Страница 99 из 114
Тогда иронически сказал в разговоре с т. Каней, что наступит время, когда где-то отметят мемориальной доской место, где когда-то жил человек, который первым создал арабско-еврейскую коммунистическую организацию в Палестине... А говоря серьезно, напомню, что в 1928 г. после запрещения этой организации, вместе с моими товарищами арабами и евреями, нас было 23 человека, находился в тюрьме Вако, где проводил тринадцатидневную голодовку, т. к. англичане собирались нас выслать на Кипр.
Я как коммунист, представьте себе, приехал бы в Израиль. Там сионисты не были бы довольны моим появлением. Другое дело, я не сбрасываю Израиль в один мешок. Есть там правительство, которое шовинистическое, националистическое, и есть коммунисты, есть рабочие, есть интеллигенты прогрессивного толка. Тут еще другое дело — я бы не мог жить в Израиле из-за своих ног. Там я могу быть только тогда, когда дождь падает, а это бывает две недели в год. Т. Каня я сказал, давайте конкретизировать этот вопрос. Адморганы говорят мне — не можем дать разрешение на отъезд в Израиль, я должен подавать такие бумаги, но в ЦК хочу говорить об этом. Я прожил 69 лет как гражданин Польши, я оставался гражданином Польши, когда был советским разведчиком. Ясно, что тогда я жил на иных документах, но всю жизнь был польским гражданином. Сотни тысяч польских граждан живут сейчас за рубежом страны. Давайте договоримся, я уезжаю на какое-то время как польский гражданин. Сейчас — на лечение в Лондон, затем должен проходить лечение в санатории после операции, это затянется примерно с полгода, а потом я провел бы полгода у моего старшего сына, который с женой, ребенком живет в Копенгагене, является преподавателем копенгагенского университета. Потом вернусь в страну. А работы у меня будет много. Перед отъездом хотел бы встретиться с товарищами в Польше, ГДР, в Москве, наметим такой план, пусть бы только, как говорят, бог бы дал здоровья, чтобы осуществить его. Если мне дано прожить год, два или три, осталось много задач политического и общего характера в отношении Красного оркестра — сбора материалов, которые нужны. К примеру, во Франции открывают музей движения Сопротивления и хотят целый зал выделить для показа истории Красного оркестра. По этому поводу уже обращались ко мне. Другое — нужен сценарий настоящего фильма без фальсификаций. Сейчас во Франции и Италии собираются делать такой фильм. Будет он ставиться либо при нашем участии, либо без нашего. И даже при добрых намерениях постановщики не смогут дать хороший и нужный фильм без нашего содействия.
Наконец, сейчас приближается тридцатилетие окончания Второй мировой войны. За оставшиеся полтора года, которые остаются, где бы я ни был, надо собрать все что можно. Говорил об этом с товарищами из ГДР.
Есть разные проекты. Во всяком случае, работы на это время хватит.
Теперь я хочу возобновить разговор в Центральном Комитете. Первая поездка в Лондон. Не уеду на операцию, отправлюсь в другое место — на кладбище. Скажу вам — уйду с шумом. То, что я сказал вам вчера или позавчера сказал, пусть люди научатся нести ответственность за жизнь такого человека, не отмахиваться бумажками.
Кане я сказал — тысячи людей получают деньги, валюту, девизы, чтобы представлять Польшу. Я не требую ни денег, ничего, но хранить честь социалистической Польши, защищать Советский Союз, уверен, что сделаю это лучше многих других, которым платят за это деньги.
ПРОДОЛЖЕНИЕ БЕСЕДЫ
О Дзержинском. Рассказываю со слов преподавателя, который был секретарем Вышинского и рассказывал нам на занятиях в Комуниверситете, как было в Советском Союзе во время Гражданской войны. Законы только создавались. Вопросы приходилось решать поразному. Бывали такие приговоры — осудить на изоляцию до победы мировой революции. А победа ожидалась через год, два...
