Крючок для пираньи

– Короче, «Вера» нести контейнеры с каким-нибудь зарином никак не могла? – чуточку нетерпеливо прервал Кацуба. – Вот и ладушки, а все остальное – ненужная лирика… Второй кораблик?

– «Комсомолец Кузбасса». Небольшой такой сухогруз. «Адмирал Шеер» его мимоходом потопил в сорок втором, когда обстреливал Тиксон и пытался прорваться в пролив Вилькицкого. Часть команды добралась в шлюпке до берега… На кандидата в контейнеровозы тоже не тянет…

– А почему? – вкрадчиво спросил Шишкодремов. – Химическое оружие у нас в сорок втором было. Все свои, что тут жеманничать…

– И вы туда же? – слегка опешил Котельников.

– Просто просчитываю варианты. Теоретически говоря, могли на вашем «Комсомольце» оказаться химбоеприпасы. Скажем, в виде сюрприза для японцев перебрасывали на Дальний Восток…

– Вы только при «зеленых» такое не брякните, – с вымученной улыбкой сказал Котельников. – Только таких открытий не хватало… Будь на «Комсомольце» отрава, Москва нам сообщила бы.

– И все равно, теоретическую вероятность допускать следует, – ничуть не смутившись, отпарировал Шишкодремов. – Москва могла и не знать. Ведомственный разнобой, утрата архивов, нестыковка в обмене секретной информацией… Под Шантарском в пятидесятых сливали радиоактивные отходы – и до сих пор частенько не находится концов: кто, где, сколько?

– Ладно, – сказал Кацуба, пожалев, видимо, откровенно приунывшего Котельникова. – Молодец ты у меня, Шишкодремов. Запишем твою версию в графу эвентуальностей. Ребятам, – он кивнул на Мазура с белозубо-киношным напарником, – туда лезть придется, так что пусть держат в голове и такой вариант… Третье судно?

– Вот с третьим, в отличие от ваших… эвентуальностей, никакой неясности нет. «Ладога», морской буксир. Затонул в шестьдесят четвертом. Не помню всех подробностей, но дело было во время шторма, и капитан что-то серьезно напортачил, потом его, по документам, посадили. Жертв, правда, не было. Морской буксир, мне объяснили, на роль перевозчика каких бы то ни было грузов не годится, нет у него надлежащих трюмов…

– Это точно, – сказал Мазур. – Никак не годится.

Котельников помолчал, словно ожидая очередных въедливых комментариев. Не дождавшись, продолжил:

– Три дня назад мы вышли в точку Икс. Так их обозначили – Икс и Игрек. «Вера» и «Комсомолец» лежат практически рядом, метрах в двухстах – такую уж хохмочку подложила теория вероятностей. Это и есть Икс. Ну, а Игрек в таком случае – понятно без объяснений… С превеликими трудами выцарапали на денек в порту их водолазный бот и уговорили одного-единственного водолаза.

– Военные ушки торчали? – спросил Кацуба.

– Никоим образом. Для всех непосвященных инициаторами обследования были гидрографы, сиречь ваш покорный слуга, а в том, что меня пока не расшифровали, могу поклясться… Водолаз был опытный. Вот здесь у меня записано… – он поворошил лежавшие на коленях Мазура бумажки, вытащил одну. – Водолаз-мастер первой группы. Мне говорили, это самый высокий ранг…

Кацуба глянул на Мазура:

– Герр консультант, компетентное заключение дать можете?

– Конечно, – Мазур глянул в бумажку. – Подробно или на скорую руку?

– Подробно.

Ухмыльнувшись про себя, Мазур сказал:

– Это выйдет долгонько…

– Все равно.

– Все водолазы профессионально классифицируются по трем группам. Третья – спасательные работы на спасательных станциях. Что вовсе не означает, будто работа простая и легкая, – там всякое бывает… Вторая – эксплуатационное обслуживание гидротехнических сооружений и водных путей, научно-исследовательских работ, наблюдение за орудиями промышленного рыболовства, добыча морепродуктов, то есть – подводные плантации. Первая – аварийно-спасательные, судоподъемные, подводно-технические, судовые, судоремонтные работы, работа на ледоколах, водолазных ботах, спасательных судах. Экспериментальные спуски – нечто вроде летчиков-испытателей, только под водой, – он говорил медленно, внятно, испытывая легкое удовлетворение оттого, что в чем-то оказался самым знающим из всех. – В каждой группе есть классы – третий, второй, первый. Ну, а водолаз-мастер – и в самом деле самый высокий ранг, элита. Имеет право не просто участвовать, а руководить водолазными спусками на глубину до шестидесяти метров, в любых условиях, во всех типах снаряжения.

