Невидимый противник (сборник)

— Знакомо, да? — спросил Грэди.

— Я здесь еще не был,— ответил Джон.

Примерно в середине комнаты на полу был очерчен мелом силуэт человеческого тела с широко раскинутыми руками.

— Да,— сказал Грэди.— Здесь она лежала. Кончики ее волос были еще влажные. Она не совсем прикрыла их купальной шапочкой. Помните, мистер Говард? Разве она ничего не сказала, когда заметила, что вы хотите ее убить? Может быть, она пыталась кричать, а?

Разглядывая эскиз, Джон вспомнил стройное белое тело на столе в морге.

— Или же она не успела этого заметить? — спросил Грэди.— Возможно, она подумала, что вы хотите ее приласкать? Могло так быть?

Возможно, так и произошло, подумал Джон. Девушка поспешила к своему любовнику, не обращая внимания на то, что ее халатик распахнулся. Она доверчиво подошла к своему возлюбленному, не подозревая, что тот ее задушит.

— Зачем говорить чепуху,— сказал Джон,— Я не убивал ее.

— Вы снимали квартиру,— продолжал Грэди.— Появились здесь вчера, в то время, когда произошло убийство. Не хотели допустить, чтобы она помешала вашему браку с дочерью шефа.  -

— Нет,— решительно ответил Джон.

— Подойдите сюда, мистер Говард,— предложил ему Грэди и прошел через комнату. Джон обошел место, где лежала убитая. Грэди ждал у письменного стола, на котором стояли в вазе нарциссы и фотография в рамке.

Грэди указал на фото — это было увеличение моментального снимка Джона Говарда, видимо, одетого для игры в теннис. Джон улыбался, возле глаз были маленькие морщинки, словно солнце немного ослепляло его. Задний план был нерезкий, расплывчатый.

Они не торопили Джона, молча наблюдали. Зная, как зорко они следят за ним, Джон старался не выказать ни смущения, ни удивления. Несмотря на это, он чувствовал, что взгляд его замер и возле глаз зашевелились мускулы.

— Ну,— сказал Грэди,— это ваше фото, не правда ли? Не будете же вы это оспаривать?

Джон не был уверен в своем голосе, он вообще ни в чем не был уверен. Вопросы кружились в мозгу. Он покачал головой. Он не может отрицать, что это его снимок. Где и. когда был сделай этот снимок? И кем сделан?

— У вас есть объяснение? — спросил Грэди.— Вы не видели Нору Эванс, никогда не были в ее квартире, а здесь ваш снимок. Он стоит на столе...

Грэди замолчал. Джон все еще качал головой. Он почти не слышал слов Грэди, так сильно мучали его вопросы, одолевали сомнения. «Разве ты уверен? — строго спрашивал его некто.— Разве ты не был в этой квартире?. Ведь когда ты вошел в переднюю, она показалась тебе знакомой. Потому что она такая же, как многие другие квартиры? Или ты уже бывал здесь? Может быть, ты забыл, что уже был здесь?»

Сомнения вихрем кружились в голове. Должно быть, все же это фантазия. Игра воображения! Даже мысль, что это могло случиться, казалась ему чистым безумием! Ведь не мог же он жить второй жизнью и забыть об этом. Провал в памяти? Знал эту девушку и убил ее? Неужели его рассудок, потрясенный случившимся, пытался предать забвению события его жизни, включая этот ужаснейший факт?

Странная вещь — человеческий мозг, думал Джон. За эти несколько часов он привык к сюрпризам и понял, что в мире не обязательно царит порядок и что логика вещей — только внешняя сторона!

И вдруг ему показалось, что этот вихрь страха, этот кошмар, тяготевший над ним,— всего лишь мыльный пузырь, который внезапно лопнул. Осталось только мерцание в глазах, только эхо вопросов.

— Карточку мог оставить здесь убийца,— негромко, но отчетливо сказал Джон.

Грэди усмехнулся.

 Глава 3

Затем они повели Джона в спальню, где стояла двуспальная кровать, и спросили, не освежилась ли его память при виде ее. Провели в ванную и показали полотенце, брошенное на пол. Выходя из ванны, Нора Эванс вытерлась этим полотенцем и в спешке уронила его. Грэди нагнулся и потрогал.

— Все еще влажное,—заметил он.

Джон молчал.

