Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 37 из 39

- А подлец, так это ты все затеял!- грозно проговорил Гетьман и метнул в стрелявшего предателя саблю.

Клинок пробил тело казначея насквозь в районе груди. Копейка схватился руками за саблю, завыл от боли и упал замертво.

- Что, не нравится?- саркастически улыбаясь, спросил истекающий кровью Шульга.- Это тебе не деньги из казны таскать. Здесь тебе другой метал, от него больно.

В доме слышался шум битвы. Очевидно, охрана Гетьмана вела бой в другом конце здания, но не могла прорваться на помощь своему атаману. В дверях снова показались разбойники. Они осторожно один за другим входили в комнату, опасаясь поскользнуться в липкой крови, залившей весь пол. Пуля от выстрела казначея попала в левый бок живота атамана. Иван прижал рану левой ладонью, пытаясь остановить кровь. В правой руке он держал саблю, поднятую с пола. В помещение вошли шесть человек. Они не решались первыми нападать, стояли и выжидали. Гетьман чувствовал, что силы его покидают и, что он сейчас может потерять сознание. Надо было быстро соображать.

- Ну, что стоите?- спросил Иван,- подходите. У меня еще есть гостинцы. Вашим друзьям я уже их раздал. Только, похоже, они им не понравились. Видишь, как некрасиво они здесь разлеглись? Может, кому из вас понравятся?

“Надо выпрыгнуть в окно,- осенило Шульгу,- там возможно кто-нибудь из охраны мне поможет? Не хочется, чтобы меня здесь добили, как собаку”.

Разбойники стали приближаться к атаману, делая короткие шаги и выставив вперед сабли. Гетьман глубоко вздохнул и бросил клинок в ближайшего от себя бандита. Меч вошел точно между глазами разбойника. Он рухнул навзничь, раскинув руки в стороны. Шульга схватил деревянную лавку, стоявшую возле окна и, размахивая ею из стороны в сторону, отогнал нападающих к двери. Потом бросил лавку в окно, которое от удара вылетело наружу. Пока разбойники соображали, Гетьман выхватил из-под подушки на своей кровати два пистолета и выпрыгнул в окно. Бандиты хотели преследовать его, но передумали. Один из них сказал:

- Не лезьте в окно, а то враз на пулю нарветесь. У него два пистолета.

Шульга отполз к стене дома и облокотился на неё спиной. Перед глазами плыли круги. Сознание вспышками появлялось и исчезало в голове. Гетьман посмотрел вверх и увидел освещенного лунным светом человека, стоявшего перед ним. В голове на мгновение прояснилось, и он узнал его. Облизав языком пересохшие губы, Шульга сказал:

- А это ты? Хорошо, что ты жив. Помоги мне, надо перевязать раны, а то кровь хлещет.

В этот момент, стоявший занес саблю над головой Гетьмана. Иван поднял пистолет, но человек, взмахнув клинком, отрубил атаману правую кисть. Атаман сразу же вы­стрелил из второго пистолета, который был в левой руке. Пуля угодила в лоб убийцы, и он свалился к ногам Шульги, как подкошенный. Иван снял свой пояс и, вцепив­шись в один конец зубами, а другой, схватив левой кистью, перетянул свою правую руку, чтобы остановить кровь.

Пропели первые петухи, начинающийся рассвет запустил часы нового дня. Гетьман склонил голову на грудь и потерял сознание.

41. Смерть Гетьмана.

Одна мысль сидела в голове полковника Голованя, пока он мчался в Пряжин: “Только бы успеть”. Он даже не оглянулся посмотреть едут ли за ним хлопцы. Игнат молни­ей пронесся по улицам города и подъехал к штабу. Он соскочил с коня и побежал к дому. У входа лежал мертвый часовой. Головань переступил через него и вошел внутрь. Ужасная картина открылась перед ним. Стены и пол в помещении были залиты кровью. Везде лежали мертвые тела казаков и каких-то людей. В одной из комнат его пора­зила груда убитых незнакомцев, заполнивших проход. Они лежали один на одном, заполнив все пространство. А пол был залит слоем густой крови. У входа в это помеще­ние сидел, опершись на стену с клинком в груди, войсковой казначей Андрей Копейка.

“А этот, откуда взялся?”- подумал Головань. Он обошел все комнаты, Гетьмана нигде не было. Игнат вышел на улицу. Там уже собрались подоспевшие казаки. Они стоя­ли, не решаясь войти в дом.

- Что же здесь делается?- пытался выяснить один из них.- А где Гетьман? Пан полковник.

- Что делается?- переспросил Игнат.- Похоже, не все этой ночью спали.

