Страница 12 из 179
— Боже праведный! — вскричал Стентон, вспомнив незнакомца, чей демонический смех так напугал его в ту минуту, когда он взирал на бездыханные тела двух влюбленных, убитых и испепеленных молнией.
После нескольких вымаранных и неразборчивых страниц рукопись сделалась более отчетливой, и Мельмот продолжал читать ее, сбитый с толку и неудовлетворенный, не понимая, какая же связь между этими происшедшими в Испании событиями и его предком: он все же узнал его в англичанине, о котором шла речь; Джона удивляло, как это Стентон мог найти нужным последовать за ним в Ирландию, исписать столько листов, рассказывая о том, что случилось в Испании, и оставить рукопись в руках семьи самого Мельмота, для того чтобы, по выражению Догберри, можно было «проверить недостоверное»[50]. Когда он вчитался в последующие строки, разобрать которые было нелегко, удивление его улеглось, но зато любопытство еще более возросло. Теперь Стентон находился уже, судя по всему, в Англии…
Около 1677 года Стентон был в Лондоне; мысли его все еще были заняты таинственным соотечественником. Человек этот, на котором теперь сосредоточились все его интересы, оказал даже заметное влияние на его внешность; в походке Стентона появилось сходство с описанной Саллюстием походкою Катилины[51]; у него были такие же foedi oculi[52], как у того. Каждую минуту он говорил себе: «Только бы напасть на след этого существа, человеком его назвать нельзя!». А минуту спустя он уже спрашивал себя: «А что бы я тогда сделал?». Довольно странно, что в таком состоянии он все же продолжал бывать в театрах и на балах, но так оно действительно было. Когда душа охвачена одной всепоглощающей страстью, мы особенно остро ощущаем нужду во внешнем возбуждении. И наша потребность в светских развлечениях возрастает тогда прямо пропорционально нашему презрению к свету и тому, чем он занят. Он часто посещал театры, которые были модны тогда, когда
Лондонские театры того времени являли собою картину, при виде которой должны были бы навсегда умолкнуть безрассудные крики по поводу возрастающей порчи нравов, — безрассудные даже тогда, когда они выходили из-под пера Ювенала[54], a тем более, когда они вылетали из уст современного пуританина. Порок во все времена находится на некоем среднем уровне: единственное различие, которое стоит проследить, это различие в манере, обычаях и нравах, и в этом отношении у нас есть явные преимущества перед нашими предками. Говорят, что лицемерие — это та дань уважения, которую порок платит добродетели, соблюдение же правил приличия есть та форма, в которую это уважение облекается; а если это так, то приходится признать, что порок за последнее время на редкость присмирел. Что же касается царствования Карла II, то в его пороках было какое-то великолепие и хвастливый размах. Об этом говорил уже самый вид театров тогда, когда Стентон усердно их посещал. У дверей их с одной стороны выстраивались лакеи какого-нибудь знатного дворянина (с оружием, которое они прятали под ливреями) и окружали портшез известной актрисы[55][56], которую они должны были увозить vi et armis[57], как только она садилась в него по окончании спектакля. По другую сторону ожидала карета со стеклами[58], приехавшая, чтобы после окончания пьесы увезти Кинестона[59] (Адониса тех времен), переодетого в женское платье, куда-нибудь в парк и выставить его там на потеху во всем великолепии женственной красоты, которая его отличала и которую еще больше подчеркивал его театральный костюм.
Спектакли начинались тогда в четыре часа и оставляли людям много времени для вечерних прогулок и полуночных встреч в масках при свете факелов, — встреч, которые происходили обычно в Сент-Джеймском парке, отчего становится понятным название пьесы Уичерли «Любовь в лесу»[60]. В ложах, которые оглядывал Стентон, было много женщин; их обнаженные плечи и груди, которые верно запечатлели картины Лели[61] и мемуары Граммона[62], могли бы удержать наших современных пуритан от многих назидательных стенаний и хвалебных гимнов былым временам. Все они, прежде чем посмотреть ту или иную пьесу, посылали на первое представление сначала кого-нибудь из родственников-мужчин, дабы тот мог сообщить им, пристало ли смотреть ее женщинам «порядочным и всеми уважаемым»; однако, несмотря на эту предосторожность, при некоторых репликах, — а надо сказать, что из них чаще всего состояла добрая половина пьесы, — им ничего не оставалось, как раскрывать веера или играть тогда еще бывшими в моде длинными локонами, развенчать которые оказалось не под силу даже самому Принну[63].
Сидевших в ложах мужчин можно было разделить на две категории. К первой относились «веселящиеся городские остряки», которых отличали галстуки из фламандских кружев, перепачканные нюхательным табаком, перстни с алмазами, выдававшиеся за подарки королевских любовниц (будь то герцогиня Портсмутская[64] или Нелл Гуинн[65]), нечесанные парики с кудрями, ниспадавшими на грудь, развязность, с которой они во всеуслышание поносили Драйдена[66], Ли и Отвея[67] и цитировали Седли и Рочестера[68].
