Страница 9 из 141
Что касается стенограмм заседаний Политбюро в 1920-1930-е гг., то они велись в исключительных случаях. Так, за 1930-е гг., по данным О.В. Хлевнюка, из Президентского архива в РГАСПИ передано всего несколько стенограмм. Это заседания по "делу Сырцова-Ломинадзе", по "делу Эйсмонта-Смирнова-Толмачева", обсуждение вопросов проведения некоторых политических и хозяйственных кампаний (уборки урожая, изучения "Краткого курса истории ВКП(б)")[78].
В настоящее время открыты для исследователей "особые" протоколы Политбюро - так называемые "особые папки"[79]. Знакомство с протоколами Политбюро, в том числе и с содержанием "особых папок", подтвердило догадку о том, что и в "особых папках" фиксировались не все решения, которые принимало руководство страны во главе со Сталиным. Так, безуспешными будут попытки найти среди этих материалов следы подготовки к заключению советско-германского пакта от 23 августа 1939 г. Все это не только дополнительно подтверждает вывод о том, что по многим кардинальным вопросам жизни страны решения принимались устно и не всегда оформлялись как решения высших партийных органов, но и усиливает значение того факта, что и само Политбюро, именовавшееся в сталинский период в секретной переписке "инстанцией", в действительности не всегда выполняло роль главного органа в системе сталинской власти. Особое место среди документов, необходимых для понимания механизма сталинской власти, занимают документы Секретариата ЦК и прежде всего Бюро Секретариата - Секретного отдела - Особого сектора, раскрывающие практику секретного делопроизводства и тайной инфраструктуры власти. Именно через эти структуры в центре и соответствующие им структуры в местных партийных и государственных органах велась вся переписка вышестоящих органов с нижестоящими и наоборот. С начала 1930-х гг. таким образом передавались не только все секретные и строго секретные документы, но и осуществлялась переписка по мобилизационным вопросам. Сложнее обстоит ситуация с документами, в которых раскрывается собственно деятельность этих структур – если с некоторыми из них - Бюро Секретариата и Секретного отдела, переданными в Центральный партийный архив Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, можно в настоящее время познакомиться в РГАСПИ, то вопрос о материалах Особого сектора ЦК по-прежнему является открытым. Остается слабая надежда на то, что эти материалы, не подпавшие под рассекречивание (если они не подверглись уничтожению и были переданы в свое время из Общего отдела ЦК КПСС), стали предметом "Временного регламента использования документов с информацией, относящейся к тайне личной жизни граждан", утвержденного приказом директора РЦХИДНИ от 7 декабря 1994 г. Этот регламент включает также "документы структур аппарата ЦК КПСС и Исполкома Коминтерна, учреждений и организаций КПСС, ведавших кадрами и другими отраслями деятельности"[80].
Непростая ситуация с соответствующими материалами сложилась и на местах. Так, в Государственном архиве Новосибирской области широко представлены материалы партийных и государственных органов (в том числе и вышестоящих), которые проходили через особый сектор Западно-Сибирского крайкома ВКП(б) и секретную часть Западно-Сибирского крайисполкома Советов. Однако документы о деятельности и структуре самих этих подразделений, их связи с соответствующими структурами вышестоящих партийных и государственных органов буквально исчисляются единицами.
- Эти подразделения были тесно связаны со Спецотделом ОГПУ - НКВД, курировавшим подготовку кадров для всех секретных отделов - секторов - частей и организацию шифропроизводства[81]. К настоящему времени также приходится ограничиваться отдельными документами о деятельности этого ведомства, которые случайно сохранились среди материалов партийных и государственных органов.
- Делопроизводственные материалы местного уровня партийного и государственного руководства представлены документами краевых, областных и районных органов. Это не только разнообразная документация Сибирского, с 1930 г. Западно-Сибирского краевого, с 1937 г. Новосибирского областного комитетов партии и краевого, а затем областного исполкома Советов, но и различных ведомств – от хозяйственных до карательных.
- Постановления Политбюро ЦК, оформлявшиеся “в советском порядке” как постановления государственных органов – Центрального исполнительного Комитета СССР (ЦИК), Совнаркома (СНК), Совета труда и обороны (СТО), частично публиковались в открытой печати. Согласно постановлению ЦИК и СНК СССР от 22 августа 1924 г. в “Собрании Законов и Распоряжений рабоче-крестьянского правительства СССР (СЗ СССР), помимо решений административного и хозяйственно-административного характера, не публиковались и те декреты и постановления ЦИК, его Президиума, СНК и СТО СССР, относительно которых существовал запрет указанных органов[82]. Что касается “Собрания Узаконений рабоче-крестьянского правительства РСФСР” (СУ РСФСР), то, по специальному постановлению СНК РСФСР от 6 сентября 1922 г., печатать разрешалось только те документы, “относительно которых было в протоколе правительства постановление, что они публикации подлежат”[83].
