Страница 10 из 14
Записки доктора Джона Х. Ватсона
Конечно же, читатель поймет, почему помещенные выше материалы никогда до сего момента не публиковались. Отчет о событиях, произошедших у подножия Изандлваны, лежал среди прочих засекреченных государственных документов в папке с пометкой «Роудон Моран», другие же бумаги хранились в Военном министерстве и подведомственной ему военной полиции. Принятый в 1889 году закон о государственной тайне весьма строг в подобных вопросах, но дозволяет каждому новому министру внутренних дел решать, как долго подобные секретные сведения могут находиться под замком: пятьдесят, сто лет или вообще до скончания времен.
Я благодарен Дэвиду Ллойду Джорджу, ведь это именно он пришел к мнению, что по истечении сорока лет обнародование отчета об изандлванских событиях уже не поставит под угрозу национальную безопасность и не навредит действующему правительству.
Разумеется, Шерлок Холмс показывал мне свое письмо Мелвиллу Макнайтену. Но самого Холмса я встретил лишь около двух лет спустя после трагедии, разразившейся в Южной Африке. К тому времени мне довелось совершить путешествие в Индию. В июне 1878 года я получил степень доктора медицины в больнице Святого Варфоломея и в следующем месяце поступил на службу и прошел стандартный краткий курс для военных хирургов в госпитале Нетли, неподалеку от гарнизона Альдершот, твердо намереваясь сделать карьеру на этом поприще.
В конце того года, все еще оставаясь скромным помощником главного врача, я получил приказ отправляться в пятый полк нортумберлендских стрелков, расквартированный тогда в Индии. К Индии были в тот момент прикованы все взгляды, ибо именно она считалась главным сокровищем британской короны. Поездки на Восток стали гораздо короче с открытием Суэцкого канала. А Южная Африка ценилась уже в основном не за возможность удобным путем попасть в Бомбей, а за недавно обнаруженные запасы алмазов и золота.
Да, когда я покинул госпиталь Нетли, самой важной страной для империи оставалась Индия, но не менее значимым был для нас и Афганистан. Великобританией в то время руководил лорд Биконсфилд, и стоящие во главе государства политики считали, что Афганистану грозит нападение северного соседа, России. Британским послам запретили въезжать в Кабул, тогда как русских дипломатов приняли там с распростертыми объятиями. Лорд Литтон, генерал-губернатор Индии, предупредил правительство, что при необходимости ему придется проявить инициативу и начать военные действия, как это предписано конституцией. В противном случае мы рисковали в один прекрасный день обнаружить у своих северо-западных границ на Востоке «русского медведя».
Еще до конца года я вместе с пятью сотнями других военнослужащих всевозможных чинов и званий маршировал по улицам Портсмута от железнодорожной станции к докам. Как же нас приветствовали! Военный оркестр играл «Британских гренадеров» и «Любимую я оставляю». По обе стороны от дороги столпилось столько народу, что можно было в буквальном смысле идти по головам. Отовсюду доносились выкрики: «Помните, старая добрая Англия полагается на вас!», «Задайте им жару!», «Выше нос, старина!», «Мы вас не забудем!».
Никаких сражений на тот момент не велось. Так что не знаю, куда, по мнению тех людей, мы должны были ехать. Когда за нами закрылись портовые ворота, вслед прозвучало тысячеголосое напутствие: «Прощайте! Да благословит вас Господь!»
Нас, будущее подкрепление действующей армии, не отправили коротким путем через Суэцкий канал, ведь с нами путешествовал и пехотный полк, который должен был поступить в распоряжение лорда Челмсфорда в Южной Африке. Судно для транспортировки войск под названием «Клайд» (бывший круизный лайнер, лучшие дни которого остались в прошлом) должно было доставить нас в Кейптаун. Пассажиры спали в трюмах в свисающих с бимсов гамаках. Некоторые предпочитали ютиться на палубе, завернувшись в одеяла. Повсюду летала угольная пыль, пахло разогретым маслом, равномерно крутились лопасти. Сердце корабля тарахтело глубоко внизу, в машинном отделении. Занять себя было почти нечем, оставалось только сидеть, зачарованно уставившись на огромные полированные поршни, ходившие туда-сюда. Так протекали дни и ночи, мы преодолевали милю за милей.
