Страница 139 из 179
Хотя Красная армия теряла солдат десятками тысяч, казалось, источник пополнения неистощаем. К середине августа оптимизм Гальдера сменился озабоченностью:
«…мы недооценили русского колосса… Это заключение относится как к его организации, так и к экономическим ресурсам и транспортной системе, но в первую очередь к чисто военному могуществу. В начале кампании мы рассчитывали, что нам придется иметь дело всего с 200 дивизиями, но уже к настоящему моменту мы определили, что в боевых действиях участвовало больше 360 дивизий противника. Разумеется, эти дивизии по нашим стандартам недостаточно хорошо оснащены и вооружены, и в тактическом плане русские командиры уступают нам. Но на место десяти уничтоженных дивизий они бросают в бой двенадцать новых. Время на их стороне. Их ресурсы находятся рядом. Наши силы растянуты вдоль длинного фронта и не имеют глубины; день и ночь они подвергаются атакам неприятеля, нередко успешным, что обусловлено наличием слишком большого числа брешей в наших порядках из-за огромных пространств, на которых нам приходится действовать».
Война на Востоке никогда не имела непрерывной линии фронта, простирающейся с севера на юг. Повсюду наступающие пытались обнаружить пустоты в порядках обороняющихся, а те в свою очередь пытались их закрыть. Иногда возникали очаги сопротивления вокруг крупных городов и окруженных группировок. Повсюду немцам приходилось приспосабливаться к бескрайним просторам Восточной Европы и ее климату. Берлинцы, составлявшие основную часть 3-й танковой дивизии «Медведь», оказались неготовы к августовской погоде в России.
«Стояла невыносимая жара, и люди истекали потом. Мельчайшая пыль, поднимавшаяся с грунтовых дорог, обволакивала колонны густым облаком, покрывала лица солдат и проникала под мундиры до самого тела. Она покрывала танки, бронетранспортеры, мотоциклы и джипы (
Kübelwagen
Гитлер, остававшийся в нездоровом климате «Вольфшанце», по-прежнему был убежден, что единственным путем к победе является окружение русских войск и захват экономических ресурсов. Поэтому он решил повернуть группу Гудериана на юг. Не желая больше ничего слышать об отсрочках, он лично издал приказ по сухопутным войскам, гласивший:
«Первостепенную важность до наступления зимы имеет не захват Москвы, а оккупация Крыма, промышленного и угледобывающего Донецкого бассейна, нарушение транспортных коммуникаций, связывающих центральную часть России с кавказскими нефтяными месторождениями».
Генералы были возмущены. Гальдер предлагал Браухичу вдвоем подать в отставку, но услышал в ответ, что Гитлер просто ее не примет. Гальдер уже признался в своем дневнике, что: «Браухич заведен до предела и прячет под стальной мужественной маской свои истинные чувства». Йодль, ближайший к Гитлеру генерал, утверждал, что фюрер «испытывал инстинктивную неприязнь к тому, чтобы идти тем же путем, что и Наполеон: Москва вселяла в него жуткое чувство». Так или иначе, Гитлер пообещал, что, после того как окружение русских армий под Киевом будет завершено, танковая группа Гудериана сможет вернуться в группу армий «Центр» и продолжить наступление на Москву.
Армия неохотно подчинилась: Гудериан повернул на юг, а танковая группа, приданная группе армий «Юг», двинулась на север, ему навстречу. Замысленное фюрером окружение русских войск под Киевом было осуществлено. После ожесточенных боев на фронте протяженностью несколько сот миль танковые клещи сомкнулись в 150 милях к востоку от Киева. В кольце окружения оказались 665 000 русских солдат.
26 сентября 1941 года, когда закончилась битва под Киевом, армия фон Манштейна на юге прорвала оборонительную линию на узком перешейке, ведущем в Крым. На карте это выглядело большой огромной победой, но в действительности это была еще одна огромная территория, как губка впитавшая десятки тысяч людей.