С левой стороны дома донесся слабый стон. Головань с казаками побежали туда. Под зданием, опершись спиной на стену, сидел Гетьман. Вокруг него на земле была кровь. Правая кисть была отрублена и лежала рядом с ним. Вся одежда у атамана была в крови. Шульга открыл глаза, посмотрел на стоявших вокруг казаков и еле слышно спросил:

- Игнат, это ты? Наклонись, мне трудно говорить.

У самых ног Гетьмана лежал сотник Яворной с дыркой во лбу. Головань склонился над атаманом.

- Это я, Батько, я. Сейчас мы Вам поможем,- с трудом сдерживая слезы, говорил Игнат.

- Не надо. Это уже бесполезно. Я чувствую, как жизнь уходит из меня. Дай мне попить,- попросил Шульга.

- Принесите воды, скорее,- закричал Головань казакам. Кто-то побежал исполнять приказ.

- Игнат, сынку. Я прошу тебя, похорони меня у Днепра. Так, чтобы все вокруг было видно, а главное - степь. А хорошо, что я в бою погиб, а то я все боялся, что….

Гетьман замолчал, не договорив фразу. Дыхание у него остановилось. Головань закрыл ему глаза. Принесли воду, только она уже была не нужна атаману. Туда, куда он ушел, уже ничего не было нужно.

- Гетьмана обмыть и переодеть,- приказал полковник Головань,- повезем Батьку на Сичь. Исполним последнюю его волю.

Высоко в небе упала звезда, оставляя на черном бархате ночи блестящий свет своего пути.

- Да пусть найдут цирюльника, чтобы он приготовил тело Гетьмана к дальней дороге,- продолжал распоряжаться Игнат.

Утром привели старого еврея.

- Ты можешь сделать так, чтобы можно было довести погибшего атамана до Запорожья?- спросил Головань.

- Вы же, Ваша Милость, смогли спасти моего сына, когда его хотели повесить на площади,- проговорил цирюльник.- Почему же я не смогу помочь Вам? Я сделаю все, как надо. Можете не беспокоиться.

На следующее утро отряд был готов к выступлению на Сичь. Гетьмана уложили на повозку и накрыли войсковым знаменем. Весь полк построился, чтобы попрощаться со славным полководцем. Вся площадь была заполнена людьми.

- Сегодня же полк должен выступить на Киев,- приказал Головань своему заместителю Ефиму Зоре.- Я похороню Батьку и присоединюсь к вам.

Игнат взял с собой сотню казаков для сопровождения. Инга и Прищепа тоже поехали с ними.

42. Выздоровление Ружанского.

Полковника Ружанского привезли в его имение поздно вечером. Гресь был без сознания. Все время бредил: “Рысью вперед. Держите строй, держите строй, я сказал. Мат­ка Боска. Левый фланг, казаки слева. Залпом пли”. Потом он замолчал. Пот градом заливал ему лицо, и он снова кричал:

- Не надо, не уходи, не уходи Наталья, Наталья. Я же хотел тебе помочь. Не уходи,- и снова замолкал.

Ружанского поместили в спальне, осмотревший его лекарь сказал:

- Организм у пана полковника, конечно, богатырский. Но горячка и большая потеря крови - вещи нехорошие. Вряд ли он протянет больше двух недель.

Наталья Корень все время наблюдала за происходящим, но никуда не вмешивалась. А как только услышала приговор медика, сразу сказала:

- Все, понятно. По-вашему, пан лекарь, уже нужно готовиться к похоронам? Ну, нет. Я сама его буду лечить. Моего отца еще и не с такими ранами привозили с войны. А мама всегда его на ноги ставила. Я видела, как она лечила, и знаю, что нужно делать. Принесите мне кипяченую воду и чистое белое полотно.

Слуги побежали исполнять приказ. А лекарь, покачав головой, произнес:

- Все это бесполезно, пани. Ему уже ничего не поможет.

- Я это уже слышала,- ответила Наталья. Большое спасибо за Ваши труды. Я Вас больше не задерживаю.

Медик ушел обиженный. Девушка пошла на улицу. Возле дороги нарвала подорожника, у края леса насобирала еще каких-то трав и вернулась в дом. По просьбе Натальи полковника раздели. Девушку поразило богатырски сложенное тело Ружанского. Она сама помыла Греся. Потом тщательно очистила рану, стараясь не повредить уже за­пекшуюся кровь на груди. Смочила кожу вокруг раны горилкой и приложила вымытые листья подорожника на место ранения. Затем сделала перевязку. На кухне заварила настой из собранных трав. Двое суток девушка не отходила от Греся. Делала перевязки, поила отварами из трав и молилась Пресвятой деве Марии, чтобы та послала исце­ление Ружанскому.