Страница 15 из 15
— Уж я знаю, кто свинья! Давай шевелись, а то на поезд опоздаешь!
Видно, Берт и Кора основательно поругались. Оба они такие несдержанные, а общительной и темпераментной женщине вроде Коры вряд ли по нраву жизнь, которую они ведут.
Однако все эти события меркли рядом с тем ужасом и трепетом, что мы испытали, узнав об убийстве.
Уильям теперь спал не иначе как с самой большой рогаткой под подушкой, и я сильно подозреваю, что миссис Куттс клала рядом с кроватью кочергу. А я сопровождал Дафни, даже когда она выходила в огород набрать гороха или крыжовника. Перед сном я неизменно стучал в дверь ее комнаты и спрашивал, все ли в порядке. Все, нечего и говорить, было в порядке.
Во вторник, во второй половине дня, мужчины из деревни, возглавляемые сквайром и викарием, перед лицом ужасных событий забывшими о своих распрях и поддерживаемые Уильямом Куттсом и его скаутами, решили в поисках каких-либо следов убийцы прочесать местность. Я пригласил старину Берта — с его-то мозгами и силищей он справится с любым разбойником. Он охотно согласился помогать, потому что все равно был не при деле — Кора Маккенли получила роль в пьесе «Пташки» и отправилась на гастроли до самого Рождества. Впрочем, он, кажется, не очень-то огорчался. Наверное, не мог забыть того скандала.
С семи вечера почти до часу ночи мы обходили окрестности бухты, но ничего не произошло. И все же я никак не мог поверить, что убийство девушки и нападение на викария не связаны. Да, в нашей деревне есть убийца.
Когда мы вернулись, миссис Куттс и Дафни уже легли спать. Викарий зашел к жене и через минуту позвал меня.
— Попросите у Дафни нюхательную соль.
Я, нечего и говорить, лучше полюбовался бы спящей Дафни, но пришлось будить ее из-за пустяка.
Как выяснилось, миссис Куттс ходила нас искать, заблудилась и едва не упала в карьер. Чувствовала она себя совсем скверно.
И я буду не я, если в среду не произошло таинственное событие, нагнавшее немало страху на меня и Дафни.
Поскольку миссис Куттс жаловалась на головную боль, и на сердце, и на общую слабость, Дафни пришлось вместо нее играть на органе на еженедельном женском молитвенном собрании. Дафни играла нечасто и потому решила прийти пораньше и порепетировать. Да, органистка из нее не очень, и без репетиции ей не справиться, и мы пошли вместе — поиграть с половины седьмого до половины восьмого. «Вместе» — потому что после нападения на нас с Уильямом у дверей Бунгало Дафни постоянно нервничала, и я завел обыкновение «держаться поблизости». Этот приятный обычай мы не разглашали, ибо миссис Куттс его бы не одобрила.
Я отвел Дафни в церковь; она играла, я надувал мехи. Посреди гимна «Веди нас, благостный свет», Дафни, неплохо справлявшаяся, вдруг прекратила играть.
— Давай, смелей! — громко подбодрил я. Ответа не было, и я кинулся к ней.
— Ноэль! — Дафни обняла меня, крепко прижалась. — Кто-то дотронулся до моей шеи. Взялся за нее руками!
Шел восьмой час, служитель успел зажечь свечи, начали появляться первые прихожане. Честно говоря, я решил, что у Дафни разыгрались нервы. В помещение можно было войти только из ризницы, а ее всегда запирали. Сами мы, не желая беспокоить викария, прошли через главный вход.
— Когда я почувствовала на шее чьи-то руки, позвала тебя, — сказала Дафни на обратном пути. Куттс остался и беседовал с прихожанами. Случившееся меня сильно встревожило, но обсуждать это с Дафни мне не хотелось. Ей наверняка все примерещилось, думал я. Однако пообещал «держаться еще ближе» и посоветовал ей запереть на ночь дверь, чтобы меньше нервничать. Да, в те дни мы все в той или иной степени нервничали.
О происшедшем я, нечего и говорить, рассказал миссис Брэдли. Она восприняла это серьезнее, чем я ожидал.
— Не отпускайте ее одну, Ноэль, — посоветовала она. — Ведь убийцу Мэг Тосстик еще не задержали. Может, его и схватят со дня на день. Однако все равно приглядывайте за Дафни. Вдруг они арестуют не того?