А тем временем натиск группы армий «Север» под командованием фельдмаршала Лееба достиг пика. Непрерывные попытки штурма Ленинграда оканчивались неудачей, но немецкие передовые части уже сражались в пригородах, и защитники были истощены до предела. В одном из боев женщины из медицинской части обороняли позиции, вооруженные только пистолетами и гранатами, до тех пор, пока не погибли все до одной. Положение Ленинграда было настолько отчаянным, что командовать последним рубежом обороны был прислан Жуков. Его назначение явилось политическим знаком, свидетельствовавшим о том, что Ленинград нужно оборонять до последнего. Но затем, когда бомбардировки и артобстрелы не прекращались ни на минуту, госпитали докладывали о 4000 убитых и раненых в день и защитники были измучены боями, разведка Красной армии стала доносить, что немецкие танки под Ленинградом грузятся на железнодорожные платформы. Это части танковой группы Гота, одолженные Леебу, возвращались Боку для надвигающегося наступления на Москву. Ленинград был спасен; давление немецких и финских армий ослабло. Финны, отвоевав территории, потерянные в результате Зимней войны, решили прекратить дальнейшее наступление. Повсюду в зоне действий группы армий «Север» войска перешли от штурма к осаде. Основная тяжесть удара была перенесена в центр, на Москву.
Разрешение Гитлера двинуться на Москву пришло слишком поздно. Более мудрый человек предпринял бы это наступление в первую очередь. Как видно из таблицы 6, среднемесячная температура в Москве в декабре внезапно делает скачок вниз. На южном фронте благоприятное время для ведения боевых действий держалось бы еще два месяца, на севере, под Ленинградом, еще на месяц дольше, чем в Москве.
Началась гонка наперегонки со временем. Жара и пыль сменялись дождями и холодом. Высшему военному командованию Германии пришлось в спешном порядке пересматривать все прогнозы относительно молниеносной войны против Советского Союза. Открытие, что Красная армия обладает первоклассными танками, неприятно поразило всю немецкую армию. Реакция Гудериана становится понятна по донесению, которое он отправил в октябре 1941 года в штаб своей группы армий:
«Итак, я подробно описал причины, обеспечивающие Т-34 полное превосходство над нашим Т-IV, и сделал соответствующие выводы относительно дальнейшего производства танков… Офицеры, имеющие боевой опыт, сходятся во мнении, что Т-34 необходимо просто скопировать, так как это будет самый быстрый способ исправить крайне неблагоприятную ситуацию, в которой оказались немецкие танковые группы на Восточном фронте».
Гудериан был не одинок в своих взглядах. Фельдмаршал фон Клейст назвал Т-34 лучшим танком в мире; генерал-майор фон Меллентин сказал, что в 1941 году у немцев не было ничего похожего; генерал Блюментрит считает, что появление этих танков крайне неблагоприятно сказывалось на боевом духе немецкой пехоты.
Немцев спасла лишь полная некомпетентность русских генералов. Несмотря на то что командиры Красной армии изучали итоги боевых действий во Франции, они по-прежнему распыляли свои танки вдоль всей линии фронта тонким неэффективным слоем вместо того, чтобы использовать их могучим тараном. Немцы утверждали, что за первые пять месяцев боев уничтожили 17000 русских танков, потеряв при этом лишь 2700 своих. Однако по мере того как маховик советской оборонной промышленности раскручивался на полные обороты, эти огромные потери пополнялись со скоростью, все больше и больше превышающей рост количества немецких танков. В 1942 году, когда немецкие заводы выпустили 5056 танков (в это число также входят самоходные орудия), в Советском Союзе было изготовлено 24 500 танков, из них около 5000 Т-34.
Немцы, рассчитывая, что кампания в России будет непродолжительной, задействовали в «Барбароссе» все имевшиеся у них в наличии танки. Но теперь выяснилось, что легкие немецкие танки, некоторые модели чехословацких танков и почти все французские танки не способны вынести суровые климатические условия и бездорожье России.