Стражи Хейвена

Ее защитники переглянулись, затем сэр Роберт и Эннис Пейдж бросили клинки на пол, отошли и встали рядом с троном. Чанс положил свою огромную секиру, взял Тиффани за руку и отвел ее к союзникам. Чаппи скользнул вслед за ними, вполголоса рыча. Тварь проскакала обратно к Шаману и скорчилась у его ног, слизывая с когтей кровь и мозг. Калли отбросила меч и уселась рядом с сэром Вивианом.

Тиффани метнула на Магуса гневный взгляд:

— Это все вы виноваты! Сделайте что-нибудь!

— Ч-ш-ш, — отозвался Магус. — Я думаю. Что-то происходит. Что-то, чего я не планировал. Я чувствую это.

— Это происходит прямо у тебя под носом, идиот! — взорвалась девушка.

Но Магус не слушал ее. Взгляд у него сделался отсутствующим, легкая нахмуренность медленно переросла в озадаченную гримасу. Петля негромко рассмеялся:

— Я всегда считал, что он — самая что ни на есть пустышка. Предоставьте его мечтам и фантазиям. Давайте, ваше величество. Подойдите и заберите ребенка.

— Не делай этого, Флисс! — мгновенно вмешалась Калли. — Ему нельзя доверять!

— Знаю, — ответила королева. — Но выбора нет. У него мой сын…

Она поднялась со старинного деревянного трона и медленно сошла по ступеням. Посмотрела на своих беспомощных защитников и ласково улыбнулась им, показывая, что ни в чем их не винит. Затем направилась через весь тронный зал, который еще совсем недавно принадлежал ей, и остановилась рядом с ухмыляющимся Петлей. Сделалось очень тихо, словно все затаили дыхание. Фелиция взглянула на своего сына Стефена, но не посмела протянуть руку и коснуться его.

— Очень хорошо, — сказал Петля. — А теперь стой спокойно, как хорошая девочка, и дай мне убить тебя быстро и безболезненно — и, клянусь, я не причиню вреда твоему сыну. Понимаешь, я обязан убить тебя.

— Да, — отозвалась Фелиция. — Понимаю.

— Живая, ты всегда будешь служить объединяющим началом для мятежных патриотов. Я не могу допустить этого. И не надейся на помощь своего отца. Теперь здесь я правлю балом. Ему все равно пора отойти в сторону. Тем, кто полагается только на силу, нельзя стареть и слабеть. И, кроме того, мне всегда хотелось убить королеву.

— Фелиция! — крикнул герцог, и при звуках его голоса, сильного и властного, как некогда, все резко повернулись в его сторону. — Лови!

И он сорвал с шеи и бросил ей Полуночный Амулет, могучий оберег, защищавший его от любого магического нападения. Казалось, время замедлило свой бег. Окружающие заворожено наблюдали, как волшебный талисман пролетел по воздуху и впечатался в подставленную Фелицией ладонь. Глаза у Петли округлились, но он и рта не успел раскрыть, как Фелиция вытащила тонкий кинжал, который всегда прятала в широком рукаве и одним мастерским движением перерезала наемнику горло.

Вся защищавшая его магия была ничто перед силой Полуночного Амулета. Наемник начал заваливаться назад, бессмысленно поднимая руки к рассеченному горлу. Слишком поздно он осознал, что вообще нельзя было подпускать к себе герцогскую дочь так близко. Фелиция выхватила спящего сына из его слабеющих объятий и быстро отступила, но Петля умер еще до того, как рухнул на пол. Тронный зал заполнился грохотом падающего оружия. Да, наемники практичное племя. Фелиция поглядела на мертвого колдуна и пнула его по голове.

Герцог Старлайт улыбнулся:

— Моя дочь.

Королева Фелиция вернулась на трон, баюкая на руках сына. Ее защитники быстро подобрали оружие и выстроились перед троном в почетном карауле. Сэр Вивиан уже стоял, но опирался на Калли. Взгляд его был ясен и меч в руке совершенно неподвижен. Герцог медленно прошел вперед и поклонился своей дочери, королеве.

— Стефен проснется примерно через час.

— Почему? — спросила Фелиция. — Почему ты отдал Амулет и поставил под угрозу собственную жизнь?

— Он бы убил тебя. Из-за собственного упрямства и гордости я потерял одну дочь и всегда сожалел об этом.

