Страница 164 из 179
Брошюра была написана патетическим слогом, и в ней было много правды. Однако как к ней должны были относиться японские солдаты, вот уже десять лет воевавшие в Китае и видевшие, как их «братья»-китайцы зверски уничтожаются, подвергаются пыткам и порабощаются — так, как этого не допустили бы ни в одной европейской колонии? И как к брошюре отнесся сам редактор, видевший, как его братья на Формозе убиваются в рамках программы подготовки к боевым действиям в джунглях?
30. АТАКА НА ПЕРЛ-ХАРБОР
Я выгнал его со службы потому, что он не проявлял уважения к власти президента. Только поэтому. Я выгнал его вовсе не потому, что он тупой сукин сын, хотя это и правда, но у генералов это вовсе не считается пороком. Иначе половина, если не три четверти наших генералов оказались бы в тюрьме.
Дата нападения на Перл-Харбор была выбрана не случайно. В докладе императору адмирал Нагано (начальник генерального штаба военно-морского флота) объяснял: «Дополнительные преимущества мы получим, начав действия в воскресенье, день отдыха американцев, когда относительно большое количество боевых кораблей сосредоточивается в порту Перл-Харбора».
Нагано также сказал императору: «Мы считаем, самым благоприятным временем будет приблизительно двадцатый день лунного цикла, когда луна на небе светит с полуночи до восхода солнца». Сверившись с лунным календарем, японские военачальники выяснили, что воскресенье, 7 декабря 1941 года, приходится на девятнадцатый день лунного цикла, и решили, что это именно то, что нужно.
Беспрецедентное по мощности ударное авианосное соединение из шести кораблей под командованием адмирала Нагумо сопровождали два быстроходных линкора, три крейсера, девять эсминцев, три подводные лодки и восемь танкеров, которым предстояло пополнять запасы горючего на боевых кораблях в пути. Бросив вызов зимним штормам, японцы выбрали северный путь, проходящий вдалеке от основных морских путей, избегая районов, которые, как им было известно, патрулируются с воздуха. Погода, учитывая время года и широты, была очень благоприятной. Перекачка топлива — задача, которая оказалась бы очень сложной в шторм при сильном волнении, — осуществлялась в спокойную погоду под прикрытием тумана. Даже на заключительной стадии операции погода благоволила к японцам. Когда первая волна самолетов подлетела к Перл-Харбору, тучи разошлись в самый благоприятный момент, так что все укрепились во мнении, что операции обеспечена милость богов.
Японцы ожидали, что их корабли будут обнаружены и атакованы. Ямамото предупреждал своих людей, что им, вероятно, придется с боем пробиваться к исходным позициям. Они были изумлены, обнаружив, что американцы оказались совершенно не готовы к нападению и практически не оказали сопротивления.
В отличие от западных держав, Япония сознавала важность разведки. Шпионы обеспечили японское командование подробными схемами причалов Перл-Харбора и графиком прибытия и отбытия американских линкоров. Особое значение при планировании операции имело то обстоятельство, что в выходные дни американский флот, как правило, находился в гавани. Однако ничто так не содействовало успеху японского налета, как отсутствие у американцев дальней авиационной разведки. Во время расследования причин катастрофы было выдвинуто оправдание, что в наличии имелось всего 36 боеспособных самолетов, таким образом, ведение полноценной круговой разведки было невозможно. Во-первых, флот мог попросить самолеты у сухопутных войск, однако этому помешало межведомственное соперничество. Во-вторых, в любом случае, по общему убеждению, нападение, если оно вообще должно было осуществиться, следовало ожидать с севера, поэтому хотя бы в этом секторе можно было сосредоточить имеющиеся разведывательные самолеты.