Рождество наше судно встретило близ экватора. В начале января мы бросили якорь возле белых строений у высокой горы неподалеку от Кейптауна. На берегу было не слышно никаких новостей об Афганистане, от которого нас отделял еще один океан. Поговаривали, что несколько полков, включая и моих нортумберлендских стрелков, выступили из Индии и через горные перевалы вторглись на территорию потенциального противника. Но правда ли это – оставалось лишь гадать. В Африке только и разговоров было, что о нападении на Наталь зулусов под предводительством короля Кечвайо.
В Натале вовсю готовились к войне, и в местных газетах писали только об этом. Кечвайо заявил сэру Генри Боулеру: «Мы хотим дружить с англичанами, но я не согласен, чтобы мои люди подчинялись английским законам». Пока сохранялось весьма хрупкое равновесие. Но если начнется заваруха, что помешает голландским поселенцам из процветающего Трансвааля вонзить нам нож в спину и объявить свою провинцию независимым от Великобритании государством? И если нас втянут в одну войну, хватит ли ресурсов, чтобы сражаться и на втором фронте?
Более всего я опасался, что придется остаться здесь. В таком случае мне не доведется посмотреть на чудеса Индии и добраться до своего полка. А я ведь совсем не ради Африки записался на военную службу.
Пребывая из-за этих сомнений в мрачном расположении духа, я повстречал молодого капитана, с которым познакомился еще на борту «Клайда». Его определили в пехотный отряд лорда Челмсфорда, состоящий из четырех с лишним тысяч человек. Подразделение в скором времени должно было выступить против зулусов Кечвайо.
– Приветствую, доктор! – весело поздоровался молодой щеголь. – Вы едете с нами на пикник в Зулуленд?
– Нет, насколько мне известно!
Как же мне тогда повезло. Спустя несколько дней останками этого бедняги и тысячи других солдат лакомились натальские стервятники. Попади я в отряд лорда Челмсфорда, не миновать бы мне гибели вместе с 24-м пехотным полком Генри Пуллейна. Но меня увез военный транспорт «Лондондерри», и только в Бомбее я услышал об изандлванской трагедии.
Жарким и пыльным утром явился я в штаб в Бомбее. В отделе перевозок царил совершенный хаос, и никто ничего не знал об Афганистане. Я спросил у начальника транспортной службы, как мне быстрее нагнать нортумберлендских стрелков, которые, судя по всему, вполне могли через Хайберский проход добраться и до Кандагара.
– Мистер, вам что, не сообщили? – отвечал майор-ирландец, бросив на меня такой раздраженный взгляд, будто это я был виноват в поднявшейся вокруг неразберихе. – У вас в предписании должно быть все указано. Нортумберлендскому полку больше не требуется помощник хирурга. Зато он нужен беркширскому. Их собственный помощник, Макинтош, отправлен на базу в Пешаваре с дизентерией. При первой возможности вас переведут к беркширцам. Проездные документы получите здесь. Поезда до Пешавара не ходят. Садитесь на завтрашний состав, идущий из Дели, и езжайте на нем до Лахора. Там и разберетесь. Следующий!
Так началась для меня служба. Утром я уселся в вагон Бомбейской, Бародской и Центрально-Индийской железнодорожной компании. Несколько таких вагонов было зарезервировано для транспортировки британских офицеров. Широкие окна, мягкие кресла, накрытые скатертями столы – в подобных купе обычно ездят на скачки в сопровождении слуг молодые английские франты, запасшись корзинками для пикника.
Я отгородился от всего мира газетой и читал о положении в Афганистане, которое значительно ухудшилось со времени моего отъезда из Англии. Власть в стране захватил вождь повстанцев Аюб-хан, и нашим войскам пришлось спешно выдвигаться на позиции. Множество офицеров со всех концов Индии, как и я, в тот момент тряслись в таких же вагонах, приближаясь к северо-западной границе. В те дни железная дорога заканчивалась возле Хайберского прохода. В Лахоре мне следовало присоединиться к конному отряду. Перед мысленным взором уже рисовались высокие заснеженные пики и белоснежные стены Кандагара, который некогда был столицей Афганистана.