Страница 5 из 27
— Смотрите, насекомые. Паразиты. Надо бы скинуть полсотни.
— Мы позаботимся. — Агент имел свой план: ни цента скидки! Развалюха на берегу должна приносить максимум дохода без всяких вложений.
Оттеснив агента, Энгеран провёл рукой по широкой щели за наличником. Больно наткнулся пальцами на что-то твёрдое, плоское и угловатое. Рядом нащупал плотно сложенную квадратиком бумагу.
«Игра энкаутер, — игриво пришло в голову. — Брожу по городу и нахожу коды. Каждый код выводит на новый этап. Ну-ка, что там на сей раз?»
Находка оказалась жёстким обломком густой серо-чёрной сетки из металлических волосков, покрытых окалиной. На вес обломок был удивительно тяжёл. Бумагу Энгеран разворачивать не стал, тем более что агент засуетился и порывисто засучил руками:
— Вам ничего не брать! Тут всё собственность! Так нехорошо!
— Здесь жила девушка, — проворно спрятав находки, Энгеран извлёк карточку журналиста жестом, каким достают пистолет, и предъявил её агенту чуть ли не в упор. — Её обвинили в незаконном владении оружием и других тяжких преступлениях. Ещё вопросы? Или ты хочешь прозвучать в прессе? Вместе со своим вонючим домом, текущим краном и паразитами? Сейчас я отсниму халупу, и ты прогремишь.
Агент пятился, делая умоляющие жесты. Энгеран напирал:
— А вдруг тобой заинтересуется иммиграционная полиция? У тебя есть вид на жительство? Р-раз, и его аннулируют. Права на работу, социальные пособия — тю-тю. Высылка в двадцать четыре часа. Не спорить со мной!
Он покинул дом почти счастливым. Агент семенил за ним до дверей. Даже кланялся вслед, сложив ладони у груди — «Намасте! Намасте!» — а потом провожал глазами, вслепую набирая номер на мобильнике.
«Вам придётся подмести в своей развалине! Пора привыкать к цивилизации — здесь не пасут коров на улицах».
Снаружи из фургонов выгружали свёрнутые тенты, связки шестов с кронштейнами. Муравьями мельтешили коричневые рабочие с голыми руками, перекрикиваясь на чужом языке. Часть набережной уже отгородили красными лентами: «ПРОЕЗДА НЕТ. ИЗВИНЯЕМСЯ ЗА ВРЕМЕННЫЕ НЕУДОБСТВА». Пешеходы, пробираясь вдоль стены, недобро и устало косились на строительный бедлам. Смех и голоса черноголовых рабочих перекрывали урчание буксиров на реке.
— Цирк приехал? — спросил Энгеран у полицейского. Тот истекал потом в форме, не рассчитанной на тропики; под мышками, на спине и груди расплывались мокрые пятна, потемнел лиловый околыш фуражки.
— Щедрая ярмарка, — выдохнул патрульный, приподняв козырёк и утирая лоб, — в честь морского бога. Подходит сухогруз из Мумбаи. Беспошлинная торговля в пределах порта. Скоро тут не протолкнёшься, будто в Азии. Им-то легко, они выдерживают!
За компанию с полисменом Энгеран вытащил из пачки бумажный платок, обтёрся и спрятал в карман. Пусть агент посмотрит издали, как надо обращаться с мусором.
Трокиль — седьмая станция «лимонной» линии метро. Дотерпеть до момента, когда можно уединиться под колпаком уличного телефона, и развернуть сложенную записку. Каков код следующего этапа?
«Голакала». Стоянка 6–8 суток, в Ольденхавене. Груз 3,7 тонны, на «Сентину».
Ломая голову над тем, что бы это значило, он поднялся в лабораторию к другу-химику. Здесь царила прохлада: аналитические приборы требовали ровной температуры, иначе дадут сбой. В холодке думалось куда привольнее, но дело ясней не становилось.
«Речь явно идёт о грузовых операциях в порту. Положим — героин, оружие. Это не мой профиль, лучше продать ребятам в уголовную хронику. Но тазы!.. К тому же вздумай Ласса палить по контрабандистам, в живых бы её не оставили. Железяку к ногам, и привет. Одним трупом больше в заливе… Почему не обратилась в полицию? Там не все продажные, честных тоже хватает».
Друг встретил его неприветливо. Молча взял за руку, завёл в свой кабинет и заговорил, лишь убедившись, что дверь плотно закрыта:
— Энге, зачем ты занялся таким бизнесом? Тебе жить надоело? Ты соображаешь, во что ввязался?
