Страница 15 из 38
Кабинет – не то личная контора императрицы, не то пародия Верховного тайного совета: он обсуждал важнейшие дела законодательства, а также выписывал зайцев для двора и просматривал счета за кружева для государыни. Как непосредственный и безответственный орган верховной воли, лишенный всякого юридического облика, Кабинет путал компетенцию и делопроизводство правительственных учреждений, отражая в себе закулисный ум своего творца и характер темного царствования. Высочайшие манифесты превратились в афиши непристойного самовосхваления и в травлю русской знати перед народом. Казнями и крепостями изводили самых видных русских вельмож – Голицыных и целое гнездо Долгоруких.
Тайная розыскная канцелярия, возродившаяся из закрытого при Петре II Преображенского приказа, работала без устали, доносами и пытками поддерживая должное уважение к предержащей власти и охраняя ее безопасность; шпионство стало наиболее поощряемым государственным служением. Все казавшиеся опасными или неудобными подвергались изъятию из общества, не исключая и архиереев; одного священника даже посадили на кол. Ссылали массами, и ссылка получила утонченно-жестокую разработку. Всех сосланных при Анне в Сибирь считалось свыше 20 тысяч человек; из них более 5 тысяч было таких, о которых нельзя было сыскать никакого следа, куда они сосланы. Зачастую ссылали без всякой записи в надлежащем месте и с переменою имен ссыльных, не сообщая о том даже Тайной канцелярии: человек пропадал без вести.
Между тем народное, а с ним и государственное хозяйство расстраивалось. Торговля упала: обширные поля оставались необработанными по пяти и по шести лет; жители пограничных областей от невыносимого порядка военной службы бежали за границу, так что многие провинции точно войною или мором опустошены, как писали иноземные наблюдатели. Источники казенного дохода были крайне истощены, платежные силы народа изнемогли: в 1732 г. по смете ожидалось дохода от таможенных и других косвенных налогов до 2,2 миллиона рублей, а собрано было всего лишь 187 тысяч. На многомиллионные недоимки и разбежались глаза у Бирона.
Под стать невзгодам, какими тогда посетила Россию природа, неурожаям, голоду, повальным болезням, пожарам, устроена была доимочная облава на народ: снаряжались вымогательные экспедиции; неисправных областных правителей ковали в цепи, помещиков и старост в тюрьмах морили голодом до смерти, крестьян били на правеже и продавали у них все, что попадалось под руку. Повторялись татарские нашествия, только из отечественной столицы. Стон и вопль пошел по стране. В разных классах народа толковали: Бирон и Миних великую силу забрали, и все от них пропали, овладели всем у нас иноземцы; тирански собирая с бедных подданных слезные и кровавые подати, употребляют их на объедение и пьянство; русских крестьян считали хуже собак; пропащее наше государство! Хлеб не родится, потому что женский пол царством владеет; какое ныне житье за бабой?
Народная ненависть к немецкому правительству росла, но оно имело надежную опору в русской гвардии. В первый же год царствования ее подкрепили третьим пехотным полком, сформированным из украинской мелко-шляхетской милиции; в подражание старым полкам Петра I, новый был назван Измайловским – по подмосковному селу, где любила жить Анна. Полковником назначен был помянутый молодец обер-шталмейстер Левенвольд, и ему же поручили набрать офицеров в полк из лифляндцев, эстляндцев, курляндцев и иных наций иноземцев, между прочим, и из русских. Это была уже прямая угроза всем русским, наглый вызов национальному чувству. Подпирая собой иноземное иго, гвардия услужила бироновщине и во взыскании недоимок: гвардейские офицеры ставились во главе вымогательных отрядов. Любимое детище Петра, цвет созданного им войска – гвардеец явился жандармом и податным палачом пришлого проходимца. Лояльными гвардейскими штыками покрывались ужасы, каких наделали разнузданные народным бессилием пришельцы.
