Страница 4 из 66
— Вы замечательно танцуете, — шепнул ей Борис, слегка коснувшись губами ее уха.
По телу Алины пробежала легкая дрожь.
— Я знаю, — шепотом ответила она.
— А есть что-нибудь на этом свете, чего вы не знаете?
— Наверное, — улыбнулась Алина. — Если только это не касается меня...
Танец закончился. Вернувшись к столику, Алина бросила быстрый взгляд на часы. Черт, как незаметно летит время! С восьмого класса, когда она однажды явилась домой в двенадцать часов ночи и мать в сердцах отхлестала ее мокрой тряпкой, мать поставила жесткое условие: быть дома зимой не позже девяти, а летом — не позже половины одиннадцатого вечера. Как Алина ни сопротивлялась и ни кивала на подружек, которые летними вечерами просиживали во дворе почти до часу ночи, мать была непреклонна. На вчерашний выпускной она тоже отпустила Алину скрепя сердце, долго и нудно наставляя ее, чтобы одна — никуда, и после нигде не задерживалась, и домой вместе со всеми остальными. А когда Алина вернулась домой в половине пятого утра, доставленная прямо до двери галантным Игорем, позади которого плелся неизменный Юрка, мать, видимо не спавшая всю ночь, открыла дверь сразу, едва услышав их шаги в подъезде...
— Мне пора, — сказала Алина, решив про себя, что и на эту тему с матерью нужно будет поговорить. В конце концов, она уже не та школьница, которую можно без конца воспитывать. Она взрослая девушка, без пяти минут студентка и может себе позволить приходить домой попозже.
— Алина, вы разрешите... я вас провожу?
Алина кивнула и спрятала в сумочку ненужные вечером черные очки.
Глава 2
Лора Александровна легко отжала выпускное платье дочери, расправила его на плечиках и повесила на балкон. Вернулась в комнату, задернула шторы и устало опустилась на диван. Негромко шепелявил телевизор, наполняя пространство комнаты иллюзией присутствия людей.
«Половина одиннадцатого, а Алинки все еще нет. Давно ли бегала в коротеньких платьицах и просила завести собаку, а теперь, как ни крути, вымахала в писаную красавицу, уже и кавалеры завелись, того и гляди — улетит, не поймаешь... Мать для нее — не авторитет, был бы отец, поговорил бы по-мужски, попридержал бы...» — Лора Александровна мысленно осеклась, вспомнив Вадима. Резко заныло сердце, боль отдалась в виске. Господи, сколько лет прошло, а все еще больно! Не зря она так долго не хотела выходить за него замуж, ясно отдавая себе отчет в том, что они совсем не пара.
...Лора с самого детства была очень практичной девочкой. Мать не раз говорила своим знакомым, что если в их семье есть один по-настоящему взрослый человек, то это Лора. Выросшая в простой семье: отец — формовщик на заводе, мать — продавщица в овощном магазине, Лора обладала редким свойством воспринимать жизнь такой, какая она есть, не приуменьшая и не приукрашивая. Она реально отдавала себе отчет, что никаких особых талантов у нее нет, внешность тоже оставляет желать лучшего — так, не красавица и не уродка, а то, что в народе испокон веков называют золотой серединой. В школе Лора звезд с неба не хватала, училась достаточно средне, на своих одноклассниц-отличниц Лора смотрела без зависти, для нее все в этой жизни выглядело логично: кому-то красота, кому-то престижные родители, кому-то блистательный ум, а кому-то ни того, ни другого, ни третьего. Так было всегда, и у нее не было никакого желания менять что-то в этом жизненном укладе. Нужно было жить с тем, что есть. Закончив восемь классов, Лора совершенно спокойно рассудила, что в институт сразу после школы она вряд ли поступит, поэтому, получив аттестат, отдала документы в медицинское училище. Ей с детства нравились белые халаты. Было в них что-то такое строгое и чистое. В конце третьего года обучения ее группу отправили на практику в самую престижную клинику города. Там она и встретила Вадима. Лора никогда не обращала внимания на красивых мужчин — пословица «Каждый сверчок — знай свой шесток» как нельзя лучше характеризовала ее в этом отношении. Вадим был потрясающе красив. Выходец из потомственной медицинской семьи, Вадим пошел по стопам отца и деда-академика и к своим двадцати семи годам заканчивал аспирантуру и имел достаточно высокий статус среди коллег-медиков. У него были золотые руки, и все окружающие пророчили ему головокружительную карьеру. Чем его зацепила молоденькая, неопытная, да к тому же обычной внешности медсестричка, никто из его окружения понять не мог. Не ведала этого и сама Лора, которую его ухаживания поначалу даже испугали. Тогда впервые в жизни она потеряла способность логически рассуждать. Он дарил ей цветы, встречал у подъезда училища и даже как-то затащил к себе домой, чтобы познакомить с родителями, откуда Лора почти в панике сбежала, испугавшись невиданной до сих пор роскоши квартиры, а больше всего пристального, изучающего и явно презрительного взгляда матери Вадима, которая очень тактично и вежливо дала ей понять, что сын ее — гений, ему простительны маленькие слабости, но... деточка, вы не нашего круга.
