Цветок на ветру

Жак молчал, а Зоя думала о том что, начиная с того дня, когда она приняла решение вернуться, она начала прощаться с полюбившимися местами Парижа. Сегодня настал черед Люксембургского сада, недалеко от которого они жили с Жаком. Зое очень нравилось здесь гулять, и она часто приходила сюда одна, когда Жак был занят. Здесь можно спокойно посидеть в тени деревьев с книжкой или бродить, рассматривая многочисленные статуи королев и думая о тех людях, на невидимые следы которых она ступала. Ведь именно здесь гуляли Гюго, Бальзак и Жорж Санд. А знаменитая Ахматова, будучи замужем за Гумилевым, здесь тайно встречалась с безудержным Модильяни. Некоторые осуждали ее, а вот Зоя не могла. Она никогда не осуждала любовь, считая ее самым прекрасным на земле чувством. В связи с Ахматовой Зоя почему-то вспомнила о роковой любви своей мамы и отца Руслана. Как ни странно, но их любовь выдержала все беды и проверку временем. Они по-прежнему были вместе, и последние годы Зоя особенно этому радовалась. Она впервые была предоставлена самой себе и могла позволить себе жить в Париже, зная, что о маме есть кому позаботиться.

— Зоя, — Жак смотрел на нее с упреком. — Ну может быть, ты все-таки передумаешь? Зачем тебе эта Москва? У вас там такая чертовщина творится после этой вашей перестройки. Ну, что там тебе делать?

— Даже не думай меня отговаривать, — Зоя нахмурилась и закинула ногу на ногу в изящных дорогих туфельках на низком каблуке. — Я уже все решила.

— Боже мой, ты сводишь меня с ума. Ты не можешь так поступить с нами, — в его обычно спокойном голосе послышались страдальческие нотки.

Зоя мягко накрыла его руку и залюбовалась его профилем. Несмотря на то, что ему в этом году исполнялось сорок, он был по-прежнему хорош собой. Даже с годами его внешность стала более благородной. Ему шли посеребренные сединой виски и лучики морщинок вокруг серо-зеленых глаз. Зоя забыла, что хотела ему сказать и задумалась, что же все-таки он нашел в ней. Они познакомились в школе для модельеров, где Зоя училась в самом начале после приезда в Париж. Долгое время оставались просто друзьями. Зоя находилась в таком подавленном состоянии, что не хотела заводить никаких романтических отношений. Но Жак оказался настойчивым и, в конце концов, жизнелюбивый характер Зои взял свое, и они стали встречаться. Как-то незаметно он уговорил ее переехать в его уютную квартирку в Латинском квартале. Несколько раз Жак предлагал Зое выйти за него замуж, но она всякий раз отказывалась. Зоя вообще считала, что Жак только зря тратит с ней время, поскольку она все равно уедет в Москву. Она так и говорила ему об этом, но он был слишком упрям, чтобы поверить, что она сможет покинуть его и свою так хорошо налаженную здесь жизнь. На самом деле Зоя и сама не понимала, почему задержалась здесь так надолго. Возможно, это все-таки было из-за Жака. Она, наконец, встретила мужчину, который о ней заботился. Настоящего мужчину, на которого можно опереться в трудную минуту, и это было так не похоже на ее двух так и не повзрослевших мужей. Зоя вздохнула. Как жаль, что к тому времени, когда они познакомились, она так устала, что уже не могла начать все сначала. Исчезновение Кати что-то подорвало в ней, и она теперь существовала как бы наполовину. Поэтому она и гнала от себя Жака, он заслуживал хорошей жены, которая стала бы хозяйкой в его доме и родила бы ему детей. А она, к сожалению, ничего уже не может ему дать. Хватало сил только на работу. Да и то иногда наваливалась такая тоска, что ничего не хотелось делать.

— О чем ты думаешь? — прервал ее размышления Жак, который украдкой наблюдал за ней. Странная привычка Зои вдруг оборвать разговор на полуслове и погрузиться в размышления его уже не удивляла. Жак знал, что в это время она возвращается в прошлое и грустит о своей пропавшей дочери. Впрочем, Зоя никогда не признавалась в этом, это было всего лишь его домыслы.

— Я вспоминаю, как мы с тобой познакомились. Наверно, я была единственной из женщин, которая не попала под власть твоего обаяния, поэтому ты и обратил на меня внимание.

