Завтрашний ветер

гибким революционным практицизмом, невозможным

без крыльев духовности. Развитие экономического

мышления не получится без развития мышления как

такового. Смелые преобразующие решения неосуще-

ствимы при нравственной негативности к радикаль-

ным переменам, при трусости, ибо такая трусость

создает болотную непроходимость для ценнейших

инициатив. Наше новое руководство, несомненно,

хочет сделать все, чтобы помочь народу жить

лучше. Но народ должен тоже помогать руководству

и трудом, и откровенной гласностью своих личных

мнений, высказываемых не ради острого словца, а ра-

ди общего дела, неделимого на мнение «сверху» и

мнение «снизу». «Кабычегоневышлисты» пугают нас

тем, что гласность может превратиться в анархию. Но

даже когда наше государство в своем младенче-

стве было со всех сторон окружено враждебными

четырнадцатью державами, а изнутри его раздирали

гражданская война и разруха, Ленин не боялся со

всей откровенностью, резчайше говорить о бюрокра-

тизме, о комчванстве, о спекулянтах, взяточниках,

отбирая тем самым у врагов социализма лакомую

возможность воспользоваться нашим собственным

умолчанием. Правда из рук друга—лекарство, из

недобрых рук — яд. Сейчас, когда наше государство

выросло, окрепло, мы тем более не должны опасать-

ся собственной критической откровенности личных

мнений, ибо эта откровенность — признак пашей зре-

лости, силы, а сглаживание острых углов — признак

слабости. Кабычегоневышлистская боязнь «потери

лица» чаще всего ведет именно к потере лица. Обще-

ственное умолчание есть скрытая форма анархии.

Нет ничего вреднее, когда все послушно голосуют,

но формально поднятые руки вскидываются не пове-

лению сердца и разума, а по инерции. Такое форма-

льное голосование затем переходит в вольный или

невольный саботаж тех самых постановлений, за ко-

торые только что голосовали. Гласность, конечно, не

должна быть самоцелью. Гласность не должна пре-

вращаться в громогласность людей, которым нечего

сказать. Мы не за гласность болтливого безмыслия,

а за гласность мыслей, которые можно превратить

в энергию действий.

За сравнительно короткий отрезок времени мы

уже многое сделали в развитии гласности — письма

трудящихся, отчеты о партконференциях, о произ-

водственных собраниях стали читаться захватываю-

ще, выигрывая в большевистской остроте по сравне-

нию со многими беззубыми псевдогражданственнымн

стишками. Стремительное развитие общественной

трибунности иногда обгоняет по гражданской сме-

лости наших профессиональных публицистов. Руко-

водители не только критикуют работников своего

аппарата, но порой мужественно подвергают самих

себя самокритике, что хотелось бы услышать из уст

некоторых наших писателей, штампующих свои скуч-

ные безликие романы, не соответствующие требова-

ниям времени. Мы уже научились открыто говорить

о многих сегодняшних острейших проблемах, хотя и

не обо всех. Но гласность по отношению к настояще-

му сейчас превосходит нашу гласность по отношению

к прошлому. Чтобы смело решать сегодняшние про-

блемы, нельзя быть робкими по отношению к собст-

венной истории, внутри которой скрываются корни

и сегодняшних проблем.

Но на фоне призывов к гражданской смелости, к

правдивости существует постоянное сопротивление

«кабычегоневышлистов», стремящихся снивелировать,

сбалансировать, усреднить взгляд на многие нсторн-

чсские явления и на сегодняшнюю жизнь. Всячески

мешая писателям, режиссерам, художникам, ученым,

рабочим выражать их личное мнение, такие безна-

дежно устаревшие динозавры ложного охранитель-

ства тем не менее пытаются ставить свое личное

мнение превыше всех других. Если техническая ко-

миссия выносит негативное решение по поводу конст-

рукции нового самолета, а самолет, несмотря на это

решение, все-таки выпускается и летает во славу

нашей Родины, то такая техническая комиссия не

должна оставаться вне общественного, морального

контроля. Пора ввести в нашу практику, что те люди,

которые становились на пути ценных изобретений,

мешали публикации литературных произведений, по-

становке спектаклей, фильмов, выставке картин, за-

тем получивших всенародное признание, должны

признаваться некомпетентными.

Один писатель-фронтовик, вместе с другими писа-

телями решительно поддержавший мою поэму «Фуку»,

когда ее пытались остановить, сказал мне очень важ-

ные товарищеские слова: «Я, конечно, смотрю на

некоторые исторические факты по-иному... Но оба мы

имеем право выражать наши разные мнения, потому

что в их основе — общая любовь к Родине, и я дол-

жен защищать твое право, а ты — мое...». Точнее и

проще не скажешь. Эта концепция должна быть ос-

новополагающей в практике не только наших изда-

тельств, но в практике демократического развития

гласности в целом.

Советский руководитель, выступающий со всемир-

ной трибуны во имя спасения человечества от ядер-

ной катастрофы, делегаты партийного съезда, произ-

носившие не формальные славословия, а деловые,

энергичные речи, воплотившие миллионы народных

мнений, незапланированно берущий слово на собра-

нии слесарь и нелицеприятно говорящий рабочую

правду в лицо неуютно передергивающего плечами

начальства, доярка, забывшая подсунутую ей бумаж-

ку и выдыхающая каждое слово из своего кре-

стьянского, многострадального сердца, ученый, прин-

ципиально ведущий бой против лженаучных, тормо-

зящих передовую мысль концепций, писатель, с три-

буны съезда российской словесности выражающий

глубокую озабоченность судьбой северных рек, — все

мы равны и ответственны перед историей, и наши

личные мнения сливаются, как реки, в единое мнение

народа.

Великая сила личного мнения — это рычаг кол-

лективной демократии. Но личные мнения — это не

только слова.

Наша борьба за мир, плоды нашего труда: отяже-

ленные будущим хлебом колосья, струи молока, зве-

нящие о ведра, красавцы мосты, великие научные

открытия, правдивые книги, завораживающие спек-

такли должны быть тоже нашими личными мнениями,

соединенными в общее мнение народа, желающего

счастья и мира не только самому себе, но и всему

человечеству.

РЕЧЬ НА VI СЪЕЗДЕ ПИСАТЕЛЕЙ РСФСР

12 декабря 1985 г.

Две цитаты. Толстой: «Эпиграф, который я напи-

сал бы к истории, таков: ничего не утаю. Мало того,

что не лгать, надо стараться не лгать отрицательно,

умалчивая». («Русские писатели о литературном тру-

де», т. 3, с. 492). Щедрин: «Система самовосхваления

может быть причиной сновидений весьма прият-

ных, но вместе с тем и крайне обидного пробужде-

ния» (там же, т. 2, с. 623). Неутаивание ничего, не-

умалчивание ни о чем — и есть нравственный крае-

угольный камень гражданственности, раскаленный до

того, что подошвы прожигает, но на нем стояла и

будет стоять русская литература.

Ленин был воспитанником русской классики. Эта

нравственность позволила ему пройти испытание

властью и славой, в отличие от его незавещанного

преемника. Когда страну раздирали разруха и голод,

Ленин не боялся атаковать новую совбюрократию,

комчванство, поддержал не очень любимого им Мая-

ковского именно за антибюрократическое стихотворе-

ние и, ставя интересы изголодавшегося народа пре-

выше амбиций и схем, бесстрашно перевел страну на