Страница 4 из 15
Итак, они втроем отправились к Гэтти. Сэр Уильям и гости-мужчины уже занялись портвейном и дам не провожали. Скорее всего даже не знали, что те ушли.
Дверь открыла сама миссис Гэтти. Разговор начала Маргарет — спросила, правда ли, что мистера Гэтти постигла злая участь. Хозяйка не ответила, только беспокойно поглядывала на миссис Брэдли и бормотала:
— Змея или крокодил?.. Крокодил?.. Или змея?..
Подобный прием к дружеской беседе, нечего и говорить, не располагает, однако, к счастью, миссис Брэдли, больше недели прогостившая в Манор-Хаусе, была наслышана о странностях бедной миссис Гэтти, и такое приветствие ее не обескуражило. Она учтиво сказала:
— Наверное, крокодил. Меня обычно относят к ящерам. Такой уж мы, йоркширцы, народ. Вообще интересно наблюдать человеческие типы в разных графствах и даже в разных деревнях.
Это навело хозяйку на ее любимую тему, и ее не сразу смогли вернуть к разговору о мистере Джексоне Гэтти.
— А, Джексон. Да, разумеется. Все кончено, да, осталось только труп найти.
— А где труп? — поинтересовалась миссис Брэдли.
— Если бы вы знали нашу деревню, как знаю я, — начала миссис Гэтти, к великому разочарованию Уильяма, жаждавшего услышать подробности убийства, — вы бы сидели и смеялись, смеялись бы и смеялись — как я. Это до того смешно, что и словами не передать! И смешнее всех — жена викария!
— Послушайте, миссис Гэтти, — начал Уильям, но никто не обратил на него внимания.
— Я ее считаю верблюдицей, — продолжала хозяйка. — Она, чуть что, вопит и кусается. И на колени встает — когда молится. А еще есть та дамочка из Бунгало. Женщина на содержании, представляете, дорогой крокодил? Что вы об этом думаете?
— Возмутительно, любопытно и старомодно.
Наверное, миссис Гэтти задумалась, переваривая сию краткую оценку греховности мира, потому что, по словам Уильяма, она целую вечность сидела тихо, а он тем временем записывал разговор в свой скаутский блокнот. Наконец она торжественно кивнула.
— Кое-кто в Манор-Хаусе мог бы рассказать побольше, если бы захотел. А взять эту девчонку, Тосстик. Вся история кажется мне совершенно невероятной, просто невероятной, от начала и до конца. Во-первых, она вообще не из тех девушек, которые рожают незаконных детей. Во вторых, она должна бы сообщить имя отца — как все деревенские девушки, — и мы проследили бы, чтобы он поступил как положено. В-третьих, я думаю, у ребенка какие-то отклонения, раз его никому не показывают. И наконец, хозяева таверны ведут себя странно.
— И в чем же странность? — вежливо поинтересовалась миссис Брэдли.
— Не знаю. Меня просто удивляет, что они вдруг стали такие добрые. Этот Лори даже имеет процент с кокосов, которые привозит к празднику. А деревенским ребятишкам дает за пустые бутылки не больше фартинга. Они их собирают по кустам после пикников, и он должен бы платить славным деткам полпенса, вот как я, когда мне приносят бутылки — для моего вина… Теперь-то он уж точно умер. Я про Джексона, конечно.
Миссис Брэдли тоже достала маленький блокнотик и потихоньку записывала — стенографическими значками, по мнению Уильяма. Потом я обнаружил, что это какой-то новый, неизвестный метод стенографирования.
— Бедный Джексон, — сказала миссис Брэдли.
— Что ж, — ответила миссис Гэтти, — если человек желает быть волком, то его нужно запереть в клетку, как волка. А вся штука вот в чем: его заперли в загоне для овец! Смешно, правда?
— Смешно и умно, — подтвердила миссис Брэдли, продолжая записывать.
— Заперт. Вот смешно-то — заперт! До чего ж скверная погода для лета!
— Заперт в загоне для овец! Это нужно запомнить, — сказала миссис Брэдли и издала свой обычный клохтающий смешок. И поднялась.
На улице, когда хозяйка закрыла за ними дверь, миссис Брэдли отправила Маргарет домой и только собралась заговорить с Уильямом, как миссис Гэтти опять выскочила наружу и схватила ее за руку.
— А знаете, что я думаю? — спросила она.
— Нет.
— По-моему, Верблюдица считает, что ее преподобный муженек и есть отец ребенка Мэг Тосстик.
