Страница 21 из 33
Глава 3
Крамов внимательно оглядел ряды приборов над пультом управления. Все в порядке, теперь можно и отдохнуть. Сняв гермошлем, он укрепил его на крючке у боковой стенки пульта, чтобы не ловить по всей кабине, взял из гнезда термос и с наслаждением глотнул горячего кофе.
В кабине было тихо. Только из репродуктора доносились чуть слышные шорохи, да изредка сухо стрекотал киноаппарат.
Светлана витала в воздухе около иллюминатора. Придерживаясь за скобу, она делала съемки удаляющейся Земли.
Павел Кузьмич закрепился в кресле ремнями и прильнул к телескопу.
— Светлана, побереги пленку, еще пригодится! — посоветовал Крамов.
— Все, Андрей Петрович, плыву к вам.
Крамов поймал девушку за руку и помог ей сесть в кресло.
Светлана закрыла глаза, ее лицо побледнело. Опять головокружение. Не очень все-таки легко привыкнуть к невесомости!
— Что с тобой! — забеспокоился Крамов.
— Ничего, прошло. — Она сняла шелковый подшлемник и тряхнула головой.
Крамов пристально на нее поглядел и улыбнулся.
— Что вы так смотрите? — спросила Светлана.
Не дожидаясь ответа, она заглянула в укрепленное на стенке зеркало и ахнула. Там отразилась голова с торчащими во все стороны кудрями. Вытащив из кармана гребень, Светлана попыталась причесаться, но не тут-то было. Вместо того, чтобы лечь как следует, волосы поднялись и обрамили голову золотистым ореолом. Крамов рассмеялся.
— Света, это же открытие! Прическа "проказы космоса". Последний писк моды!… Павел Кузьмич, поглядите!
— Что вы сказали? — спросил ученый, не отрываясь от телескопа.
— Света светит, словно солнышко. Подожди, не трогай волосы!
— Нет уж, хватит! — Светлана торопливо натянула подшлемник. — Лохматой космической ведьмы больше не увидите.
Павел Кузьмич закончил наблюдения. Нестерпимо захотелось курить. Он вздохнул и отправил в рот очередной леденец. Подумать только, всю жизнь дымил, как паровоз, пачки на день не хватало. А тут, изволите ли видеть, конфетки. Сейчас бы хоть одну папиросочку… Павел Кузьмич недовольно поморщился. Что ж, придется потерпеть до возвращения на Землю.
— Ах, да! — вспомнил он. — Как там Линдей?
— Молчит пока, — ответил Крамов и взялся за рукоятки настройки приемника.
Павел Кузьмич взглянул на часы.
— Самое большее — через полчаса он должен прилуняться.
— А нам еще лететь да лететь, — проговорила Светлана.
Крамов нахмурился. Словно не услышав ее реплики, он сосредоточенно "шарил" по эфиру.
Павел Кузьмич сдвинул брови. Его рыжеватые с проседью усы сердито задвигались.
— Запомните, молодые люди: задача ученого не в том, чтобы первым ступить, а в том, чтобы больше сделать, — резко, почти с выкриком, сказал он.
Светлана смущенно потупилась. Крамов вздохнул. А все же и ступить первыми не мешало бы…
Вдруг в репродукторе послышались обрывки английской речи. Из-за помех ничего нельзя было разобрать. Крамов надел наушники и замер, чутко прислушиваясь. Павел Кузьмич и Светлана не сводили с него глаз. На лице Крамова отразилось волнение. Было видно, что он принимает тревожные вести.
— Что случилось? — не выдержала Светлана.
Крамов сделал предостерегающий жест.
— Тише! — Потом обернулся и ответил: — У Линдея не в порядке двигатель. "Фалькон" на орбите вокруг Луны.
Павел Кузьмич в сердцах ударил кулаком по подлокотнику и чуть не вылетел из кресла.
— Это же безобразие! Забросили человека в космос на каком-то недоделанном самоваре и вот результат! — негодовал он. — Все спешка! Теперь видите, что значит: "первыми ступить"!
Светлана схватила Крамова за руку.
— Андрей Петрович, как ему помочь?