– Так… – сказал Кацуба. – Интересные премудрости. Каждый день узнаешь что-то новое… И что, раскопал ваш мастер что-нибудь интересное?

– Нет, – сказал Котельников с кривой ухмылкой. – Не успел. Он пробыл на дне, около «Комсомольца», около десяти минут, потом вдруг подал сигнал тревоги, и его принялись поднимать в аварийном темпе, без полагавшихся остановок. Когда подняли на борт, он был без сознания. Тут же поместили в декомпрессионную камеру, но он умер четверть часа спустя. Обширный инфаркт миокарда. Скафандр был цел, герметичность не нарушена…

– Это не скафандр, – машинально перебил Мазур, бегло просмотрев один из листков. – Стандартная водолазная эластичная рубаха – ВРЭ-три…

– Я же не специалист, – пожал плечами капитан. – Портовики назначили комиссию, там все написано… Нарушения подачи воздуха не было, телефонная связь работала исправно… В отсеки он не спускался.

– Еще бы, – проворчал Мазур. – Все-таки мастер. Исследовать затонувший корабль изнутри полагается двоим, второй страхует сигнальным концом… Впрочем, если бы он застрял в отсеках, его попросту не вытащили бы. – Увидев ободряющий взгляд Кацубы, он продолжал: – Если не секрет, каким макаром вы его уговаривали?

– Деньги, – сказал Котельников. – Водолазы, как и все портовики, который месяц без зарплаты… На другой день к «Комсомольцу» спустился аквалангист. У пограничников был один-единственный. Этот вообще не всплыл. Бот оставался там сутки, но тела так и не нашли… Не буду растолковывать, какой козырь получили «зеленые», сами, видимо, понимаете? Поиски вести невозможно – водолазы отказываются спускаться, хоть вы их озолотите.

Мазур открыл было рот, но встретил яростный, многозначительный взгляд Кацубы и заткнулся с ходу, довольно убедительно притворившись, будто попросту хотел кашлянуть.

– Вот и все, по-моему, – сказал Котельников. – По городу, конечно же, распространяются самые идиотские слухи – будто оба отравились на дне. Про аквалангиста ничего конкретного сказать нельзя, вообще ничего не известно, но что касается водолаза – любой нормальный человек вроде бы должен соображать, что в герметичном водолазном снаряжении никакая отрава не страшна…

– Ну, мы же уже уяснили, что с нормальными людьми дела иметь не придется, – сказал Кацуба. – И тогда вы, следовательно, стали бить во все колокола…

– Ну да, – кивнул Котельников. – Завтра должно прийти ваше обеспечивающее судно. Идет из Архангельска. Как нам сообщили – морской буксир типа «четыреста девяносто восемь». Уж и не знаю, что он собой представляет…

– Подходящая коробка, – сказал Мазур. – Водоизмещение – триста тонн, метров тридцать длиной, два двигателя, винтов тоже два. Вполне подходит.

– Судно не заемное – наше, – уточнил Котельников. – Экипаж, естественно, тоже. Словом, вам и карты в руки. Работать сможете совершенно автономно. С мэром я вас сведу сразу же по приезде или завтра с утра, а вот ни с военными, ни с пограничниками контактов поддерживать не следует – чтобы не давать повода «зеленым». Завопят, что вы – наймиты военщины, и все труды пойдут насмарку.

– Ну, меня примерно так и инструктировали… – небрежно сказал Кацуба, поднялся, кивнул Мазуру. – Тысячу извинений, господа, но необходимо провести совещание в узком кругу…

Он шагал первым, не оборачиваясь, поддевая носком ботинка дряблый мох. Остановился, когда машина оказалась метрах в пятидесяти. Негромко спросил:

– Итак, полковник, что именно у тебя вызвало ощущение шила в заднице?

– Понятно, почему ни один водолаз не соглашается идти под воду.

– Ну и пуркуа?

– Водолазное дело регламентируется строжайшими инструкциями, – сказал Мазур. – Из бумаг явствует, что кое-какие параграфы они соблюли – был руководитель спуска и работ, обеспечивающие лица, врач, как и положено, если глубина спуска более двенадцати метров. Но далее… Тебе опять подробно?