Страница 78 из 84
Марат родился в Бодри (Швейцария) в 1745 году. Он изучал медицину и стал очень хорошим врачом. Им были написаны и научные труды -- их автор занимался электротерапией. Как практический врач Марат пользовался высоким авторитетом, предпочитая при этом лечить "бедных", то есть людей, не имевших дворянского звания.
Вскоре его заинтересовали радикальные прогрессивные идеи, и в 1789 году он вступает на политическую сцену как журналист.
Еще раньше, одновременно с "Размышлением о деспотизме" Мирабо, Марат публикует (под псевдонимом) "Цепи рабства". Обе книги во многом были схожи. И хотя в этой работе Марата "его политические воззрения были еще не вполне зрелыми, каждый, кто прочтет анонимно изданное сочинение, сможет с уверенностью заявить, что автор -- революционер, демократ. Книга была как будто озарена светом далеких пожаров народного восстания. Прошлых или будущих? Трудно сказать, но при чтении "Цепей рабства" каждый чувствует дыхание вихрей, веющих над миром" (А. 3. Манфред).
Журнал Марата под названием "Друг народа" уже был полон радикально демократических идей. Он, требовал, в частности, уничтожения королевства и казни аристократов и предателей.
Примечательны его "Проект провозглашения прав человека и гражданина", а также проект справедливой, мудрой и свободной конституции. Она направил их конституционному комитету, работа которого продвигалась очень медленно. Вот лишь один для того времени неслыханно прогрессивный абзац:
"Общество обязано своим членам, не имеющим никакого имущества и достаточной работы, покрывать их потребности, обеспечивать их существование, чтобы у них была еда, одежда и нормальная жизнь, оно должно заботиться о них, если они больны или стары, и давать им средства на воспитание детей".
На первом этапе революции, вплоть до возникновения Национального конвента, в который он был в 1792 году избран, Марат борется со всем, что кажется ему тормозом на пути революции. В Конвенте он принадлежит к крайне левым, является ярым сторонником революционного террора и добивается падения и массовых казней жирондистов. Что и оказалось роковым для него самого.
В июне 1792 года двадцатипятилетняя жирондистка Шарлотта Корде, принятая им в ванной, нанесла ему смертельный удар кинжалом.
Его роковая схватка с жирондистами была закономерной и, поначалу, победной. Когда жирондисты выдали ордер на его арест (он требовал изгнания их из Конвента), парижские санкюлоты ворвались в зал Конвента и чуть ли не с почестями проводили его до самой квартиры. Защищаясь перед революционным трибуналом, он сделал это блистательно, предварив тем самым наступление якобинской диктатуры.
Французский историк Ипполит Тэн охарактеризовал его как ненормального индивидуума. Но Тэн не был врачом (не говоря уже о том, что о Великой французской революции он судит с правых позиций), и приписываемого им Марату диагноза просто не существует.
Призывы Марата к казни врагов и предателей революции нельзя считать проявлением страха перед другими лицами, как полагал Тэн. Возможно, историка склоняло к этому то обстоятельство, что в период, когда над Францией нависла угроза интервенции, а в Вандее и Бретани вспыхнули восстания, он искал врагов республики и в "собственных" рядах, среди жирондистов, и даже среди крайне левых.
Но не станем уподобляться Тэн, который, по мнению С. К. Нойманна, написал о Марате "больше всего бессмыслиц" -- маратовский "Друг народа" призывал не только к крови. Это был прогрессивный журнал, широко информировавший общественность о ходе и смысле революции и очень популярный среди простых людей -- как и его редактор. Да, в нем выдвигались обвинения против аристократов и предателей из "третьего сословия", и трудно сомневаться в обоснованности многих таких обвинений. А если нет? Могла ли в таком случае повлиять на однозначность его позиции болезнь или психическое расстройство?
Для подобного диагноза нет никаких оснований. Вместе с тем не исключено, что Жан Поль Марат страдал легким фобическим неврозом, способствовавшим преувеличению его опасений за будущее революции и придававшим особую остроту его журналистским выступлениям. Наряду с тем он страдал кожным заболеванием, скорее всего, экземой, которая трудно лечится и сегодня, не говоря уже о конце восемнадцатого столетия. Марат лечился частыми ваннами -- потому и Шарлотту Корде принял, находясь в ванне. Известно, что на основе как раз таких хронических заболеваний возникают неврозы.
Судя по всему, у Марата возник легкий фобический невроз на основе не проходящей кожной болезни. Будучи врачом, он, очевидно, избрал для лечения регулярные ванны, но о том, насколько они были действенны, нет достаточной информации. Таким образом, не болезнь, а сам драматизм революционных дней, все возрастающее нервное напряжение могло вести его к тому, что он публично требовал казни тех, кто казался ему врагом и предателем. Когда ему удалось реализовать эти свои радикальные требования, результат оказался иным, чем тот, на который он рассчитывал -- Марат спровоцировал собственную смерть.
Бесспорно, крупнейшей, а также наиболее сложной и трагической фигурой среди лидеров Великой французской буржуазной революции является
Максимилиан Робеспьер, наш третий пациент. Родился он в 1758 году в Аррасе. Был адвокатом. В Генеральных штатах представлял "третье сословие" провинции Артуш; в Национальном собрании принадлежал к крайне левым, выступал за прогрессивную конституцию и был одним из главных авторов Декларации прав человека. Позднее стал ведущим деятелем Клуба якобинцев и парижского городского совета (коммуны). В Конвенте он также возглавлял левых, а с созданием Комитета общественного спасения стал почти неограниченным правителем Франции, который, опираясь на "закон о подозрительных", мог устранять одну группу своих противников за другой. Он отправляет на гильотину прежде всего дворянство, а также жирондистов, тесно связанных с интересами зажиточных слоев "третьего сословия".
Довольно загадочной главой якобинской диктатуры Робеспьерa был процесс против другого выдающегося деятеля Великой французской революции, недавнего друга Робеспьера, Дантона, в итоге приговоренного к смерти.
Правление Робеспьера завершилось термидорианским переворотом 27 июля 1794 года. На сей раз под нож гильотины попал он сам.
Смерть Робеспьера вызвала во Франции широкие отклики. Радовались, понятно, все, у кого были основания для опасений за собственное благополучие и даже жизнь. И с того момента по сей день оценки Робеспьеру даются разные. Одни возлагают на него всю ответственность за террор последнего периода его революционной диктатуры. Другие утверждают, что террор намеренно нагнетали враги Робеспьера с целью его дискредитации.
"Все дальновидные патриоты во всей Франции сразу поняли, что вместе с этим великим государственным деятелем пала демократическая республика, -пишет А. Матье в "Творцах истории", -- Многие сами предпочли смерть. Память о Робеспьере оставалась дорогой французскому народу до 1871 года..."
Робеспьер был методически точным, вел дневник, все у него было рассчитано по часам. "Педант", -- сказал о нем Тэн. Вместе с тем он всегда был скромным в своих потребностях, даже достигнув вершины. Например, до самого конца он жил у плотника Дюплэ...
А. С. Пушкин в историческом смысле очень точно назвал Робеспьера "сентиментальным тигром". При этом он, очевидно, имел в виду мечту Робеспьера о "царстве честности", к которому тот намеревался прийти с помощью революционного террора.
Любопытна и характеристика Робеспьера, которую в самом начале революции дал ему Мирабо: "Этот зайдет далеко, ибо верит во все, что говорит".
Похоже, что и у Робеспьера имели место невротические проявления -конкретно, невроз обседантный. Этот тип невроза, называемый также ананкасты, проявляется в регулярных ежедневных ритуалах; например, утреннее умывание, чистка зубов, бритье и т. п. должны иметь строгие правила и последовательность. Обседантный невротик, выйдя из дома, несколько раз возвращается, чтобы убедиться, что он закрыл дверь, выключил радио, погасил свет в ванной и т. д. Зачастую таким людям бывает присуща и нерешительность.