3. Официальная переписка.
- Это переписка вышестоящих партийных и государственных органов с нижестоящими, которая осуществлялась через секретно-директивные части – секретные отделы – особые сектора партийных органов, секретные части исполкомов Советов, а также других государственных органов. В 1930-е гг. на смену выпискам из протоколов Политбюро, Оргбюро и Секретариата ЦК и шифротелеграмм, рассылавшимся Секретариатом ЦК на места в 1920-е гг., пришла практика рассылки постановлений ЦК и СНК, инструкций и шифротелеграмм серии “Г”. С мест в адрес Сталина и других руководителей партии шли письма и шифротелеграммы местных партийных секретарей. Директивные указания краевых и областных органов партии в соответствующие органы окружного, а затем районного уровня также направлялись в виде совместных постановлений краевого (областного) комитета партии и краевого (областного) исполкома Советов, инструкций и телеграмм. Эта переписка вышестоящих органов с нижестоящими, имевшая секретный и строго секретный характер, не только раскрывает масштаб действий сталинской власти, но и дает ответ на вопрос, где находился главный “нерв” ее механизма.
- Переписка партийных и государственных деятелей. Этот вид источников, несмотря на свою заведомую неполноту (самоцензура, уничтожение многих писем, а также то, что она вообще отсутствует за 1937 – 1941 гг.), дает представление как о формальных, так и о неформальных отношениях членов Политбюро, об обстоятельствах и мотивах принятия ряда принципиальных решений. Можно согласиться с мнением О.В. Хлевнюка, одного из составителей опубликованных сборников этой переписки, в том, что “в силу почти полного отсутствия таких документов, как стенограммы заседаний Политбюро, Оргбюро, Секретариата, Совнаркома, различных партийно-правительственных комиссий, недостаточной сохранности подготовительных материалов к протоколам заседаний высших партийно-государственных органов власти, переписка во многих случаях становится основой для реконструкции процесса принятия решений, выяснения позиций различных ведомств и отдельных советских лидеров”, а также в том, что переписка является “незаменимым источником для изучения морального облика советских руководителей разных уровней, их миропонимания и культуры”[84].
- Материалы фонда фельдъегерской связи ОГПУ-НКВД, сохранившиеся в Государственном архиве Новосибирской области, не только дают представление о сотрудниках фельдъегерского корпуса и способах перевозки секретной и строго секретной документации партийных и государственных органов, но и позволяют уточнить известные из других источников сведения об их тайной инфраструктуре.
78
78 Хлевнюк О.В. Политбюро. Механизмы политической власти. С. 13.
79
79 Гинцберг Л.И. По страницам "особых папок" Политбюро ЦК ВКП(б) // Вопросы истории. 1996. № 8; Материалы "особой папки" Политбюро ЦК ВКП(б) о положении в военной авиации страны в начале 30-х годов. Публикацию подгот. В.Н. Шепелев // Отечественные архивы. 1995. № 6; Материалы "Особой папки" Политбюро ЦК РКП(б) - ВКП(б) по вопросу советско-польских отношений. 1923 - 1944 гг./ Институт славяноведения и балканистики РАН. М., 1997. Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б) и Европа: Решения “особой папки”. 1923 – 1939. / Под ред. Г. Адибекова и др. М., 2001; См. также изданные каталоги документов из "особой папки" Секретариата НКВД - МВД СССР: "Особая папка" И.В. Сталина. 1944 - 1953. М., 1994; "Особая папка" В.М. Молотова. 1944 - 1956. М., 1994; "Особая папка" Н.С. Хрущева. 1957 - 1959. М., 1995;
80
80 Научно-информационный бюллетень Российского центра хранения и изучения документов новейшей истории. Вып.6. М., 1995. С. 12.
81
81См. о Спецотделе ОГПУ - НКВД в кн.: Соболева Т.А. Тайнопись в истории России. М., 1994; Анин Б. и Петрович А. Радиошпионаж. М., 1996. Однако эти авторы даже не подозревают о существовании тесной связи между Спецотделом и высшим партийным руководством страны, что говорит о характере имевшихся в их распоряжении источников.
82
82 СЗ СССР. 1924. № 7. П.71.
83
83 ГАНО, ф.1, оп.1, д.849, л.1.
84
84 Советское руководство. Переписка. 1928 – 1941 гг. / Сост. А.В. Квашонкин, Л.П. Кошелева, Л.А. Роговая, О.В. Хлевнюк. М., 1999. С. 5. См. также: Письма И.В. Сталина В.М. Молотову. 1925 - 1936 гг.; Сталинское Политбюро в 30-е годы; Большевистское руководство. Переписка. 1912 – 1927. Сб докум. / Сост. А.В. Квашонкин, О.В. Хлевнюк, Л.П. Кошелева, Л.А. Роговая. М., 1996;