Феликс Эдмундович был необыкновенно чуткий человек. Умел решать и принимать на себя ответственность. Был такой случай. Однажды во время своих поездок он прибыл в Симферополь. Там узнает, что под арестом находится генерал царской армии, работавший на советскую власть, которого Дзержинский знает. Спрашивает — почему он арестован. Потому что он контрреволюционер. Он на заседании армейского штаба при разборе последней операции, которая не была проведена по его указаниям и провалилась, страшно ругался, матерно ругался, ругал революцию. Тут его обвинили, что он враг революции, и посадили. Предстоял суд, и генералу грозил расстрел. Когда Дзержинскому рассказали, что этот генерал ругался на заседании штаба, он потребовал следственное дело. Читает, видит, что там было. Человек просто не сдержался и матерился, сказав — ну, если это вы называете революцией, то пошла она к такой-то матери... Сказал, что нельзя прикрывать революцией военные промахи.
Было это зимой, было холодно. Сидели у печки-буржуйки. Вызвал генерала из-под ареста, тот пришел. Страшно выглядел, видно, переживает, что произошло. Дзержинский его спрашивает:
— Что ты здесь напутал.
Тот рассказал чуть не со слезами. Дзержинский говорит: «А все же ты дурак. В таких выражениях надо было реагировать? — Взял дело и бросил в печку. — На том и покончим, возвращайся на работу». Так Дзержинский спас этого человека. Это рассказывал заместитель Вышинского тех лет Борисов. Был он преподавателем Комуниверситета нацменьшинств Запада. Он обращал наше внимание на то, что параграфы остаются параграфами, но когда нет сознательности, когда нет революционной совести, коммунистической убежденности, то самые лучшие параграфы ничего не дадут.
ПОСЛЕСЛОВИЕ Л. 3. ДОМБА К КНИГЕ ПЕРРО «КРАСНЫЙ ОРКЕСТР»
В начале 1971 г. ко мне обратился директор издательства «Фейяр» во Франции с просьбой дать послесловие к очередному, пятому изданию книги Перро, высказать обобщающее мое мнение о Красном оркестре. Он сказал, что «Фейяр» является издательством, которое издает много советских книг. Напечатали книгу о Зорге, издали шесть томов мемуаров Жака Дюкло. Я согласился, зная какую борьбу выдержал Жиль Перро с помощью главного директора. Когда книга была готова, к директору издательства обратились неофициально представители американской разведки с требованием задержать и не выпускать книгу Перро. Говорили, что Франция хотя и находится в дружбе с Советским Союзом, но это не значит, что надо поддерживать советскую пропаганду, популяризировать работу советской разведки. Директор ответил — я занимаюсь бизнесом. Книга будет издана. После этого американские разведчики, связавшись с французской контрразведкой, обратились к Жилю Перро, чтобы он хотя бы выбросил некоторые места, где говорилось о героизме немецкой группы, некоторых моих действиях, других советских разведчиков. Перро ответил — не снимет ни одного слова в книге. За это отомстили, не Перро, а мне. Зная, что книга будет бестселлером во Франции, в а в контрразведке еще не было Роше, а сидела какая-то другая дрянь, и за несколько дней до выхода книги мне не разрешили приехать во Францию. Об этом я прочитал в швейцарских газетах. Жильбер предлагал обратиться по этому поводу к премьеру Помпиду и сделать из этого кампанию. Я не посоветовал, чтобы не получилось, будто я добиваюсь приезда во Францию. Поэтому решил высказать свое мнение в форме послесловия. В марте 71-го г. такое послесловие отправил в Париж. Предупредил, что согласен дать послесловие, но при условии, что оно не подвергнется никакой правке, сокращениям или изменениям текста. Со мной согласились и напечатали так, как я написал.
Я хотел рассказать, чем являлась организация Красного оркестра. По всему миру еще ходили самые сенсационные рассказы времен холодной войны.
На первых двух страничках даю обобщающие сведения о том, что было после войны.
С самого начала холодной войны было сделано все, чтобы опорочить историю Красного оркестра, создать новый антисоветский оркестр... Использовали целый арсенал различных методов клеветы, фальсификаций, лжи, чтобы испакостить, очернить Красный оркестр, который сделали мишенью, в которую бросали грязь. Известные «специалисты» от шпионажа начали свою работу. Появились фантастическйе, абсурдные книжки и такие, которые пытались утверждать, что они историчны, точны, документальны. Вот например, были такие утверждения —' Красный оркестр — самая крупная шпионская сеть Советского Союза мировой войны продолжает действовать. Или другое: Красный оркестр был полностью уничтожен гестапо... Гран шеф и все его сотрудники продались немцам... Гран шеф продолжает свою работу...