Страница 6 из 145
Ночь миновала. 25 марта около пяти часов утра небо в вышине чуть-чуть порозовело, но на горизонте еще лежал зловещий мрак, а с моря надвинулся такой густой туман, что за двадцать шагов уже ничего не было видно. Туман клубился и тяжело полз по земле.
Итак, погода не благоприятствовала поискам. Беглецы ничего не могли различить вокруг. Наб и журналист Спилет тщетно всматривались в морскую даль; моряк и Герберт искали взглядом высокий берег на западе. Но нигде не было видно ни клочка суши.
- Хоть я и не вижу берега, - сказал Пенкроф, - а чувствую его… Он здесь, он где-то близко… Это так же верно, как и то, что мы бежали из Ричмонда!
Однако завеса тумана вскоре разорвалась, он стал подниматься в вышину, превращаясь просто в дымку, предвещавшую погожий день. В небе засияло яркое солнышко, жаркие лучи, проникая сквозь прозрачную пелену, разливали в воздухе тепло.
Около половины седьмого, через три четверти часа после восхода солнца, туман стал все больше редеть. Вверху он сгущался в облака, но внизу рассеивался. Вскоре отчетливо обрисовался весь островок, лотом из мглистой пелены выступило и синее полукружие моря, на востоке беспредельное, а на западе ограниченное высоким обрывистым берегом.
Да, там была земля. Там было спасение, хотя бы и временное. От высокого берега этой неведомой земли островок отделялся проливом шириною в пол мил и; вода в нем бежала шумным, стремительным потоком.
И вдруг один из путников, повинуясь голосу сердца, не посоветовавшись с товарищами, не промолвив ни слова, бросился в пролив. Это был Наб. Он спешил добраться до другого берега и направиться по нему на север. Никто бы не мог его остановить. Напрасно Пенкроф звал его. Журналист намеревался последовать за Набом.
Пенкроф крикнул, подходя к нему:
- Вы хотите переплыть пролив?
- Да, - ответил Гедеон Спилет.
- Послушайтесь совета, подождите, - сказал моряк. - Наб один справится и окажет помощь своему хозяину. Смотрите, какое бурное течение в проливе. Попробуй мы переплыть его, нас унесет в открытое море. Но, если не ошибаюсь, начинается отлив. Видите, как уже отступило море от кромки берега. Повременим немного, и в разгар отлива нам, пожалуй, удастся переправиться вброд…
А Наб тем временем отважно боролся с течением и наискось пересекал пролив. С каждым взмахом могучих рук из воды взметывались черные плечи. Наба относило с огромной скоростью, но все же он понемногу приближался к берегу. Больше получаса потратил он на то, чтоб переплыть пролив шириною в пол мили; его отнесло на несколько тысяч футов вниз по течению, но, наконец, он достиг берега.
Он выбрался из воды у подножия высокой гранитной кручи и энергично отряхнулся, затем опрометью бросился бежать и вскоре исчез за скалистым мысом, выдававшимся в море почти напротив северной оконечности островка.
Спутники с тревогой следили за смелым пловцом, а когда он скрылся из виду, устремили взгляд на берег, где собирались найти себе убежище; обозревая эту неведомую им землю, они в то же время утоляли голод ракушками, которыми был усеян песок, - трапеза, конечно, очень скудная.
Берег, лежавший перед ними, изгибался, образуя широкий залив, ограниченный с южной стороны далеко выступающей в море дикой, голой скалой. Она соединялась с берегом прихотливо очерченной грядою высоких гранитных утесов. К северу залив расширялся, берег шел округлой линией с юго-запада на северо-восток и заканчивался узким острым мысом. Между двумя этими выступами, завершавшими дугу залива, расстояние было, вероятно, миль восемь. Островок же, отделенный от этих гранитных берегов узким проливом, походил своей формой на огромного кита. Наибольшая его ширина не превышала четверти мили.
