Страница 16 из 27
Бело-золотые лучи ударили по робким кисейным облачкам, испарив их. Засиял ствол телебашни, зеркальным огнём заблистали кресты на церквях, солнечное дыхание овеяло столпы высотных зданий — и улицы зашуршали, наполняясь людьми и машинами.
Тепловой обморок ночи сменился мучением жаркого дня. Тягучий и ленивый ветерок затягивал белое небо вялой дымкой. Солнце приобрело цвет желтка с кровью; замечая это, люди тупо поднимали глаза, пожимали плечами и продолжали путь: «В новостях скажут, почему так». Над головами и крышами плыло, зыбилось знойное марево. На растопыренных ветвях деревьев тряпками висела грязная листва.
Говор экранов — в магазинах, барах, каффи — звучал голосом потного, перегретого мира:
— …взорвавшиеся электроподстанции, падёж скота, выжженные поля…
— Пожары, возникшие на севере Коронных гор, в ближайшие часы вызовут задымление…
— Вон оно, дотянулось уже, — раздвинув жалюзи, продавец посмотрел на улицу. — А я-то хотел в горы, повыше. Ну как, выбрали? — обернулся он к Энгерану.
— Да, я возьму всё.
«Далеко ли они уехали?.. Наверное, проезд ограничен».
Он живо представил патрули жандармов, полосатые загородки поперёк трассы, пробки длиной в километры, нервные гудки, лай обозлённых шофёров, вой машин «Скорой помощи» и рокот вертолётов в огненном небе, где ветер пожарища несёт горячий пепел.
Сумка потяжелела. Здесь продавали не лучший товар, но честно говорили: «Жёлтая сборка, гарантия — месяц». Соответственно, и цены божеские, можно торговаться вплоть до мелкооптовых скидок.
— Ожидается, что окружные губернаторы Мюнсена и Ландера вслед за Кенгемарком объявят о введении чрезвычайного положения и запросят государственную помощь. Резервные части войск внутренней безопасности уже…
«Если они слушают радио — догадаются свернуть к столице. Обидно, если попадутся. Чёртова жара. Нарочно отрезает от гор… Главное, к воде не приближаться».
Он вгляделся в туристическую карту на стене. Десяток рек и три канала. Проезжать на скорости, при свете дня. У них в запасе уйма времени, чтобы забраться в глушь, где нет ни ручейка, одни колодцы.
— Пачку платков, пожалуйста. Нет, две.
— Сегодня мне везёт, — балагурил парень за прилавком. — Возьмите сразу упаковку! Уступлю за полцены. Понемногу начинаю верить в счастье… а ночью думал — проснусь идиотом. Представляете — морские черепахи! Штук семь или восемь, с лампочками. Мужики в юбках кидали им мясо, пели. Такое шоу, во сне не увидишь. Я снял телефоном, качество ни к лешему…
— Это где? — с ленцой полюбопытствовал Энгеран, утершись платочком из купленной пачки и уронив его на пол.
— У Ганзейского устья, я на берегу живу. Там индусов целый муравейник, сотни. Помните, они месяц назад магазин громили, чтоб говядиной не торговал? Как друг друга различают — непонятно. Я немного знаю их язык — намасте! алвида! И — арам серахийе! — чувствуйте себя как дома.
— Интересно. Будьте здоровы.
В дверях чуть не столкнулся с коричневым черноволосым человеком, перекосившимся от тяжести громадного баула. Прямо чемодан «мечта оккупанта». Вдобавок из баула капало и пахло морем.
— Свежее с привоза? — походя спросил Энгеран, бросив очередной платок.
— Май нахи самджха, — улыбнулся смуглый.
«Жаль, Мухи нет — перевела бы. Стоп! Не думать о Мухе. И о Лассе тоже. Славное впечатление — будто они на другом континенте, неизвестно где. Все сгинули. Город чужой, я в нём один. Брожу по задворкам, покупаю дребедень. Ищу нору, куда можно забиться. Что мне нужно? Торговый центр поблизости или интернет-каффи, не дальше двухсот метров. И грязный, паршивый, вонючий домишко! Снять квартиру Лассы? Она достаточно плоха. Нет, там я уже засветился… Значит, продолжим рейд по берегам».
Стоило покинуть затенённый магазинчик, как жара вновь окутала тело. Потёк едкий пот. Платки полетели один за другим, то в урну, то мимо. Энгеран шёл сквозь глухо галдящую толпу разомлевших людей, чувствуя, как на нём промокает рубашка. Справа — канал. Не заглянуть ли вниз? Он заглянул, плюнул в грязно-зелёную воду и швырнул туда скомканный платок.
