Заложник

– Разве между ними обязательно должна быть связь? – недоверчиво спросил Себастьян. – Может, кто-то просто хочет одним выстрелом убить двух зайцев?

– Верно, – согласилась Эден, мысленно поблагодарив Себастьяна за дельное замечание. – Но в любом случае остается вопрос, откуда этот террорист знает о «коттедже Теннисона»? Не слишком известное место.

Один из следователей поднял руку:

– Думаю, имеет смысл навести справки в Интернете. Я сам этим займусь, а потом позвоню вам.

– Я тоже, – отозвался Себастьян. – Но боюсь, мы найдем не так много. Одного названия мало, надо искать что-то конкретное.

– Таким образом, мы опять возвращаемся к тому, с чего начали, – подвела итог Эден. – Откуда тот, кто это писал, знает про «коттедж Теннисона»?

Правильно ли она расставила приоритеты? Эден сомневалась. Она не знала, как связать воедино разные стороны этой проблемы. Что важней для злоумышленника, «коттедж Теннисона» или освобождение Захарии Келифи? Почему требования адресованы правительствам двух стран? Неужели преступники не знают, что США никогда не вступают в переговоры с террористами? Ни при каких обстоятельствах они не смогут закрыть «коттедж Теннисона» за то время, пока в самолете не кончится запас топлива.

«То же, очевидно, касается и вопроса с Захарией Келифи, – думала Эден. – Шведское правительство не станет пересматривать свою позицию из-за угрозы взрыва. Иначе нас ждет целая череда подобных атак. Кроме того, до сих пор неясно, не блеф ли все это?»

Последнее угнетало Эден больше всего.

– Давайте отвлечемся от их условий и сосредоточимся на реальности угрозы. Я имею в виду наличие бомбы на борту самолета. Что говорит по этому поводу Арланда?

– Я связывался с ними, – отозвался один из следователей. – Они утверждают, что сегодня пронести взрывное устройство в самолет практически невозможно, ни с багажом, ни с ручной кладью. Во всяком случае, на рейсы в США.

– Из-за рентген-сканирования?

– Именно. Американцы заставляют сканировать все.

– Что же они делают, если обнаружат что-нибудь подозрительное в вещах, сданных в багаж? Что, если сумка закрыта на замок? Они его взламывают? Что-то не могу припомнить такого случая…

– Вероятно, именно на это и рассчитывают террористы, – нетерпеливо перебил Эден Себастьян.

– На что? – Она посмотрела на него с недоумением.

– На нашу неуверенность, – ответил Себастьян. – На то, что мы не можем рисковать, а поэтому будем сидеть и гадать, есть ли там бомба, вместо того чтобы заниматься непосредственно теми, кто угрожает взорвать самолет.

– Ты прав. – Эден задумчиво кивнула. – Уж очень все это напоминает наше вчерашнее дело. Нам сообщили, где и когда ожидать взрывов, и мы занялись эвакуацией людей и поисками бомб. В самолете, который находится в воздухе и, как утверждают террористы, взорвется при попытке его посадить, такое невозможно, даже если отрядить кого-нибудь из команды проверить багаж и ручную кладь. Сумок слишком много, к тому же на борту «боинга» отсутствует необходимое для такой работы оборудование.

– Но то, что машина взорвется при попытке ее посадить, кое о чем нам говорит, – заметил Себастьян.

– Да, – кивнула Эден. – Пока информация не просочилась в прессу, террористы не смогут проверить, идет ли самолет на посадку…

– Если только один из них не находится в салоне, – закончил мысль Себастьян, – или не имеет контакта с кем-нибудь на борту.

Эден задумалась. Только сейчас она обратила внимание на то, как тонко все задумано. Полицейским и членам правительства надо было иметь стальные нервы, чтобы противостоять этой угрозе.

– Если тот, кто оставил в туалете эту записку, находится среди пассажиров, он рассчитывает на то, что сможет потом беспрепятственно покинуть самолет. По-видимому, он не планирует никакого взрыва, потому что в этом случае погибнет сам. Не исключено, конечно, что он готов пойти на смерть ради выполнения своих условий, но это представляется мне маловероятным.

