Сабриэль

Девочка захныкала за секунду до того, как Аборсен открыл глаза. Повитуха, которая еще не отошла от затухающего костра, подняла ее. На земле похрустывала покрытая инеем, замерзшая трава. С носа Аборсена свисала сосулька. Он сбил ее рукавом и склонился над ребенком так, как сделал бы всякий новоиспеченный отец.

— Что скажете о девочке? — спросил он, и повитуха изумленно уставилась на него. Только что неподвижная девочка ожила, но была смертельно бледной, как и ее отец.

— Как видите, лорд, — ответила повитуха. — С девочкой все в порядке. Только она, пожалуй, немножко замерзла.

Аборсен махнул рукой в сторону костра, и пламя, рыча, взметнулось вверх, изморозь тут же исчезла, и капли дождя превратились в пар.

— Будет гореть до утра, — сказал Аборсен. — Я забираю девочку домой, и мне нужна няня. Пойдете со мной?

Повитуха заколебалась, не зная, что ответить, и посмотрела на мага Хартии, стоявшего по другую сторону костра. Он явно не хотел встречаться с ней взглядом, и тогда она перевела глаза на девочку.

— Вы, вы… — прошептала ошеломленная повитуха.

— Чародей? — сказал Аборсен. — Пожалуй. Я любил женщину, которая умерла здесь, в вашем лагере. Она жила бы дольше, если бы любила других, но она не любила никого. Сабриэль — наш ребенок. Разве вы не видите, как мы похожи?

Повитуха внимательно посмотрела на него, когда он взял девочку на руки и прижал ее к груди. Ребенок тут же утих и заснул.

— Хорошо, — сказала повитуха, — я пойду с вами и буду заботиться о Сабриэль. Но вам нужно найти кормилицу.

— И, полагаю, мне нужно сделать еще очень многое, — задумчиво ответил Аборсен. — К сожалению, мой дом не место для…

Маг Хартии кашлянул и вышел из-за костра.

— Если вам нужен человек, который разбирается в Хартии, — смущенно сказал он, — то я готов вам служить, хотя мне и жаль покидать моих спутников.

— Возможно, вам не придется этого делать, — ответил Аборсен, улыбнувшись внезапно мелькнувшей мысли. — Как вы думаете, ваша предводительница согласится принять в свою группу двух новых членов? Дело в том, что мои дела заставляют меня путешествовать, и в королевстве не найдется места, где бы не ступала моя нога.

— А чем вы занимаетесь? — спросил мужчина, слегка подрагивая, хотя уже не было холодно.

— Я — чародей, — ответил Аборсен, — но не совсем обычный. Я — Аборсен…

Он посмотрел на девочку и добавил с оттенком удивления:

— Отец Сабриэль…

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Минуту назад кролик еще бегал. Его розовые глазки были открыты, его чистый, неестественно белый мех, только что отмытый в ванне и пахнувший лавандовой водой, был в пятнах крови.

Над кроликом стояла странно бледная девушка. Ее иссиня-черные, модно уложенные волосы легко касались ненакрашенного лица. На ней не было никаких украшений, кроме эмалевого значка школы на лацкане темно-синего блейзера, который в соединении с длинной юбкой, чулками и скромными туфлями указывал на то, что она была школьницей. Нашивка с именем «Сабриэль», римской цифрой и золотой короной объясняли, что девушка учится в шестом классе и является старостой.

Без сомнения, кролик был мертв. Сабриэль обернулась, посмотрела на мощенную кирпичом дорожку. Дорожка, изгибаясь, вела к внушительным воротам из кованого железа. Надпись, сделанная золотыми буквами по верху ворот, гласила, что ото ворота Уиверли Колледжа. Буквы помельче добавляли, что школа «была основана в 1652 году для Благородных Молодых Леди».

Через ворота торопливо перелезала маленькая фигурка. Она удачно избежала острых пик, торчащих сверху. Девочка, спрыгнув, побежала по кирпичной дорожке, стуча каблучками. Над ее головой флажком развевался хвостик волос. Она мчалась вперед, опустив голову, и чуть не врезалась в Сабриэль.

— Банни! — закричала она.

