Страница 4 из 27
Остановиться и будто от усталости перехватить канистру из руки в руку.
Энгеран вполне естественно посмотрел назад.
У закрытых ворот дебаркадера, выходящих на набережную, стоял смуглый тип в маскировочной летней форме коммандос — бермуды, рубашка с коротким рукавом, шляпа с опущенными узкими полями. На поясе — кобура.
— Хочу заняться торговлей. Вода — самый ходовой товар, — объявил он знакомому из аналитической лаборатории, оставшись с ним наедине. — Но что-то мне поставщики не нравятся. Проверь эту жидкость, годится ли в продажу. Есть всякие санитарные нормы, стандарты…
— Что касается бактерий, это не ко мне. Но химические примеси могу определить. Пятьдесят талеров. За ответом придёшь через пару дней — работы много, сразу образец в дело пустить не смогу.
По пути, завернув в публичный туалет, Энгеран рискнул лизнуть загадочной воды. Она оказалась тёплой, противной и безвкусной — но и только. Впрочем, проглотить её он не решился, погонял во рту и сплюнул в унитаз.
Теперь в Борден!
У вокзала танцевали счастливые кришнаиты, распевая своё «харе, харе!». Позавидуешь этим блаженным: то ли мозги в Индию уплыли, то ли Индия сюда пришла, накрыв их веселящим газом.
— Ешьте масло, ешьте творог! Молоко! Чистый рис! Пойте, пойте имена священные!
Отснять сектантов для блога. В руки сунули флаер: «Ночь Ракхи Пурнима! Соверши праздничное омовение! Щедрая ярмарка в Йонгхавене: органик-продукты, ручная работа, освежающий бетель. Тебя благословит Варуна, бог океана. Разбей кокос — исполнится желание!»
Подавший листовку юнец жевал и улыбался, прозрачно глядя сквозь Энгерана. Губы обмётаны алой слюной. Бодрящий бетель! Словно чахоточный с горловым кровотечением… Тропический жар мутил сознание, вокзальная площадь колебалась и плыла.
«Скорее в тень!»
Хоть бы тучка с моря приползла, хоть бы на минуту заслонила этот генератор пекла, по ошибке называемый солнцем. Вагон надземки нагрет до белого каления. Вытерпеть проезд пары станций означало коротко познакомиться с адом, куда попадут репортёры сенсационной хроники.
Стражи Борденского дома строго блюли изоляцию цитадели безумия от доброго мира. Энгерана выспросили — кто он, с какой целью намерен посетить Лассу Йонсен, не имеет ли при себе запрещённых предметов?
Извольте, вот карточка журналиста. А вот — удостоверение на участие в акции «Пресса помогает». Довольны?
Он приготовил подарки — фруктовый йогурт, яблоки, печенье, свежий номер «Mi Not-Virgin». А что делать? Журнал «Я Не-Девочка» охотно платит за аномальных младенцев с двумя головами. Истинный писака гребёт деньги всюду, где дают.
«Тазы и сковородки атакуют девушку! Тазы с хвостами: десант чудовищ в Маэне!.. Чушь всё это. Дешёвка. Тьфу. Выдумываю, словно плохой воды опился… Реально вела огонь. По-настоящему в дурку загремела. Специально снимала нападающих, чтоб кому-то что-то доказать. Готовилась. Значит, заранее знала, что случится? Откуда? Кого отсняла, наконец?»
— Она очень опасна?
— Вас будут сопровождать.
Несколько шлюзов из решётчатых дверей. Здешние коридоры не изменились с позапрошлого века, когда в гиблом месте между морем и болотами возвели эту гробницу для сломавшихся умом. Лишь замки стали кодовыми, а окна — плитами из небьющегося стекла.
Чистые проёмы в рамах, никаких железных прутьев, небо, солнце — полная иллюзия свободы. Даже шорохи леса слышны, и доносится запах воды. Она рядом, совсем близко — молчаливые озёра-зеркала в оправе зыбких берегов, вечный мерный шум прибоя.
— Здравствуйте, Ласса. Я Энгеран Мариоль из «Маэн Фрейнгорд». Возьмите, это вам. Я услышал вашу историю в Глетской заводи. Моя редакция готова помочь. Можем объявить над вами патронаж…
«…как над бенгальским тигром в зоопарке», — проглотил он автоматически выскочившую фразу.
