Страница 94 из 95
— Правь посольство, князь Ярослав, к Мстиславу! — зашумели бояре.
Ярослав постучал ладонью о подлокотник, призывая к тишине:
— Мудрость в словах ваших, бояре, советники. Пошлем посольство. Думаю, править его тебе, боярин Герасим. Мы же на всяк случай полки изготовим, коли не воротится Мстислав на отчий стол добром, силой прогоним…
Поутру, едва заря погасла и солнце проглянуло, боярин Герасим кликнул отрока, велел облачить себя, чтоб как подобает посольство править.
Отрок извлек из кованного полосовым железом коробья шитый золотом кафтан, высокую шапку-боярку с алой бархатной тульей и соболиной оторочкой, сапоги мягкие.
Герасим прикрикнул:
— Зерцало придержи!
И пока отрок держал на вытянутых руках большое серебряное зеркало, боярин костяным гребнем долго расчесывал плешивую голову и куцую бороденку. Наконец крикнул, проронив довольно:
— Подводи коня, поедем к Мстиславу.
Проведав о посольстве, дворский князя Мстислава просунул голову в шатер:
— Княже, Ярослав праведщика прислал!
Мстислав не заставил ждать, вышел к боярину налегке, без кафтана, в алой шелковой рубахе, атласных портах, вправленных в сапожки. Пригладил русые, тронутые серебром волосы, спросил приветливо:
— Рад видеть тя, боярин Герасим, с чем прислал тя брат мой, великий князь Ярослав?
Герасим с коня долой, отвесил князю поясной поклон, коснувшись земли перстами правой руки.
— Не дерзости ради, а по князьему повелению речь моя. Послал меня князь Ярослав спросить, зачем покинул ты Тмутаракань, к чему Чернигов ищешь?
— Когда брат мой Ярослав из богатой и вольной Новгородской земли ушел и всей Русской землей завладел и в их усобице братья меньшие Борис и Глеб погибли, не спрашивал я, к чему это. Я же не Киев ищу, а Чернигов. А от Тмутаракани не отказываюсь, то тоже моя земля…
Герасим сделал шаг вперед, сказал смело:
— Князь Ярослав не дает те Чернигов и велит воротиться в Тмутаракань.
Потемнел лицом Мстислав, ответил раздраженно:
— Передай, я ему не челядин, а князь и на отчую землю право имею, как и он. А со своего пути не сверну, пусть не стращает.
— Ох, князь Мстислав, не искушай себя.
— Слова непотребные говоришь, боярин, — озлился Мстислав. — И посольство правишь не по чести. Ворочайся к Ярославу и скажи, что я иду не один, а с дружиной, и коли он задумал силой со мной меряться, не побегу. Теперь же ступай, боярин Герасим.
Круто поворотив, Мстислав направился в шатер.
Немало воды в Днепре утекло, великой кровью Русская земля полита…
Не на праздничный пир сошлись русичи на Лиственом поле, в кровавой усобице схлестнулись за Черниговское княжество Ярослав с Мстиславом…
Желтели осенней позолотой леса, алела рябина. В тот день хмурое небо нависло низко над землей и скрылось солнце…
Широким строем развернул полки князь Ярослав, тугим луком напружинились тмутараканцы…
Разглядел Мстислав, как наемные варяги железным клином выдались, сказал:
— А пошлю-тко я против свевов черниговских удальцов.
И поставил в челе полк пеших черниговцев, что прислал ему на подмогу черниговский посадник Ростислав. На крыльях касогов выставил, а отборной верхоконной дружине велел ждать своего часа.
Полощет ветер голубые княжеские стяги, раскачивает Святые хоругви. Русские хоругви над русскими полками.
Запели серебряные трубы, и закованный в железо одноглазый ярл Якун первым повел своего варяжского «вепря». Взяли их «свинью» в топоры и шестоперы пешие черниговцы, сошлись грудь с грудью. Гикая и визжа, ринулась в сечу касожская конница.
В звоне металла, в треске копий потонули крики и стоны, в смертельных судорогах ржали и храпели кони…
Время на ночь перевалило, крупными каплями сорвался грозовой дождь. Перечертила молния небо, осветила искаженные злобой лица…
Люто бьется Русь!
