Страница 19 из 63
Когда остались позади замки Сироиси и Абумидзури и мы оказались в уезде Касадзима, то сразу же спросили у людей, где находится могила То-но тюдзё Санэкаты200. «Вон видите, справа вдали у подножья гор виднеются две деревеньки, - ответили нам, - их называют Минова и Касима. Там-то вы и найдете и само святилище бога-покровителя путников, и знаменитые "сухие стебли травы"»201. Мы чувствовали себя совершенно разбитыми, ибо дороги из-за летних ливней были скверными, а потому, взглянув на святилище издалека, не задерживаясь, двинулись дальше. Подумав, что в период летних дождей весьма кстати оказаться в Минова - Круг Плаща или в Касадзима - Остров Дорожной Шляпы, я сложил:
Остров Дорожной Шляпы,
Где он? Размокли дороги
В пору Пятой луны.
Заночевали в Иванума.
Сосна Такэкума202 и в самом деле приводит в изумление. Ясно, что дерево не утратило своего прежнего вида - раздваивается от самых корней. И уж конечно, сразу вспоминается монах Ноин203. Кажется, в те давние времена человек, который был назначен правителем в страну Митиноку, приказал срубить эту сосну и сделать из нее сваи для моста через реку Наторигава204, во всяком случае, не зря же Ноин сказал: «Не осталось и следа». Вот так одни поколения срубали сосну, другие ее снова сажали, однако ныне она выглядит так, как подобает выглядеть тысячелетней сосне, и радует взоры своим благолепием.
Сосной Такэкума
Предстань перед взором путников,
Поздняя вишня.
Такое стихотворение я получил на прощанье от человека по имени Кёхаку205.
Ещё глядя на вишни,
Помышлял о сосне, вот она, предо мной.
Третья луна позади.206
Переправившись через реку Наторигава, оказались в Сэндае. Сегодня как раз устилают крыши листьями ириса207. Подыскав место для ночлега, решили остаться в Сэндае на несколько дней. Здесь живет художник, которого зовут Каэмон. Прознав, что ему не вовсе чужды возвышенные чувства, мы свели с ним знакомство. Он сообщил, что сумел разыскать многие воспетые поэтами места, о которых в наши дни почти никто ничего не знает, и целый день водил нас по окрестностям. В Миягино буйно разрослись хаги, невольно напоминая о том, как прекрасно здесь должно быть осенью. В Тамата, Ёконо и на Холме Азалий - Цуцудзигаока как раз цвел подбел - асэби. Были мы и в сосновом лесу, куда не проникали даже солнечные лучи, наверное, именно это место и называется Коносита - Под Деревьями! Видно, столь же обильная роса выпадала и в старину, не зря поэт сказал: «Челядинец, постой...»208. Осмотрели храм Якуси и святилище Небесного Бога209, а тут вскоре и день преклонился к вечеру. Каэмон еще и набросал на бумаге острова Мацусима и Сиогама, а также другие достойные внимания места, и рисунок преподнес нам. Кроме того, он подарил нам на прощанье две пары плетеных сандалий-варадзи с темно-синими шнурками. Вот в подобных-то мелочах и выявляется истинная сущность таких чудаков любителей прекрасного.
Ирисы.
Ими привяжем к ногам сандалии,
Чем не шнурки?210
Поглядывая на рисунок, подаренный нам Каэмо-ром, мы продвигались вдоль гор по Северной узкой тропе211, там растет десятиволоконная осока212. Говорят, что и теперь каждый год из этой осоки плетут циновки и подносят их местному правителю.
Памятный камень Кувшин находится возле замка Тага в селении Исикава.
Камень этот имеет в высоту что-то около шести с лишним сяку, а в поперечнике - около трех сяку. Отодвинув рукой мох, можно заметить чуть видные письмена. Они означают расстояние до всех четырех границ провинции. Еще там написано: «Замок сей был построен в первом году эры Дзинки213 господином Оно Адзумандо, начальником Управления Охраны и надзирателем местных земель. В шестом году эры Тэмпё-Ходзи214 он был перестроен господином Эми Асакари, советником, военным правителем земель Токайдо и Тосандо. Первый день двенадцатой луны». То есть этот камень относится скорее всего ко времени правления государя Сёму.
Хотя и дошли до наших времен многие возникшие еще в глубокой древности «изголовья песен»215, все же - горы рушились, реки меняли русла, прокладывались новые дороги, камни врастали в землю, деревья старели, на смену им подрастали новые - так шло время, одно поколение уступало место другому, и весьма трудно теперь различить их следы, однако вот перед нашим взором несомненная память, оставшаяся от тысячелетий и донесшая до нас думы и чаяния древних людей. Вот и награда паломнику, вот ради чего стоило задержаться в этом мире - забыв о мытарствах долгого пути, я стоял, проливая слезы.
После этого мы побывали у реки Тамагава в Иода, и в Оки-но иси. На горе Суэ-но Мацуяма216 стоит монастырь, он называется Массёдзан217. Между соснами повсюду виднеются могилы, и печаль моя еще более умножилась: «Вот он каков, конец клятв «станем птиц неразлучной четою, будем раздвоенной веткой расти»218, а тут как раз из бухты Сиогама-но ура219 донесся звон вечернего колокола. Пасмурное небо пятой луны чуть посветлело, в тусклом лунном слете казалось, что остров Магаки-га сима совсем близко. Цепочкой тянулись к берегу рыбачьи лодки, прислушиваясь к голосам рыбаков, делящих рыбу, я понял чувства того человека, который сказал когда-то: «с печалью гляжу, как спускают на воду лодку...»220, еще большая грусть овладела душой. Вечером слепой монах, перебирая струны лютни-бива, пел то, что называют обычно «дзёрури221 северных провинций». Это было не Хэйкэ222 , и не Ковакамаи223, а какой-то громкий деревенский напев, звучавший весьма назойливо, ибо исполнитель находился совсем рядом с нашими изголовьями, но поскольку он не забывал о местных традициях, мелодия показалась нам не лишенной своеобразной прелести.
Рано утром отправились в святилище Сиогама-дзиндзя поклониться местному божеству. Здешний правитель позаботился о том, чтобы святилище было восстановлено в прежнем виде, и оно радовало глаз толстыми столбами, ярко крашенными стропилами, высокой - в девять дзин224 - каменной лестницей, утреннее солнце играло на изгороди, покрытой алым лаком. Я исполнился благоговения: подумать только, сколь прекрасны обычаи нашей страны, что даже на самом краю глухой провинции, у самых пределов «Пыльного обиталища»225 чудесным образом пребывают божества! Перед алтарем - древний храмовый фонарь. На железной дверце написано: «Третий год Бундзи, дар Идзуми Сабуро»226. Перед глазами словно встает пятисотлетнее прошлое, и есть какая-то неизъяснимая прелесть в этом удивительном ощущении. Идзуми Сабуро - муж великой доблести, помнящий о своем долге, преданный и почтительный сын. Слава его достигла наших дней, и всякий сочтет за честь последовать его примеру. Истинно, как говаривали в старину: «Человек должен упорно продвигаться вперед по Пути, указанному Буддой, и исполнять свой долг. Слава же найдет его сама».
Солнце близилось к зениту. Наняв лодку, мы переправились на Максима - Сосновые острова. Проплыв около двух с небольшим ри, пристали к песчаному берегу Одзима.