Девушка будто спала с открытыми глазами. Волосы чистые, причёсаны, но… манекены в витринах тоже регулярно моют, чтобы привлекательно смотрелись. А уж покойников из похоронного бюро выносят — загляденье! Волосок к волоску, рот улыбается…
— Спасибо, — тихим безучастным голосом ответила она, медленно переворачивая страницы. У Энгерана, привыкшего к разным видам сумасшествия, и то сердце защемило. Такая деваха! Видно и стать, и плоть, а воля улетучилась, огонь погас. Живая руина. Вот что бывает, если покой насильно впрыскивают человеку в кровь.
Наконец добралась до страницы с его материалом. Увидела портрет: «У нас в гостях Энгеран Мариоль». Подняла глаза, сравнила.
— Ваша беда поправима, — вкрадывался он в душу, стараясь не отпускать её взгляд. — Мы поддерживаем тех, кто приезжает с дальних островов. Трудно приспособиться к новой среде, иному ритму жизни. Бывают срывы. Если выяснить все обстоятельства, дело можно повернуть иначе… Разумеется, с вашего согласия.
— Нет. Благодарю вас. Я не готова, — тускло говорила она, прерывая его фразы, опустив глаза. — Я не чувствую себя здоровой. У меня до сих пор… до сих пор бывают странные состояния. Особенно по ночам, когда слышно море… Ещё раз спасибо за гостинцы… и заботу. Я не читаю таких журналов, простите. Они меня нервируют. Я могу уйти в палату? Мне нехорошо.
— Да, Ласса, конечно, — охранник тотчас оказался рядом с ней, помог подняться с табурета и передал в переговорное устройство: — Внимание, посетитель уходит. Открыть внешнюю дверь.
«М-да… Вот и поговорили».
Только на станции электрички, убедившись, что за ним никто не следит, Энгеран открыл журнал, возвращённый ему Лассой.
«Умница. Молодчина. Всё-таки ей не свернули мозги!»
Между страницами, у самого корешка журнала, он нашёл тонкую бумажку, скрученную трубочкой и сплющенную:
«Моя квартира. За наличником двери ванной, наверху».
Взгляд 2
Тёмные дела
Мы живём, зажатые железной клятвой.
— Сколько берёте за эту конуру? — Энгеран озирал жалкую однокомнатную квартирку.
— Восемьсот в месяц. — Агент домовладельца сделал слащавую гримасу. Он был коричневый, щёки синеватые после бритья, волосы черней мазута, а глаза как вишни в шоколаде. Говорил агент с чудовищным акцентом, половину слов не понимал, на «талер» и «платить» оживлённо потирал ладони — такие светлые, словно отбелены хлоркой.
«Думаешь, я тут поселюсь? С моим-то статусом?»
Высохший воздух застыл в мёртвом оцепенении. Лучи, пробившиеся между шторами, лезвиями пронизывали пустоту, и в их узких плоскостях волнами плавала светящаяся пыль.
Жильё угнетало своим ничтожеством. Потёртая старая мебель, выцветшие стены, исцарапанный пол. В ванной — гробовая темень. Вспышка лампы озарила убогий вид: выбоины на эмали раковины, потёки ржавчины на стенках маленькой шершавой ванны, длинное рыжее пятно и лужица на её дне. Из облупившейся стены торчали трубы — краска шелушилась, как короста, металл покрылся бурой чешуёй, тёмной от сырости. Там, где трубы уходили в стену, штукатурка намокла и походила на влажно разбухшую глину.
Гнутая виселица душа, плаксиво капающий кран… Энгеран попытался завернуть его — напрасно. Открыть — тоже.
— А утечка воды за чей счёт?
— Мы починим, — заверил агент. Гадая, из какой бывшей колонии он явился, Энгеран брезгливо и придирчиво изучал скудный интерьер. Полочка, мутное зеркало…
«Как Ласса помещалась в этой ванне? Здесь нельзя наслаждаться. Ни даже ощущать себя красивой… О, дьявол! Опять они!»
Фараоновы муравьи проложили тропу к мокрому месту у крана. Их шевелящиеся бледно-жёлтые цепочки текли по неровной стене. Проследив путь, Энгеран нашёл под зеркалом начало дороги — крошечные существа уверенно бежали к трещине и пропадали, а другие возникали из неё и спешили к водопою, перебирая лапками.
«Сколько в Маэне муравьёв? Миллионы?., миллиарды? Да их целый народ или страна, как Китай. Нас уже оккупировали! Где они гнездятся? Наверное, у них свой чайнатаун, жирная королева, мадам Вонг, кладки яиц, казармы, планы завоевания: захватить острова, форсировать реку и… Нет, река — пройденный этап, раз они живут у меня дома. Может, написать о муравьях? Сотен шесть за них дадут».