Шлет тысяцкий Роман гонца к Мстиславу:
— Не подоспело ли дружине за мечи взяться?
Встал Мстислав в стремена, видит, нет никому перевеса, решился:
— Скажи боярину Роману, пора!
— Пора! — пропели трубы.
— Пора! — откликнулась Мстиславова дружина и ринулась, выдохнув единым голосом: — Тму-та-ра-кааань!
В топоте застоявшихся копыт качнулась земля. Врубились гридни. Не выдержали киевляне свежесильного удара, попятились, побежали…
…Ветрено… Ярко зажегся восход.
Затихло поле. В Листвине-городке отдыхают воины от боя, и только бодрствует князь Мстислав. Кутаясь в корзно, медленно обходит поле, подолгу стоит перед убитыми, вглядывается в мертвые лица. Вот лежат тмутараканцы, а рядом вечным сном спят гридни Ярослава. Там, не выпустив из рук сабли, распластались касоги. Как шли клином варяги, так и смерть приняли от черниговского топора…
— Зри, князь, зри, как русич русича изводит, — раздался позади укоризненный голос.
Вздрогнул от неожиданности Мстислав, оглянулся. Узнал гридня.
— Не злобствую я, — вскинул брови Мстислав. — Скорблю, глядючи, к чему доводит княжья котора. Вишь, — обвел он рукой вокруг, — и я в том повинен.
И пошел, скорбно потупив голову. Ветер теребил его волосы, срывал корзно. Чувствуя, что гридин идет следом, Мстислав сказал:
— Ярослав в Новгород отправился, повезешь ему мое письмо, пускай ворочается в Киев, отступится от Чернигова. Довольно раздоров, довольно губить Русскую землю. Неужели не урядимся мы?..
В то же лето, собравшись у Городца, переделили братья Киевскую Русь: Ярославу землю по правую руку от Днепра, Мстиславу — по левую, да еще Тмутаракань с Белой Вежей.
В тот день сказал Мстислав:
— Брате Ярослав, ни я, ни ты не посягнем — я на твои города, а ты — на мои, жить нам в мире и согласии. Довольно, напоили землю братней кровью неповинно убиенных Бориса и Глеба.
— Неповинно, — согласился Ярослав. — А еще за Русь нам стоять сообща и против степняков, и против ляхов и иных недругов…
С той поры братья зла друг на друга не держали. Вместе Червенские города у ляхов отвоевали, вместе печенегов били… Когда же в лето шесть тысяч пятьсот сороковое от Сотворения Мира, а от Рождества Христова в тысяча тридцать пятом почуял Мстислав смерть, то призвал своих бояр и сказал им:
— Кончается жизнь моя суетная… К разуму вашему взываю, бояре, над всей землей нашей единому князю быть, Ярославу. Признайте его, бояре…
Время княжения Ярослава Владимировича — расцвет Киевской Руси. Открываются монастыри и школы, отстраиваются города и возводятся храмы, развиваются ремесла и процветает торговля, укрепляется государственное могущество, и с Русью ищут связи другие страны.
Великим и мудрым назвали Ярослава, и с этим именем он вошел в историю, его княжение — время упрочения христианства на Руси.
При Ярославе Мудром и митрополитах Иоанне и Илларионе широко распространяются слухи о чудодейственности мощей Бориса и Глеба, князей-мучеников. Зарождается идея провозглашения их Святыми Русской Православной Церкви.
Комментарии
ТУМАСОВ БОРИС ЕВГЕНЬЕВИЧ — современный российский писатель (1926 г. р.). автор многочисленных исторических романов: «Русь залесская», «Земля незнаемая», «Зори лютые», «На рубежах южных», «Пока жива Россия», «Лихолетье», «Землей да волей жалованы будет» и др. Произведения Бориса Тумасова охватывают целые исторические эпохи становления Российского государства: от Киевской Руси до просвещенного XVIII века.
«Кровью омытые» — новое произведение писателя. Печатается впервые.
С. 11. На чембурах… — Чембур — повод уздечки, за который водят или привязывают верхового коня.
…десяток гридней. — Гриди — в Древней Руси княжеские дружинники, телохранители князя (9—12 вв.). Жили в дворцовых помещениях — гридницах.