На переднем плане противоположного берега тянулась песчаная отмель, усеянная темными скалами, - их постепенно обнажал отлив; за нею вздымалась, подобно крепостному редуту, отвесная гранитная круча высотою в триста футов, увенчанная причудливым карнизом. Она тянулась сплошным кряжем на протяжении трех миль и резко обрывалась справа отвесной гранью, словно обтесанной рукою человека. С левого же края этот необыкновенный гранитный вал словно раскололся, разбился на скалы призматической формы, обрушился каменными осыпями и, постепенно понижаясь, вытянулся длинным спуском, сливавшимся внизу с подводными рифами южного мыса.
Вверху кряж переходил в голое плоскогорье, без единого деревца, ровное, как стол, подобно вершине Столовой горы, возвышающейся над Кейптауном у мыса Доброй Надежды, только меньших размеров. По крайней мере таким оно казалось, когда на него глядели с островка. Однако справа, за отвесным обрывом, на нем имелась растительность. Ясно можно было различить зеленые кроны больших деревьев, которые сливались в сплошную чащу, уходившую куда-то вдаль, недоступную взгляду. Зелень эта радовала глаз после суровой картины голых гранитных берегов.
И, наконец, на заднем плане, на расстоянии по меньшей мере семи миль к северо-западу, на солнце сверкал яркобелый конус. То была вершина какой-то далекой горы, покрытая шапкой вечных снегов.
Пока еще нельзя было определить, что представляет собою видневшаяся перед глазами земля - остров или часть материка.
Зато, взглянув на хаотическое нагромождение огромных каменных глыб с левого края залива, геолог, не колеблясь, сказал бы, что они, несомненно, вулканического происхождения и бесспорно являются результатом извержения огнедышащих гор.
Гедеон Спилет, Пенкроф и Герберт пристально смотрели на ту землю, на которой им, быть может, предстояло жить долгие годы, возможно до самой смерти, если только мимо ее берегов не пролегал путь морских кораблей.
- Что же ты молчишь, Пенкроф? - спросил Герберт. - Что там? Как ты думаешь?
- Да что ж, есть там, наверное, и хорошее и дурное, как везде. Посмотрим. А отлив-то здорово работает! Через три часа попробуем перейти вброд на тот берег. А когда перейдем, попытаемся как-нибудь выпутаться из беды и первым делом найти мистера Смита!
Пенкроф не ошибся в своих расчетах: через три часа большая часть песчаного дна пролива обнажилась. Между островком и противоположным берегом оставалась только узкая полоска воды, через которую, вероятно, нетрудно было перебраться.
И действительно, около десяти часов утра Гедеон Спилет и два его товарища разделись и, придерживая на голове узел с одеждой, перешли вброд узкий проливчик глубиной не более пяти футов. Для Герберта даже такая глубина была еще не по росту, но он плавал, как рыба, и прекрасно вышел из затруднительного положения. Все трое без всяких злоключений достигли берега. Там они быстро обсохли на солнце, надели платье, которое сумели уберечь от воды, и стали держать совет.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Литодомы. - Устье реки. - Трущобы. - Продолжение поисков. - Зеленая чаща леса. - Запас топлива. - Ожидание прилива. - На гребне гранитного кряжа. - Плот. - Возвращение на берег
Прежде всего решили предпринять разведку, и Гедеон Спилет, велев моряку ждать его на том самом месте, куда они вышли с островка, тотчас пустился в путь по берегу в том же направлении, по которому несколько часов назад помчался негр Наб. Журналист шел торопливыми шагами и вскоре исчез за скалами, - ему не терпелось узнать, что стало с Сайресом Смитом.
Герберт хотел было идти вместе с ним.
- Не ходи, дружок, - сказал ему моряк. - Нам с тобой нужно приготовить стоянку и, по возможности, раздобыть еды - чего-нибудь посолиднее, чем ракушки. Когда друзья наши возвратятся, им надо будет подкрепиться. Значит, у них свое дело, у нас - свое.
- Согласен, Пенкроф, - ответил Герберт.
- Ну вот и хорошо, - одобрил моряк. - Все устроим по порядку. Мы устали, нам голодно, холодно. Стало быть, всем потребуется пристанище, огонь и пища. Дров в лесу сколько хочешь, найдутся там и птичьи гнезда, - значит, наберем яиц. Остается только подыскать себе дом.
- Ну что ж, - подхватил Герберт. - Я поищу в скалах пещеру. Наверно, уж найду какую-нибудь нору, и мы все туда заберемся.