Сабриэль вздрогнула от ее крика и, поколебавшись мгновение, наклонилась над кроликом, протянула белую руку и притронулась к голове зверюшки около ушей. Она закрыла глаза, и ее лицо словно окаменело. Из полуоткрытых губ вырвался тихий свистящий звук, напоминающий свист отдаленного ветра. От инея, возникшего на кончиках ее пальцев, побелела мостовая у ног.

Увидев, как Сабриэль склонилась над кроликом, девочка чуть не упала, но в последнюю минуту, оттолкнувшись руками от земли, выпрямилась, подскочила и схватила кролика. Его глаза сияли, и он явно стремился вырваться на свободу.

— Банни! — снова воскликнула девочка с хвостиком. — Ох! Спасибо, Сабриэль! Когда я услышала скрип тормозов, я подумала…

Она запнулась, увидев пятна крови на руках Сабриэль.

— Джакинт, с ним все будет в порядке, — тихо сказала Сабриэль. — Всего лишь царапина. Скоро заживет.

Джакинт внимательно обследовала Банни, затем с изумлением перевела взгляд на Сабриэль.

— Там нет никакой царапины, — промолвила она. — Что ты…

— Ничего, — обрезала ее Сабриэль. — Но теперь я хотела бы услышать от тебя объяснения. Что ты одна делаешь за пределами школьного участка?

— Я бежала за Банни. Ты же видела… — ответила Джакинт.

— Не оправдывайся, — резко сказала Сабриэль. — Вспомни, что говорила миссис Амбрэйд на собрании в понедельник.

— Я не оправдываюсь, — пролепетала Джакинт, — я объясняю причину.

— Вот и объясни это миссис Амбрэйд.

— Ох, Сабриэль! Ты не скажешь! Ты же знаешь, что это все из-за Банни. Я еще никогда не выходила наружу…

Сабриэль погрозила пальцем и показала рукой на ворота.

— Если через три минуты ты окажешься в парке, я никому ничего не скажу. Только оставь ворота открытыми.

Джакинт улыбнулась, ее лицо расплылось от радости, и, прижимая Банни к груди, она помчалась назад.

Сабриэль следила за ней, пока она не скрылась за воротами, а потом опустилась на землю. Ей было холодно. Ее трясла дрожь. Минутная слабость — и она нарушила обещание, данное отцу и самой себе. Это ведь был всего-навсего кролик, да и Джакинт не так уж любила его. Так почему она это сделала? От возвращения к жизни кролика до возвращения к жизни человека всего лишь один шаг.

Хуже всего то, что это оказалось так легко. Она поймала его душу как раз у истоков реки и вернула ее простым жестом силы, пометив тельце зверюшки знаками Хартии. Ей даже не понадобились колокольчики или другие магические предметы. Только свист и ее воля.

Смерть и то, что следует за смертью, больше не были для Сабриэль тайной.

До конца обучения в Уиверли оставалось всего три недели. Сабриэль уже была аттестована по всем предметам. Она была первой по английскому, первой по музыке, третьей по математике, седьмой по науке, второй по боевым искусствам и четвертой по этикету. Также она была самой первой в магии, но это не обозначалось в аттестате. Магия действовала только в этом регионе Анселстьерры, близко от Стены, которая разграничивала Анселстьерру и Старое Королевство, Уиверли Колледж находился всего лишь в сорока милях от Стены, и в нем обучали магии только тех, кто получал на это специальное разрешение от родителей.

Именно по этой причине отец Сабриэль выбрал Уиверли Колледж, когда прибыл из Старого Королевства и стал искать школу-интернат для своей дочери. Он заплатил за год вперед серебряными деньгами Старого Королевства. Дважды в год, в середине лета и в середине зимы, он навещал свою дочь. Каждый раз он оставался на несколько дней, всегда привозя плату серебряными деньгами. Понятно, что директриса очень любила Сабриэль. Особенно с тех пор, как она поняла, что редкие визиты ее отца не огорчают девочку, как это было с другими воспитанницами. Однажды миссис Амбрэйд спросила об этом Сабриэль и была поражена, когда та ответила, что видится с отцом гораздо чаще, чем два раза в год, когда он приезжает в школу. Миссис Амбрэйд не была обучена магии и не желала знать об этом ничего, кроме того приятного факта, что некоторые родители платят значительную сумму за то, что их дочери обучаются основам волшебства и колдовства.