— Кроме того, негодяй угрожал сместить вас с поста правителя Герцогства под горой, — вставил сэр Роберт. — Это я так, к слову.

Герцог улыбнулся:

— И это тоже. Но, в конечном счете, семья есть семья.

Тиффани взяла Чанса под руку.

— Ты тоже обожаешь счастливые концы, правда?

И в этот момент в распахнутые двери тронного зала влетела крохотная фея Лунный Блик. Она неслась изо всех сил своих маленьких крылышек. Красавица стремительно выросла и замерла перед своим возлюбленным.

— Магус! Они вошли в Опрокинутый Собор!

— Знаю, — отозвался тот, рыком выходя из транса. — Хок с Фишер и Сенешаль, как я и планировал.

— И Джерико Ламент!

— Что?! — Колдун был потрясен и встревожен. Он развернулся к Чансу. — Пешеход явился в Лесной замок? Почему мне не доложили?

— Вас не оказалось поблизости, — ответил Чанс. — А что это меняет?

Лицо у Магуса сделалось ярко-красным, глаза едва не вылезали из орбит. Он рассеянно поводил вокруг себя руками, словно не знал, что с ними делать. Плащ окутал его плечи, но он даже не заметил. Все остальные пристально наблюдали за ним и прикидывали, в какую сторону отскочить, если он выйдет из себя.

— Я знал про Хока и Фишер, — сказал Магус, ни к кому в особенности не обращаясь. — Я всегда намеревался отправить их в Опрокинутый Собор. Я возлагал надежды на Харальда, но он оказался слишком слаб. У меня было ощущение, что присутствие Сенешаля не помешает — учитывая его происхождение. Но я не предвидел, что сюда явится Пешеход! Он может все испортить! Я должен его остановить!

Он испустил страшный вопль ярости, ужаса и потери и пропал, забрав с собой плащ. Последовало мгновение тишины. Наконец присутствующие повернулись к фее Лунный Блик. Она изящно пожала плечиками:

— Нечего на меня так смотреть. Он мне никогда ничего не рассказывает.

9. В СТРАНЕ ГРЕЗ

И вот, наконец, они добрались до шпиля Опрокинутого Собора, похороненного глубоко в земле. Хок с Фишер, Сенешаль, Жареный и Гнев Божий в мире людей. Измученные и ослабевшие, они преодолели последние несколько ступеней, выступавшие из окровавленной стены. Устали все, кроме Жареного, который был, в конце концов, мертв и, следовательно, не подвержен подобным мелким неудобствам. Они миновали Слушающую Галерею, ускользнули от Крадущихся Лохмотьев и с боем прорвались через Кольцо Сновидений. Все ради того, чтобы достигнуть утопленного в землю шпиля с единственной комнатой в основании, последней страшной загадкой Собора.

Входом в комнату служил простой деревянный люк у них над головами, запертый стальной щеколдой. Хоку не особенно хотелось к нему приближаться, особенно если вспомнить опыт общения с похожим люком, через который они проникли в Опрокинутый Собор. Но, в конце концов, Фишер удалось взять его «на слабо». На всякий случай капитан отодвинул засов обухом топора и им же толкнул крышку наверх. Он выждал пару секунд, давая возможность притаившейся наверху мерзости проявить себя, а затем подтянулся и вылез в комнату, расположенную наверху. Жена быстро последовала за ним, и супруги встали спина к спине, подозрительно оглядываясь.

Несмотря на усталость и боль во всем теле, они были почти разочарованы, что не придется драться с демонами или какими-то другими стражами.

Комната в шпиле Собора оказалась пустой и ничем не примечательной, за исключением окна в дальней стене, закрытого деревянными ставнями. Она была не больше обычного чердака. Низкий потолок, никакой мебели. Единственной особенностью комнаты было то, что вся она была сделана из литого золота. Пол, стены и потолок светились собственным внутренним светом. На кованом металле стен проступили темные искаженные отражения. Они злобно уставились на Хока и Фишер, пока те медленно поворачивались вокруг своей оси. Даже в бытность принцем и принцессой им не доводилось видеть столько золота, собранного в одном месте, да еще использованного для такой непривычной цели. Стены были безупречно гладкими, металл не носил ни малейших следов обработки. Когда Хок осторожно приблизился к своему отражению и опасливо коснулся гладкой поверхности рукой, золото показалось ему неприятно теплым.