Крамов молчал. Возврат Линдея на Землю невозможен. Неисправный двигатель не осилит чудовищного притяжения, "Фалькон" сгорит в атмосфере. Что можно предпринять? Дать совет? Обнадежить дружеским словом? Для человека, терпящего бедствие, это тоже немало. Наконец, когда сядут на Луну, выбрать безопасное для прилунения место и завести "Фалькон" на посадку по радиомаяку. А если он не сможет сесть… Нет, такое лучше не предполагать. Крамов вскинул голову.
— Вот что. Посадочное устройство в принципе одинаково и у "Метеора" и у "Фалькона". Попытаюсь связаться с Линдеем. Может быть, вместе что-нибудь и придумаем.
Светлана нервно передернула плечами. Один! Совершенно один летит человек в металлической коробке вокруг мертвой холодной планеты. Без помощи… Может быть, без надежды на спасение… Ужасно!
Глава 4
Во тьме зародилась чуть видная светлая точка. Она становится все ярче, быстро летит навстречу, ближе, ближе… Растет, заполняет все и вдруг рассыпается с резким звоном.
Что это?
Джимми Линдей шевельнулся. В уши настойчиво врывались дребезжащие звуки. Сознание пробуждалось с трудом. Он медленно приподнял веки и вздрогнул. Рука сама собой метнулась к пульту и открыла кран аварийной подачи кислорода. Контрольный звонок смолк. "Опять автоматика подводит", — вяло подумал Линдей и взглянул на часы.
— Ого! Вот это вздремнул!
Голова тяжелая, как после ураганной пьянки. Многовато принял снотворного. Линдей глубоко вздохнул. А что оставалось делать? Разве придет в голову толковое, когда нервы напряжены до предела, а рассудок начинает пасовать перед захлестывающим душу животным страхом. Бр-р. Его даже передернуло. Какое же это гадкое состояние, когда поддаешься панике! Хорошо хоть сообразил, что нужно забыться. Стараясь прогнать остатки сна, Линдей потянулся в кресле, насколько позволяли привязные ремни.
Почему молчит рация? Ах, да, он ее выключил. Бесконечные вызовы мешали заснуть. Линдей взялся было за переключатель, но тут нестерпимо захотелось есть.
Ладно, подождут немного. И он принялся за завтрак. "Вот тебе, Джимми, ароматный шипящий ростбиф! — Он выдавил из туба густую солоноватую пасту. — А вот и стакан виски", — глотнул он кислый сок.
Подкрепившись, Линдей открыл жалюзи иллюминатора. Под кораблем проплывала корявая, словно изрытая оспой, поверхность Луны. В душе снова пробудился страх. Где? В каком из этих гигантских горных цирков будет его могила?… А жить чертовски хочется! Ведь он молод, сколько еще могло быть впереди!… И Лизи. Веселая, ласковая Лизи! Увидит ли он ее? Как никогда остро ощутил Линдей свое одиночество. Мучительная тоска начала овладевать им.
Нет! Еще не все потеряно! Сейчас он не тот растерянный слюнтяй, каким был вчера. Он должен найти неисправность и устранить ее! Линдей снял панель, начал лихорадочно копаться в сложных механизмах.
Черт бы их побрал! Вышвырнули в космос, не объяснив толком ничего! Гнали, словно на пожар, а ты ковыряйся здесь, как слепой котенок. Им, надо, видите ли, опередить русских. "Капитан Линдей, мы не имеем права медлить! Нация вам доверяет! Вас ждут почести, слава, богатство…" На кой дьявол все это теперь сдалось!… О, господи, что же делать?!
Закрыв лицо руками, он долго сидел неподвижно. Потом медленно выпрямился и включил рацию.
Тесная кабина наполнилась шумами эфира. В репродукторе зазвучала монотонная речь: "Фалькон"! "Фалькон"! Я "Запад". Я "Запад". Вызываю "Фалькон"! Отвечайте!" — и так в течение нескольких минут. По голосу было заметно, что диктор уже потерял надежду получить ответ.
Линдей выждал, пока он замолчит и нажал кнопку передачи.
Неутомимо, с идеальной точностью, описывает "Фалькон" витки. Вот еще один закончен… Сколько впереди оборотов? Десятки, сотни… А может быть, вечно будет кружиться вокруг Луны спутник-саркофаг, жуткий памятник честолюбию и стяжательству вершителей судеб "свободного мира"…
В нижнем иллюминаторе все те же однообразные лунные пейзажи, а в верхнем временами видна Земля. Недостижимая, прекрасная… Впрочем, где верх, где низ, кто его знает?