Грэди открыл аптечку и показал коробку с электробритвой.

— Ваша, не правда ли?

— Нет,— ответил Джон и обратился к Шапиро.— Я ведь уже объяснял вам, что еще не пользовался такой вещью.

— Верно,— подтвердил Шапиро.— Это вы мне, во всяком случае, говорили.

— Вы могли заметить, что я не умел с ней обращаться,— сказал Джон.

— Верно. Я это видел.

Потом они с Джоном отправились в маленькую кухню, где на столе стоял завтрак.

— Вы имели привычку здесь завтракать,—сказал Грэди.

Джон покачал головой.

Снова пошли в комнату, открыли большой шкаф, где висели платья.

— Эти вещи вы ей купили, не правда ли? — спросил Грэди.

Джон промолчал.

Грэди указал на купальный халат, висевший на крючке на задней стенке шкафа.

— Ваш, не правда ли?

— Нет,— ответил и на этот раз Джон, а Грэди только прищелкнул языком.

Видимо, они не смогли установить, что это мой халат, и поэтому оставили его здесь. Потому-то Грэди только прищелкнул языком, подумал Джон. Это заинтересовало его, но вряд ли имело большое значение.

Они вышли из квартиры и спустились вниз. Толстого мужчины с пылесосом в вестибюле уже не было.

Вероятно, толстяку приказали находиться там в определенное время, а потом он занялся своими обычными делами, подумал Джон.

Они поехали обратно в полицейский участок, где Джона Говарда зарегистрировали как подозреваемого в убийстве. У него взяли отпечатки пальцев, сообщили ему, что теперь он может позвонить по телефону, и показали телефонную кабину. Он полез было в свой пустой карман, но Шапиро протянул ему десятицентовую монету.

Джон вошел в кабину, опустил монету и стал набирать номер телефона единственного человека, с которым хотел сейчас говорить. Однако, не закончив набирать, он повесил трубку. Монета выскочила внизу автомата, он вынул ее и отдал Шапиро.

— Не отвечает,— сказал он.— Попробую позже.

Его привели обратно в камеру и заперли. Он посидел немного на нарах, закрыв глаза руками, чтобы собраться с мыслями. Потом лег и заснул. Ему снились тревожные сны, но когда он проснулся, то не мог ничего толком вспомнить, кроме череды каких-то лиц, подобной фотомонтажу.

Проснувшись от шума, он взглянул на часы. Было уже больше пяти. Значит, они долго его не тревожили— проспал почти семь часов. Еще не придя в себя, он вдруг почувствовал, что его здесь забыли. Он понимал, что это беспочвенный страх, но в первый момент захотелось броситься к запертой двери и стучать в нее. Порыв быстро угас. Он сел, закурил сигарету и обнаружил, что способен острее мыслить, чем прежде. К нему постепенно вернулась способность логически мыслить.

Все происшедшее не ошибка, теперь Он уверен в этом. Существовал человек, который это намеренно подстроил. Тщательно продумал свой план шаг за шагом, от начала до конца, включая зверское убийство молодой девушки. Жестокое преступление имело целью погубить Джона, и жертвой его уже оказалась стройная очаровательная девушка, которая, вероятно, верила, что к ней прикасаются руки ее возлюбленного.

Все было проведено по плану. Надо это как следует обдумать, сказал себе Джон.

Надо постараться вникнуть в этот план, проследить за ходом мыслей своего противника. И это должен сделать он сам. Полиция имела против него достаточно материала — теперь это было ясно. Против него были улики, начиная от самых незначительных и кончая крупными. Улики были ложные, но их было множество. А он в свое оправдание мог привести только голые слова. Он нуждался в большем.

Шапиро открыл дверь и спросил Джона, не голоден ли он. Джон сказал: «Да». Снова послали кого-то за завтраком и сигаретами — Шапиро распорядился по телефону. Еда была безвкусная, но с голоду он съел ее. Когда закончил, снова явился Шапиро и сообщил, что капитан хочет с ним поговорить.

Капитаном оказался Миллер. Он сидел один в маленьком кабинете за письменным столом и казался очень широким в плечах. Просматривал бумаги и раскладывал их в плоские коробки.

Миллер занимался этим довольно долго и после прихода Джона. Шапиро закрыл дверь, они остались вдвоем. Наконец, Миллер взглянул на Джона и сказал: