Страница 51 из 64
«Санационной» Польше летом 1939 года Англия отвела гораздо более низкую и подлую роль — роль провокатора. И вот с ней все эти рыдз-смиглы, мос-тицкие, миколайчики и андерсы справились блестяще!
Не сам Андерс решил удрать из СССР в разгар Сталинградского сражения, не в его личной трусости дело. И даже не в решении эмигрантского правительства — оно сидело в Лондоне, и понятно, с чьего голоса подпевало.
Армия Андерса нужна была англичанам. И не как военная сила — таковой она, положа руку на сердце, вряд ли являлась, — а исключительно как инструмент послевоенной политической игры.
Потому и шел 2-й польский корпус в английских обозах аж до самого монастыря Монте-Кассино. Шел бы и дальше, но умные люди в английском руково-детве решили, что «западные» поляки должны иметь за спиной какой-нибудь военный подвиг. Вот и доверили польским войскам атаковать «ключевую точку линии Густава», и вокруг этой малоудачной атаки вот уже шестьдесят с лишним лет плетут все новые и новые легенды, где маленькая толика правды намешана с гигантским количеством вымысла — а как же? Теперь уже не битва 1-й пехотной дивизии имени Костюшко под Ленино или кошмарная, под многослойным немецким огнем, переправа 3-й пехотной дивизии имени Траугутта через Вислу в сентябре 1944 года изучается польскими школьниками — теперь они бойко рассказывают учителю подробности сражения польских жолнежей генерала Андерса в итальянских горах.
Корпус Андерса и прочие польские войска на Западе — наследники «санационной» Польши — были той закваской, которую англичане надеялись со временем забросить в бурлящий «котел» послевоенной Польши, чтобы затем по своему усмотрению формировать это государство. Сразу после войны этого у них не получилось — но ядовитые семена живучи. И сегодня история Польши, что изучается в школах и университетах, — это опять не подлинная история польского народа, а история антирусской шляхетской Польши, «санационной» Польши, Польши провокаторов, предателей и клятвопреступников.
Глава 12. Польша — виновник или жертва Второй мировой?
Итак, мы подошли к ответу на вынесенный в заголовок этой главы вопрос. На главный вопрос этой книги.
На самом деле — очень сложный вопрос. Ответить на который однозначно невозможно, если рассматривать Польшу как единое целое, как государство польского народа. Если принять за аксиому, что Польша в предвоенные годы была самостоятельным, независимым, суверенным государством, отстаивающим на мировой арене свои собственные национальные интересы.
Ведь в самом деле, немыслимо для ответственных людей, руководителей государства, на ком лежит ответственность за судьбы страны и за ее будущее — столь безответственно бросать вверенный им народ в водоворот военного конфликта, причем с весьма предсказуемым результатом. Ну не мог маршал Рыдз-Смиглы, будь он хоть трижды идиот, не понимать, что Германия уничтожит польские вооруженные силы и оккупирует ее территорию за считаные недели!
И либо польский народ возглавляли абсолютные кретины, либо эти руководители имели какой-то свой, особенный взгляд на будущее своей страны, и их образ действий ложился именно в канву этого самого особенного взгляда.
Одно ясно абсолютно достоверно — планы ЭТОЙ войны разрабатывались не в Варшаве. И не в Варшаве надо искать ответ на вопрос — кто же на самом деле Польша в начавшейся войне. Потому что очевидно, что ответить на этот вопрос, допустив, что польское руководство самостоятельно решило уничтожить свою страну, совершив самоубийственный отказ в претензиях Германии, — невозможно.
И на этот вопрос удивительно легко ответить, если знать, что из себя «санационная» Польша представляла на самом деле.
Для чего нам будет необходимо вернуться немного назад, век эдак в восемнадцатый.
Самый главный вывод из польской истории периода заката ее первого существования: шляхта Речи Посполитой самостоятельно угробила собственное государство в 1795 году — все оправдания типа «это не мы, это Россия и Пруссия вкупе с Австрией нас разделили» не принимаются.
Если бы правящий класс Польской державы понимал, что это значит — нести ответственность за судьбу своего государства и своего народа, — никакие разделы бы Первой Речи Посполитой не грозили бы и в страшном сне.
Если бы шляхта знала, как нужно беречь и хранить свою страну — не было бы ста двадцати трех лет отсутствия Польши на европейских картах.
ОНИ этого не знали, не понимали, а самое главное — и не хотели знать и понимать.
Они хотели сыто и пьяно жить, не платить налоги, не содержать армию, не иметь государственного аппарата, выбирать на разгульных и разудалых сеймах короля, каждый раз — худшего из возможных. Они не хотели над собой власти своего государства — они получили над собой власть государств чужих.
Они крепко держались за архаичное право «либерум вето» и за (немыслимую для цивилизованного государства) «законную» возможность устраивать гражданские войны и мятежи в собственной стране.
Они не хотели понимать, что за все в этой жизни рано или поздно надо платить.
Множество раз умные люди и внутри Польши, и из-за границы им пытались объяснить, что подобное государственное устройство нежизнеспособно, — они не внимали предупреждениям, пьяно хохоча в лицо своим доброжелателям. «Польша сильна раздорами!» Где и когда, какой негодяй подсунул им этот идиотский лозунг?
Они бездарно прогуляли свою страну.
Государство — система, создаваемая нацией в целях самозащиты от врага внешнего и внутреннего. Сопредельные Польше нации — русские, пруссаки и австрийцы — это поняли и к XVIII веку имели сильные централизованные государства (с наследственными монархиями, постоянными армиями, бюрократическим аппаратом, регулярным налогообложением и собственными национальными интересами), которые могли обеспечивать интересы этих наций на внешнеполитической арене и проводить устойчивую внутреннюю политику.
Шляхта Речи Посполитой ни на дюйм не желала поступаться своими «вольностями» — и, наконец, наступил момент, когда сопредельные государства перестали видеть в этой «дворянской республике» равноценного партнера, суверенную державу. «Соседи» начали рассматривать Польшу лишь как «территорию», на которой можно разыгрывать собственную «партию», на которой всегда можно найти лакеев, за ломаный грош готовых поддержать интересы нужного кандидата или нужное политическое решение. И которую в определенный момент можно будет просто прибрать к рукам.
Что-то не так?
Польша перестала быть самостоятельным государством уже к началу Северной войны — сопредельные государства (Россия, Австрия, Швеция) решали (опираясь на «своих» поляков в сейме, при королевском дворе или во главе костела), кому из претендентов следует занять польский престол. Царь Петр вторично назначил курфюрста Саксонского Августа польским королем уже после того, как тот предал своего русского союзника после битвы при Калише, заключил сепаратный мир со Швецией и сложил с себя корону Пястов в пользу Станислава Лещинского. Но он был управляем и подотчетен России — и посему император Петр Великий повторно выдал ему ярлык на княжение в Польше.
А дальше Польша все больше и больше превращалась в вассала России. Дошло до того, что Екатерина Великая «сплавила» на должность польского короля надоевшего ей любовника — Станислава-Августа Понятовского! Немудрено, что сей «монарх» не удостоился чести после своей смерти лежать рядом с настоящими польскими королями в Катедре на Ва-веле — разве можно себе представить прах неистового Стефана Батория или легендарного Казимежа Великого рядом с бренными останками разжалованного любовника русской императрицы!
В качестве иллюстрации тезиса о полной нежизнеспособности Первой Речи Посполитой — события 1733 г.