3 декабря дешифровальщики прочли сообщение, направленное из Токио японскому посольству в Вашингтоне, предписывающее шифровальщикам уничтожить все шифраторы и шифровальные таблицы за исключением одной машины и одного комплекта. Помощник госсекретаря, ознакомившись с этим документом, сказал, что «шансы избежать войны уменьшились с одной тысячной до одной миллионной». Президент Рузвельт придерживался того же мнения. «Как вы думаете, когда это начнется?» — спросил он помощника по военно-морским делам, показавшего ему этот перехват. Но адмирал Хасбенд Э. Киммель, командующий Тихоокеанским флотом США, не видел признаков надвигающейся войны. Флот продолжал жить по законам мирного времени. Даже несмотря на успешную операцию в Таранто, американские адмиралы продолжали упрямо цепляться за предположение, что для эффективного действия торпеды, сброшенной с самолета, требуются глубины не меньше 100 футов. Киммель запретил устанавливать противоторпедные сети в районе причалов, заявив, что это помешает передвижению судов.
Похоже, генералы и адмиралы сходились в одном: никаких уступок надвигающейся угрозе войны быть не должно. В день накануне японского нападения контр-адмирал Лири, осматривавший легкий крейсер «Феникс», специально надел белые перчатки, чтобы проверить наличие пыли. Только после окончания инспекции команда была отпущена на берег. Однако в практическом отношении корабль оказался совершенно не подготовлен к бою: когда на следующее утро началась атака, пришлось срубать замки с дверей крюйт-камеры и срывать тенты над зенитными орудиями, чтобы очистить им поле деятельности. К тому же выяснилось, что многие взрыватели зенитных снарядов были ненадежными: неразорвавшиеся снаряды «дождем сыпались на берег».
Офицеры, требовавшие от подчиненных подготовки к войне вместо мирной рутины, были крайне непопулярны. Старший офицер (первый заместитель командира) крейсера «Индианаполис», державший корабль в «боевой готовности номер два», то есть с расчехленными орудиями, готовыми к бою, и приготовленными боеприпасами, выслушивал жалобы от жены: «Жены всех офицеров крейсера спрашивают меня: «Что делает «Индианаполис»? Собирается воевать в одиночку?» Их мужья почти не бывают дома, и они этим очень расстроены». Уже после нападения, когда опасения старшего офицера подтвердились, капитан сказал: «Еще неделя — и команда вышвырнула бы нас за борт».
Давным-давно, еще в 1921 году, генерал Военно-воздушного корпуса «Билли» Митчелл осуществил демонстративную бомбардировку старых линкоров, показав, что самолеты способны топить крупные боевые корабли. Это не понравилось ни крупным сталелитейным корпорациям, строившим эти могучие корабли, составлявшие основу флотов всех ведущих мировых держав, ни обожавшим линкоры адмиралам, стоявшим во главе этих флотов. Потопление левиафанов объяснили тем, что Митчелл нарушил ограничения, наложенные на него теми, кто был решительно настроен любой ценой добиться неудачи его демонстрации. Несмотря на некоторые уроки первого года войны в Европе, об ударной мощи бомбардировочной авиации вскоре забыли. Даже Ямамото у себя в Японии пришлось бороться со скептиками, сомневавшимися в возможности уничтожения крупных боевых кораблей ударами с воздуха.
Сумятица и неразбериха, приведшие к катастрофе, породили сотни надуманных теорий. Своей внутренней политикой Рузвельт нажил себе жестоких врагов, готовых поверить в худшее о нем. Книг и статей о случившемся, порой вышедших из-под пера высокопоставленных американских чиновников, предостаточно. Многие необоснованно утверждают, что президент Рузвельт сознательно спровоцировал Японию, способствовав катастрофе Перл-Харбора. В доказательство своей точки зрения они приводят превратно истолкованные и искаженные отчеты об американо-японских переговорах, утверждая, что президент догадывался о предстоящем нападении.
Наиболее полным трудом о случившемся является 3500-страничный труд Гордона У. Прэнджа, являющийся результатом 37-летних исследований. В нем автор справедливо отвергает все подобные вымыслы. Как можно согласиться с тем, что Рузвельт готов был пожертвовать Тихоокеанским флотом — самым главным оружием надвигавшегося вооруженного столкновения, — чтобы оправдать объявление войны?