Поднял голову. Жара стирала лица, заливала потом глаза. Набережная сливалась в копошащееся месиво — фигуры покачивались, лбы наползали на глаза, поглощали носы, смыкались с подбородками, — и вот навстречу идут манекены со шляпными болванками вместо голов.
«Послушайте… Как же вас разморило! Глядите вместе со мной, туда, в воду. Вы видите? Это разум глубин. Понимаете? Такое классное изобретение природы. Когда мы были питекантропами, нас осияло по башке, и мы смастерили каменный топор. Разум — страшная вещь. Агрессия в чистом виде. Ум даётся для того, чтоб эффективно убивать. Мы всех убили! Тигров, мамонтов, китов — мы их ободрали и сожрали. Теперь природа напряглась и повторила трюк. Причём с такими тварями, которых мы не видим. У них своя планета, больше нашей суши. Какие будут предложения? Сразу пойдём на корм или чуток потрепыхаемся? Эй! Вы правда разумные? Может, я ошибся адресом?»
Отмахав пару кварталов, укрылся от зноя в задрипанном бюро с вывеской «Аренда жилья и складских помещений ДЁШЕВО». Здесь уже обзавелись лицензией на продажу прохладительных напитков и предлагали запотевшие янтарные бутылочки. В ящике курился сухой лёд, отливая мертвенной белизной.
— Натуральный лёд есть, поставки из Гренландии, — подмигивал счастливый менеджер, брюнет цвета корицы, лоснящийся от пота и жира. — С доставкой. От десяти кило. Ледник — удобно, ток не потребляет! Адж гарми хай.
— Джи нахи, — отказался Энгеран. — Дайте схемы жилья. Большие квартиры, можно два этажа. Сниму на неделю.
— Тусовка? Гулянка? — кивал коричный толстяк с пониманием. — Надо напитки? Еда? Юропиян кхана? Хиндустани, руси кхана? Девушки?..
— Много гостей. — Энгеран отвечал туманно, листал большой потрёпанный каталог. Адреса. Планы квартир. Телефоны владельцев. Ага! Вот подходящий вариант… Где этот дом? Удобно. С двух сторон упирается в брандмауэры. Настоящая берлога, тупик без выхода, длинные коридоры. Тёмное логово.
«Хорошо, но мало. Надо ещё два-три варианта про запас».
— Лёд привезли, пожалуйста.
Снаружи хрюкнул и умолк грузовичок. Смуглые парни проворно сгружали прозрачно-голубые ледяные блоки на тележку, цепляя их острыми стальными крючьями. Оставшийся в кузове толкал блоки ногой к откинутому борту — те, подтаяв, скользили сами, — а потом склонился к высокой и пузатой синей бочке, что стояла у кабины. Постучал, подудел губами — «У-у! у!» — и приложился ухом, будто ему отвечали из бочки.
— Выбрали? — Менеджер светился от предвкушения комиссионных.
— Может быть. Я подумаю.
— Заходите ещё, всегда вам рады! Кхуш рахо, пхир милеге!
Выйдя, Энгеран кожей ощутил пристальные взгляды грузчиков. Обтираясь платком, повернулся. Дюжина вишнёвых глаз настороженно и мрачно изучала посетителя бюро, а стоящий в кузове поглаживал синюю бочку. Что-то невидимое приглушённо стукнуло и завозилось. В кабине?..
Смяв намокший платок, обронил его к ногам.
С кузова, журча, стекали ручейки, разливаясь лужицами по асфальту у коричневых ступнёй в сандалиях-сланцах. Журчание, плеск канала, холодный пот льдин. Призраки воды и манящая вода — рядом, повсюду. Огненная жажда окружала Энгерана, словно пламя ада.
По дороге он вспомнил девушку с картины Лейтона. Оранжевый газ, льющийся волнами по дивному телу… Отсутствующее лицо, тронутое румянцем тайных грёз. Что там изображено — сон или… потеря сознания? Полное расслабление, как при внутривенном наркозе.
«Ты в забытьи, красавица. Проснись! Кругом вода, а мы горим».
В самом деле, избранная им квартира отлично годилась для вечеринки, переходящей в оргию. Старый дом, сложная планировка коридоров, окна, выходящие во дворы-колодцы, даже комнаты без окон. Трещины на потолках, выгоревшие обои.
Левый берег Ганзейского русла застраивался два века назад — поспешно, жадно, чтобы плотнее забить пространство доходными домами. Бордели, кабаки для матросни, мелкие конторы, пахучие лавки колониальных товаров, ночлежки грузчиков…