Лора противилась долго и отчаянно, ее бывшие однокурсницы наперебой твердили: «Дура! Пользуйся моментом, профессоршей станешь!» — но Лора ясно понимала, что она Вадиму действительно не пара и рано или поздно он это поймет. Но Вадим продолжал ухаживать. Два года осады принесли свои плоды: Лора устала сопротивляться, к тому же она давно влюбилась. Отчаянно. Раз и навсегда. Родителей Вадима на свадьбе не было. Только дед-академик сделал внуку царский подарок, подарив ему двухкомнатную квартиру. Сделал это он не из уважения к невестке, а из любви к внуку, чтобы тот не опустился до жизни в одной квартире с тещей-торгашкой и тестем-работягой.
Через три года родилась Алина. Но даже рождение внучки не заставило родителей Вадима изменить свое мнение о невестке. Вадим изредка бывал у них, но во время семейных чаепитий, когда речь за столом шла о чем угодно, начиная с политики и кончая погодой за окном, имена Лоры и Алины не упоминались, словно их не существовало на свете.
Лору устраивало это положение вещей. В своем доме она была нераздельной хозяйкой, никто не указывал ей, что нужно делать и как, тем более что в глубине души, несмотря на обиду, она признавала правоту своих родственников: Вадим стал одним из лучших хирургов города, он не вылезал из заграничных поездок, а Лора как была, так и осталась медсестрой в обычной больнице. Вадим несколько раз пытался устроить ее в свою клинику, но здесь Лора, которая обычно все желания мужа исполняла с полуслова, проявила неожиданное упрямство: ей казалось, что ее незначительность может как-то принизить Вадима в глазах тех людей, с которыми ему приходится общаться. По той же причине Лора не любила официальных приемов, на которых городские знаменитости с бокалами шампанского в руках беседовали о новейших достижениях медицины, а их прекрасные половины, разодетые в шикарные наряды, перемывали косточки отсутствующим дамам и хвастались новыми драгоценностями.
Как только Вадим сообщал Лоре об очередном приеме, сердце ее болезненно сжималось: ей вполне хватало уюта ее дома, Алинкиного лепета и любви Вадима: за пределами этого треугольника для нее ничего больше не существовало. Поэтому каждый раз Лора старательно находила всякие отговорки — от легкого недомогания до насморка Алины. Вадим смеялся: «Ну вот, женился на зайчишке — сереньком трусишке! Что тебя там, съедят?» Лора беспомощно улыбалась, и он уходил один.
Единственное, что вносило дискомфорт в жизнь Лоры, — это отношение родителей Вадима к ее дочери. Лора знала, что стоит им хотя бы один раз увидеть свою внучку, и они влюбятся в нее сразу и бесповоротно. Но Вадим молчал, а она привыкла во всех вопросах безоговорочно полагаться на мужа.
И хотя в глубине ее души всегда было чувство, что рано или поздно он оставит ее, уход Вадима к другой женщине стал для Лоры концом света. Лоре показалось, что небо опрокинулось на землю, а сама земля ушла из-под ног. В одно мгновение разрушилось, разлетелось на мелкие осколки все то, чем она жила. У нее отобрали воздух. Лоры и так не существовало без Вадима. Вадим ушел, и ее не стало окончательно. Пустая женская оболочка совершала какие-то механические движения — ела, собирала дочь в школу, ходила на работу, но ночью, глядя пустыми глазами в потолок (все слезы Лора выплакала в первые дни), она ощущала внутри себя лишь отчаянную ноющую пустоту. Ее жизнь потеряла смысл. И если бы не Алина, Лоры не стало бы сразу, как только все это случилось.