Еще при самом начале немецких неистовств польский посол, прислушиваясь к толкам про немцев в народе, выразил секретарю французского посольства опасение, как бы русские не сделали теперь с немцами того же, что они сделали с поляками при Лжедмитрии. «Не беспокойтесь, – возразил Маньян, – тогда у них не было гвардии». Дорого заплатила дворянская гвардия за свое всеподданнейшее прошение 25 февраля 1730 г. о восстановлении самодержавия и за великолепный обед, данный за это императрицей гвардейским офицерам 4 апреля того же года, удостоив их при этом чести обедать вместе с ними: немцы показали этой гвардии изнанку восстановленного ею русского самодержавия. В. К-ский
БИРО́Н Эрнст Иоганн (13.11.1690–17.12.1772 гг.) – фаворит императрицы Анны Ивановны, граф (1730 г.), герцог Курляндский в 1737–1740 гг. и 1762–1769 гг.
Эрнст Иоганн был вторым из трех сыновей военного, который, выйдя в отставку, купил небольшое поместье в Курляндии. Чтобы обеспечить себе будущее, молодой человек поступил в Кенигсбергский университет. Он хотел стать юристом. Но университет пришлось оставить: его обвинили в убийстве часового. После неудачной попытки сделать карьеру в России Эрнст Иоганн вернулся в Курляндию. В 1718 г. поступил на службу ко двору герцогини Анны Ивановны в чине камер-юнкера, но его скоро уволил управляющий имениями герцогини П. М. Бестужев-Рюмин. В 1724 г. Бирон вновь оказался при дворе Анны Ивановны и вскоре стал ее фаворитом.
В 1730 г. Анна Ивановна вступила на российский престол. Бирон пользовался огромным влиянием на императрицу, он вмешивался в государственные дела, выдвигал на высшие посты людей, умевших угодить ему заискиваниями и взятками. Бирон демонстративно выказывал презрение ко всему русскому, жестоко преследовал недовольных. Он заслужил ненависть даже среди многих немцев, находившихся на русской службе. Всесильный фаворит способствовал разграблению национальных богатств России. Фактически Бирон присвоил себе доходы, получаемые от казенных горных заводов, и к 1740 г. сколотил себе крупное состояние. В 1734 г., получив крупную взятку от англичан, он помог заключить торговый договор с Англией, лишивший русских купцов значительных прибылей. В 1737 г. по настоятельной просьбе Анны Ивановны курляндское дворянство избрало Бирона наследственным герцогом Курляндии.
16 октября 1740 г., за день до своей смерти, Анна Ивановна объявила Бирона регентом до совершеннолетия наследника – младенца Ивана VI Антоновича. Он пробыл регентом всего 22 дня. В ночь на 9 ноября 1740 г. гвардейцы во главе с генерал-фельдмаршалом
Минихом арестовали Бирона в Летнем дворце и отправили в Шлиссельбургскую крепость. Бирона приговорили к четвертованию, но правительница Анна Леопольдовна заменила смертную казнь ссылкой в сибирский город Пелым.
В 1742 г. императрица Елизавета Петровна перевела бывшего регента из Сибири в Ярославль. В 1762 г. император Петр III вернул Бирона из ссылки, восстановил в прежних чинах, а после свержения Петра III императрица Екатерина II возвратила ему и его наследникам герцогство Курляндское. В кон. 1769 г. Бирон передал власть своему сыну Петру, а сам стал жить в полном уединении. После смерти Бирона его наследники отказались от прав на владение герцогством, и оно перешло к России. Вс. В.
«БИРО́НОВЩИНА» – название периода правления императрицы Анны Ивановны (1730-е гг.), когда в государственных и военных учреждениях России установилось засилье иностранцев.
Господство иностранцев связывали с именем фаворита Анны Ивановны – Э. И. Бирона, под покровительством которого иностранные авантюристы, «искатели счастья» заняли высокие, доходные должности в государстве и безнаказанно грабили казну. Ставленник Бирона – придворный банкир Липман открыто продавал должности и занимался ростовщичеством. Высшие посты занимали немцы Рейнгольды, К. Г. Левенвольде, К. Л. Менгден, И. А. Корф, Г. К. Кайзерлинг, Г. Р. Ливен, К. Бреверн, Штемберг и др. Прибалтийские немцы заняли командные должности в лейб-гвардии Измайловском полку, учрежденном Анной Ивановной. Французский посланник Шетарди так характеризовал значение Измайловского полка в раскладе сил при дворе русской императрицы: «Эта гвардия… составляет здесь главную опору власти, поэтому она вся поручена ведению иностранцев, чтобы на нее более можно было полагаться».