И издав свое жуткое гуканье, она потрепала меня по плечу.
Глава VII
Эдви Дэвид Бернс — его фортели
Арестовали, нечего и говорить, Боба Кэнди. Наверное, при расследовании убийств полиция принимает во внимание лишь две вещи: мотив и возможность. Да, бедняга Боб возглавил список подозреваемых по обоим критериям. Тем, кто плохо знал Боба, дело казалось ясным. Как известно, он встречался с Мэг; никто не верил, что ребенок от него. Будь он отцом — женился бы, как полагается, и тем бы и кончилось. Ну, если не считать десятка детей, которых они с Мэг произвели бы на свет и из которых двое-трое дожили бы до зрелости и тоже, в свою очередь, дали бы жизнь нескольким отпрыскам.
Боб не признавал отцовства, и все, в том числе и полиция, ему верили, считая, что он убил Мэг за измену. Если говорить о возможности, так они жили под одной крышей, и Боб легко мог пробраться ночью в ее комнату и задушить. По поводу же способа убийства никаких сомнений вообще не возникало, ибо задушили несчастную вязаным галстуком, который и был на трупе, когда утром в комнату вошла миссис Лори. Как выяснилось, этот самый галстук жертва подарила Бобу на день рождения, связала, как твердил со слезами ее отец — гнусный старый черт! — «своими собственными руками». Боб признал, что галстук его, но, дескать, разозлившись на Мэг за измену, он зашвырнул его куда-то и поклялся больше не носить. Вспомнить, куда именно его дел, он не мог, кинул, мол, куда-то, и все. Он взял его вместо поводка, когда в субботу перед праздником его попросили привести со станции в таверну собаку. Боб печально заметил, что галстук на редкость прочный. Да уж, прочный.
Сэр Уильям заплатил адвокату Боба и всем рассказывал, что не верит в его виновность. Наш констебль Браун тоже не желал верить. Арест после дознания произвел приезжий инспектор. Бедный старина Браун сильно расстроился.
— Вот ведь, мистер Уэллс, — говорил он. — Эти ребята из города по-своему неплохи, но они же парня совершенно не знают. А я-то помню его с тех пор, как ему семь было или восемь, и уверен: он не убивал. И инспектору то же самое говорю, а он мне: «Доказательства! Доказательства!» Я только в затылке почесал. Всё ведь и вправду против Боба, как по-писаному. Ну, его и арестовали. Я вам вот чего скажу. Кто-то же это сделал, верно? И вовсе не Боб. Значит, нам остается что? Найти того, кто убил, да поскорей, пока беднягу Боба не засудили и не казнили.
Тут он попал в точку, но у Боба был железный мотив. Кому еще кроме Боба нужно убивать девушку? Так я и сказал старине Брауну. Он снял шлем и стал протирать его изнутри носовым платком.
— А вы не думаете, мистер Уэллс, — спросил он, — что убить мог отец ребенка?
— Да, наверное. Правда, с другой стороны, ребенку уже больше недели, то есть он уже, образно выражаясь, не кот в мешке. Обычно в таких случаях женщину убивают, пока не успела родить, правда ведь?
— Да ну? Так или иначе, мистер Уэллс, я буду держать и уши, и глаза открытыми. У нас много чего странного творится; нельзя же все списывать на Боба Кэнди. Во-первых, у него и мозгов-то не хватит, во-вторых, у него нет сообщников. Я насчет нападения на викария.
Да уж, если говорить о мозгах бедняги Боба, то и тут всё против него. Достаточно вспомнить его беглого сумасшедшего предка. Душить молодых женщин — самое подходящее занятие для психа, и тут родословная Боба Кэнди говорит отнюдь не в его пользу.
На второй неделе августа, обходя прихожан, я встретил миссис Брэдли.
Она шла, опустив очи долу, и не замечала меня, пока я ее не поприветствовал.
— Добрый вечер!
— Ах, вот вы где, — очень деловито начала она.
Я огляделся в поисках помощи, но никого не увидел.
— Вы мне нужны. — Миссис Брэдли сверлила меня страшным взглядом василиска. — Познакомьте меня с некоторыми здешними семьями. Например, со славным малышом Эдви Дэвидом Бертом. Вы с ним дружны?
Можно было и так сказать. Берт самоотверженно исполнял роль ведущего в игре в кокосы во время моего вынужденного отсутствия. Отличный парень этот Берт.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.