– И тут возникает еще вопрос, – вмешался в разговор один из следователей. – Каким образом он войдет в контакт с нами? Как, по мнению его сообщников, он должен узнать, что их требования выполнены?

– Из СМИ, – предположил Себастьян.

– Но эта новость еще не просочилась в газеты.

– Пока нет, но это вопрос времени. Нет ни малейшего шанса, что нигде – ни в Арланде, ни в САЛ, ни в полиции, ни, в конце концов, где-нибудь на американской стороне – не произойдет утечки информации.

– То есть об освобождении Келифи и закрытии «коттеджа Теннисона» он должен узнать из газет? На это рассчитывают его сообщники?

– Получается, что так, – согласилась Эден. – Вряд ли он попытается связаться напрямую с нами или с американцами.

Эден обхватила руками колени и сомкнула пальцы в замок. Она всегда так делала, когда думала.

– Мы все еще не знаем, есть ли на борту самолета бомба, однако многое указывает на то, что ее нет. Мы еще не выяснили, находится ли один из террористов на борту самолета, но найденная в туалете записка свидетельствует именно об этом. – Эден откинулась на спинку стула. – Если что нам и известно достоверно, так это то, что новость до сих пор не просочилась в массмедиа и что преступник не предпринимает никаких попыток установить с нами прямой контакт.

Эден замолчала. Остальные с нетерпением ждали продолжения ее монолога.

– К чему ты клонишь? – не выдержал Себастьян.

– К тому, что надо попытаться произвести вынужденную посадку тайно, чтобы об этом не узнали СМИ. А потом эвакуировать пассажиров.

– И рисковать жизнями людей? – возмутился Себастьян. – Ты в своем уме?

Эден поджала губы.

– Сам рассуди, – невозмутимо пояснила она. – Террористам стоило немалых трудов пронести на борт бомбу, если только она действительно там. А если взрыв все-таки произойдет, аэропорты всей Европы и Америки так ужесточат процедуру контроля, что шансы повторной попытки сведутся к нулю. Поэтому им важно, чтобы все прошло без сучка без задоринки. В связи со всем этим угроза взорвать самолет при попытке его посадить звучит несколько неправдоподобно.

Дверь в комнату совещаний приоткрылась и опять захлопнулась, словно кто-то ошибся кабинетом.

– То есть ты считаешь, что, если пилот попробует совершить вынужденную посадку, мы сможем узнать, насколько серьезна угроза теракта, и вообще понять, что происходит на борту «боинга»?

– Именно. Я полагаю, что, если мы попытаемся посадить самолет, он не разлетится на куски, даже если на его борту есть бомба. Однако люди, которые стоят за всем этим, так или иначе объявятся, чтобы попенять нам на то, что мы не выполняем своих обязательств.

– И что мы потом будем делать?

– Разумеется, мы не станем спорить с ними, а просто попробуем снова поднять самолет в воздух.

Присутствующие переглянулись.

– А что думает по этому поводу криминальная полиция? – спросил Себастьян. – Их опыт может оказаться для нас весьма ценным.

– Я поговорю с Алексом Рехтом, как только мы закончим, – пообещала Эден. – А потом выйдем на связь с командиром экипажа.

Про себя она добавила, что в дальнейшем хотела бы видеть Алекса Рехта на оперативных совещаниях. Слишком мало остается времени для проведения повторных встреч.

– А вы уже говорили с Келифи? – поинтересовался следователь.

– Пока нет, – ответила Эден.

Она оглядела коллег.

– Что скажете? Попробуем посадить «боинг», если криминальная полиция даст нам добро?

Присутствующие неуверенно закивали.

– Отлично, – подвела итог Эден.

– И еще… – поднял руку Себастьян.

– Да?

– Предупредите пилота, чтобы не сбрасывал топливо. Иначе он не сможет снова взлететь.

13

Рейс 573

В последнее время Эрик все чаще думал о сыне. Не слишком ли рано он обзавелся ребенком? Наверное, раннее отцовство – частый случай, когда мужчина имеет дело с женщиной на десять лет старше.