— Просто ты была самой красивой. Француженки привлекают благодаря своему шарму, живости, легкому отношению к жизни. А ты была другой. В тебе чувствовалась глубина и серьезность. Настоящая русская женщина.

— Ну да, «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет». — Зоя засмеялась. — Как смешно звучат по-французски эти некрасовские строчки. Француженка скорее позволит сгореть избе или найдет месье, который сделает за нее всю грязную работу, а уж в избу она войдет только в светлую и чистую. Это русские женщины на все готовы из-за мужчин, которые слишком часто вытирают об них ноги.

— Да, в вас есть какая-то особая самоотверженность и безоглядность.

— Да, только, милый Жак, тебе не повезло. Я превратилась в настоящую француженку и только пользуюсь тем, что ты можешь мне дать.

— Зоя, перестань.

— Нет, это правда. Я живу в твоей квартире в центре Парижа. Кто бы мог подумать, что я буду жить в Париже?! Ты купил для меня магазин, в котором я выставляю свои модели и продаю их. Я позволяю тебе любить меня, ухаживать за мной, водить по дорогим ресторанам. Если бы я не носила только то, что я сама придумала, ты бы еще и одевал меня. Ах, ну да, ты покупаешь мне меха и драгоценности. Ты так приучил меня к красивой жизни, что я даже стала бояться нищеты.

— Зоя! — Жаку не нравился весь этот разговор. Зоя сегодня была какой-то возбужденной, даже нервной. Он чувствовал, что она опять ускользает от него, а он слишком устал, чтобы снова ее удерживать.

— Нет, подожди. Давай поговорим о том, какой я стала. Я сама себе противна.

— Ну ты же работаешь. У тебя есть магазин, свои клиенты, которые боготворят тебя. Ведь тебе даже удалось приручить некоторых парижанок. А это большая победа.

— Все это благодаря тебе. Ты открыл этот магазин, и ты рассказал об этом своим влиятельным друзьям. Я сама ничто.

— Перестань говорить глупости. Ты же знаешь, как ты талантлива. Я вот, например, закончил ту же школу, что и ты. Но я ничего не могу создать, ни одной коллекции. В моей голове нет ни одной порядочной мысли. Все куда-то ушло. Я завидую тебе, когда ты часами рисуешь, перебираешь ткани, рвешь эскизы, начинаешь сначала. И вдруг посреди этой суеты рождается шедевр. И тогда твои глаза блестят. Так блестят, как никогда не блестят, когда ты смотришь на меня.

— О, бедный Жак! — Зоя стиснула его руку. — Ты думаешь, я не понимаю, что недодаю тебе любви и внимания? Думаешь, я не переживаю из-за того, что излишне холодна с тобой? — в ее глазах появились слезы. Она взяла его руку и прижала к своей груди. — Понимаешь, вот здесь, где у всех сердце, у меня лишь орган, который перегоняет кровь и не дает умереть. И только поэтому я еще жива, хотя лучше бы мне было умереть в тот день, когда пропала Катя.

— Ты зря переживаешь, меня все устраивает. Если бы только не это твое странное желание все бросить и уехать в Москву. Ну, зачем тебе это?

Зоя встала со скамейки.

— Больше не могу сидеть. Давай пройдемся.

Они прошли несколько шагов, и Зоя остановилась перед Люксембургским дворцом. Все же, как он ей нравится. Бывает так, иногда какое-то здание западает в душу. Когда она жила на Малой Бронной, так было с особняком со львами, который был расположен напротив пруда. Сколько раз она не кружила вокруг по дорожкам, а все же каждый раз ее взгляд останавливался на этом старинном доме, и она мечтала, что когда-нибудь тоже будет жить в доме, подобном этому, и жизнь у нее будет совершенно другая, неторопливая и счастливая. Так и здесь, в Париже. Сколько раз гуляла в Люксембургском саду, и каждый раз останавливается перед этим дворцом. А ведь если подумать, то во Франции столько красивых зданий, что и не перечесть, но тянет ее почему-то сюда.

— Ты, как всегда, останавливаешься на этом месте? Скажи мне, пожалуйста, что тебя здесь привлекает?

— Ты знаешь, что этот дворец построили по заказу Марии Медичи, чтобы он напоминал ей ее флорентийское детство.