— О чём ты? — с наивным видом спросил Энгеран. Новая записка убедила его: дельце пахнет криминалом. Если в истории замешан русский автомат, ДНБ и грузы с конкретным весом, скорее всего, это не галлюцинации.
— Забирай свою воду, — химик со стуком выставил на стол знакомую бутылку, — и убирайся вместе с ней. Больше ничего подобного не приноси или забудь сюда дорогу.
— Я как раз хотел попросить тебя об одолжении… — пропустив отповедь мимо ушей, Энгеран полез было за куском металлической сетки, но приятель остановил его жестом:
— Даже видеть не желаю.
— Какие проблемы?.. Чем тебе моя вода не понравилась?
Химик разглядывал репортёра с большим сомнением:
— Ты… вообще знаешь, что принёс на анализ?
— Воду.
— Ах, воду! Тогда взгляни сюда, — приятель достал из ящика стола лист распечатки и резким движением подал Энгерану. — Ни подписей, ни данных исполнителя, ни организации здесь не указано. Это делали по моей просьбе, в другом учреждении. Делал человек, которому я доверяю. Читай.
«Чем дальше, тем чаще всё делают по секрету и только доверенные лица. И все отпираются: «Не хочу в этом участвовать!» А на следующем этапе? — Энгеран пробежал глазами по буквам, цифрам и значкам. — Чёртова алхимия. Мы с технарями говорим на разных языках, никогда друг друга не поймём».
— Тут опечатка.
— Где?
— Вот. Дэ два о, а надо аш два о.
— Никаких опечаток. Всё точно. D2O. Ты принёс мне тяжёлую воду. Причём очень высокой чистоты, хоть сейчас заливай в ядерный реактор. Если ты знал об этом — ты рисковый парень, Энге! А если не знал, ты полный идиот.
— Ну, вот этих слов не надо. Тем более таким тоном. «Идиот» значит просто «невежда», — растерянно отпирался Энгеран, пытаясь понять, откуда в портовом кабачке взялись канистры с тяжёлой водой. Ну да, с «Сентины». А туда их кто доставил? — Каюсь, — раскрылся он. — Мне вода показалась странной, только и всего. Поэтому я пошёл к тебе. Тяжёлая… Значит, она дорого стоит?
— Много её у тебя? — Друг перестал держаться настороже, даже сел.
— Литров пять.
— М-м-м… Не густо. По рыночной цене примерно тысяча восемьсот талеров.
— Ого! Как коньяк! Где это можно продать?
— Нигде. — Теперь химик торжествовал, гордый своими познаниями. — Её круговорот в природе — на строгом учёте. МАГАТЭ и разведки следят, чтобы она не доставалась Ирану, Северной Корее или другим изгоям. Тебе придётся объяснять, где ты её раздобыл. Затем: литрами не продают. В реакторах она служит замедлителем нейтронов и теплоносителем, но для заполнения одного котла нужно от ста до двухсот тонн.
— А они ею посуду моют… — пробормотал Энгеран.
— Кто?! — Химик едва не подпрыгнул на стуле.
— Идиоты. Ладно, полсотни за науку — плёвые деньги. Спасибо, что просветил.
— Главное, не пей и цветы не поливай.
— Знаю, завянут.
— Они и это пробовали?
— А как же. Чистая водичка, дефицит в нашем загрязнённом мире… Но слушай — ведь вода! Почему вянут?
— Не усваивается. Какие-то грибки и водоросли умеют отделять ион дейтерия, но это жутко древние организмы, от зари времён. И всё-таки, где в Маэне раздают тяжёлую воду?
— Почему раздают? Я купил пять литров за десятку.
— Ушам не верю! Там ещё осталось, как я понял? За такую цену…
— А тебе она зачем? Ты не атомный реактор.
— О-о, мы найдём ей применение. — Химик азартно потёр руки. — Дэ два о — лучший растворитель в спектроскопии протонного магнитного резонанса…
— Чур меня! Без терминов!
— …то есть в небольших количествах она нам пригодится.
— Пожалуйста. Бери за полцены. Девять сотен, и вода твоя.
— Хорошо, проехали, — посерьёзнел химик. — Но я тебя предупредил. Все акции с оборотом тяжёлой воды делятся пополам — легальные и нелегальные. Ты заехал в область вне закона, берегись. Запомни, ты ко мне с бутылкой не приходил, а я тебе анализ не делал.
— Если мы не встречались и беседуем где-то вне мира, у меня вопрос: кто возит тяжёлую воду контрабандой?