боли, Гарнер прислушался, В этом эмоциональном всплеске должна скрываться какая-то информация! Но Гарнер так ничего и не узнал. Он понял, что чувство потери становится его собственным, оно подрывало волю жить, и ещё он понял, что тонет в чёрном приливе.

— Это не вредит, — произнёс Кзанол—Гринберг спокойным, убеждённым и громким голосом. Громкий голос, как он надеялся, должен был остановить вопль Меснея. — Ты уже чувствуешь, что это не вредит. Во всяком случае у тебя есть громадная смелость, гораздо больше той, что ты имел когда-нибудь в своей жизни.

Месней перестал визжать, но его лицо было маской страдания.

— Все в порядке, — сказал Кзанол—Гринберг. — Спи. Он слегка задел кончиками пальцев лицо Меснея.

Полицейский рухнул в кресло. Машина продолжала невесомо нестись по бетону, скользя на воздушной подушке и гтоемительно приближаясь к цилиндрическому снаряду ЛЕНИВОЙ ВОСЬМЁРКИ 3. Кзанол—Гринберг только наблюдал. Он не мог манипулировать управлением с заднею сидения, а Месней ничем не мог помочь. Можно было проколоть воздушную подушку, растянув её, но умирать не хотелось.

Ментальный вопль оборвался. Он положил руку на плечо Меснея и сказал:

— Останови машину, Ллойд.

Месней не проявлял никаких признаков беспокойства — ни физически, ни психически. Машина мягко опустилась на землю к двух ярдах от наружного корпуса гигантского колониального судна.

— Спи, — приказал Кзанол—Гринберг, и Месней заснул. Это было для него лучшим выходом. Он все ещё находился код гипнозом, и транс его станет глубже, когда он проснётся.

Что касается Кзанола—Гринберга, он не знал, чего хочет. Возможно, отдохнуть и поразмышлять. Пища не повредила бы в любом случае, подумал он. Кзанол-Гринберг чувствовал ум, который вопил о своём горе на пол-Канзаса, ж ему нужно было время, чтобы понять, что он не Кзанол, тринтанин, владыка сотворённого.

Вскоре послышался рёв, похожий на взрыв фьюзера. Кзанол-Гринберг увидел волну пламенного дыма, стекавшего на бетон, затем дым понемногу уменьшился.

Он не мог сообразить, что это. И осторожно опустил умственный щит и прислушался.

Ответ пришёл. Кзанол собирался за вторым костюмом.