Уильям, пересказывая мне эти события, вставил:
— Вот чушь-то, правда же, Ноэль?
Я тогда выразил согласие, но в душе был далек от такой уверенности. Миссис Куттс любой бред придет в голову!
Высказавшись, миссис Гэтти устремилась домой, а миссис Брэдли повернулась к Уильяму:
— Мальчик мой, в здешней церкви есть подземная часовня?
Уильям ответил утвердительно.
Дело уже шло к ночи.
— Тогда отведи меня, — приказала миссис Брэдли. — Нужно поторапливаться, а то, я вижу, дождь начинается.
И Уильям проводил ее к церкви. Они прошли через покойницкие ворота и обошли южную дверь с аркой в нормандском стиле — и скоро очутились у каменной лестницы, ведшей вниз. Чуть дальше середины пролета ее перегораживала тяжелая железная дверь.
— Попробуем разглядеть через перила или пойдем внутрь? — спросил Уильям.
— Я бы предпочла спуститься, — ответила миссис Брэдли.
— Хорошо. Пойду схожу за ключами, — предложил вежливый Уильям. — Вы не хотите пройти через церковь? Если согласитесь, то ключ и не нужен. И можно будет свет зажечь.
— Это меня вполне устраивает. Думаю, мистер Джексон Гэтти, живой или мертвый, находится в часовне.
— Кто вам сказал? — разволновался Уильям.
— Миссис Гэтти, только она сама того не знает.
— Да ладно! — не слишком учтиво бросил Уильям.
В церкви они прошли по главному проходу и очутились в ризнице. Здесь Уильям отодвинул в сторону кокосовую циновку. За ней оказалась подъемная решетка.
— Теперь осторожнее, — предупредил он. — Дверь, кстати, довольно новая. Здесь раньше была усыпальница, и говорят, одна дамочка туда закатилась и прихватила пару черепов. И тот тип, который работал тут до моего дяди, навесил снаружи железную дверь, а здесь — вот эту решетку. Она фута на два пониже площадки, и забраться туда нелегко.
Он сочувственно посмотрел на миссис Брэдли.
— Наверное, вам лучше остаться здесь. Я к тому, что незачем вам шею ломать.
Его спутница усмехнулась и ответила:
— Давай поднимем решетку. Может, спускаться и не понадобится.
Они подняли решетку и стали вглядываться в глубину подземелья. Потом миссис Брэдли негромко позвала:
— Мистер Гэтти! Мистер Гэтти!
В лучах света возникла темная фигура. (Передаю слова Уильяма. Нечего и говорить, вряд ли там и впрямь были лучи света.)
— Наверх, мистер Гэтти, сюда, поднимайтесь! — воскликнула миссис Брэдли.
Они с Уильямом легли плашмя и помогли маленькому человечку вскарабкаться наверх.
— Боже милостивый! — простонал Джексон Гэтти. — Боже милостивый! Тысяча благодарностей! До чего я хочу есть! Как же, наверное, волнуется бедная Элиза!
— А теперь, — миссис Брэдли, по-матерински отряхивала с него пыль, — скажите, как это назвать? Перепугали нас всех!
— Мне ужасно жаль. — Он нервно покашлял и улыбнулся. — Элиза меня никогда не простит.
Увидев длинные хищные зубы Джексона Гэтти, Уильям (по его словам) едва не закричал «Волк!».
— Я поддался соблазну и заключил пари. Думаю, я его выиграл.
Миссис Брэдли направилась из церкви вон.
— Ах, простите, — смутился Гэтти. — Не следовало об этом упоминать в таком месте.
Уильям опустил решетку, прикрыл ее циновкой и выключил свет. Потом затворил входную дверь — у старого Куттса был пунктик: церковную дверь запирать не следует. Зато его супруга утверждала, что там прячутся влюбленные парочки; а уж эта часть рода человеческого, нечего и говорить, всегда вызывала ее ненависть.
Потом Уильям последовал за остальными через покойницкие ворота и успел услышать обрывок разговора:
— Именно по предложению мистера Берта я позволил заключить себя в часовне. Однако я был уверен…
Тут, как показалось Уильяму, мистер Гэтти оборвал фразу, потому что услышал его шаги. И миссис Брэдли не попросила продолжать. Уильям хотел уже пожелать спокойной ночи и пойти домой, но она шагнула к нему и, к его удивлению, вложила ему в руку десятишиллинговую банкноту и поблагодарила.