Другую категорию составляли изящные любовники, «дамские кавалеры», их можно было отличить по белым, украшенным бахромой перчаткам, по церемонным поклонам и по тому, что каждое свое обращение к даме они начинали неуместным восклицанием: «Господи Иисусе!»[69][70], или более мягким, но столь же бессмысленным: «Умоляю вас, сударыня», или: «Сударыня, я весь в огне»[71][72]. Своеобразие нравов того времени сказывалось в одном очень необычном для нас обстоятельстве: женщины не заняли еще тогда надлежащего положения в жизни; их то чтили, как богинь, то честили, как потаскух; мужчина мог говорить со своей возлюбленной языком Орондата, боготворящего Кассандру[73], а минуту спустя осыпать ее потоком самых отборных ругательств, которые вогнали бы в краску даже видавшую виды площадь Ковент-Гарден[74][75][76].
Партер представлял собою зрелище более разнообразное. Там можно было увидеть критиков, вооруженных с ног до головы всей премудростью от Аристотеля до Боссю[77]; люди эти обедали в двенадцать часов, диктовали в кофейне до четырех, потом мальчишка чистил им башмаки, и они отправлялись в театр, где до поднятия занавеса сидели в мрачном бездействии и в ожидании вечерней добычи. Были там и адвокаты, щеголеватые, развязные и болтливые; кое-где можно было увидеть и какого-нибудь степенного горожанина; он сидел, сняв свою остроконечную шляпу и пряча скромно завязанный галстук в складках пуританского плаща, а в это время глаза его, глядевшие искоса, но с явным волнением на какую-нибудь женщину в маске, укрытую капюшоном и кутавшуюся в шарф, не оставляли сомнения насчет того, что завлекло его в «шатры Кидарские»[78]. Сидели там и женщины, но на лицах у всех были маски, и хотя маски эти успели уже обветшать, как у тетушки Дины в «Тристраме Шенди»[79], они все же скрывали красавиц от молодых вертопрахов, которых те хотели завлечь, да и от всех остальных, за исключением продавщиц апельсинов, которые громко их окликали у входа[80][81]. На галереях теснились счастливцы, ожидавшие исполнения обещания, которое давал Драйден в одном из своих прологов[82]; им было все равно, являлся ли на сцену призрак матери Альмансора[83] в промокшем насквозь плаще или дух Лайя[84], который, в соответствии с указаниями, написанными для сцены, выезжает вооруженный на колеснице, а за спиной у него призраки трех убитых слуг, — шутка, которую не оставил без внимания аббат Леблан[85][86] в своем руководстве к писанию английской трагедии. Иные из зрителей требовали, правда, время от времени «сожжения папы»[87], но, хотя пьеса,
50
…по выражению Догберри, можно было «проверить недостоверное». — Цитата (неточная) заимствована из комедии Шекспира «Много шуму из ничего» (V, 1); о комической фигуре Догберри, чванливого глупца, см. выше: [22].
51
…описанной Саллюстием походкою Катилины… — Метьюрин имеет в виду сочинение римского историка Гая Саллюстия Криспа (86–34 гг. до н. э.) «О заговоре Катилины», где о Катилине-заговорщике Саллюстий писал, что «совесть терзала его потрясенную душу. Отсюда его бледность, омерзительный взгляд, походка то торопливая, то медленная, словом, все признаки душевного расстройства как во всей наружности, так и в выражении лица» (см.: Гай Саллюстий Крисп. О заговоре Катилины; Марк Туллий Цицерон. Речи против Катилины. Перевод С. П. Гвоздева. М.-Л., 1934, с. 110).
52
Омерзительные глаза (лат.).
53
…остепенялись маски. — Стихи взяты из знаменитой дидактической поэмы «Опыт о критике» («An Essay on Criticism», 1711; II, 540–541) Александра Попа (16881744).
54
…Ювенала… — Ювенал (ок. 55-ок. 128 г.) — римский сатирик. Метьюрин хорошо знал его произведения и несколько раз цитировал в «Мельмоте Скитальце».
55
Миссис Маршалл, первой исполнительницы роли Роксаны[56] и единственной добродетельной женщины из всех, что в те времена появлялись на сцене. Ее действительно увез описанным образом лорд Оррери, который, после того, как все его притязания были отвергнуты, инсценировал фиктивную свадьбу, где священника заменял переодетый слуга. (Прим. автора).
56
…первой исполнительницы роли Роксаны… — Роксана — героиня пьесы Натаниэла Ли «Королевы-соперницы» (1677). Та же актриса, миссис Маршалл, играла роль Роксаны в трагедии графа Оррери «Мустафа» (1668). Похитителем актрисы был, однако, Обри де Вир, граф Оксфорд (Aubrey de Vere, Earl of Oxford).
57
Силой и оружием (лат.).
58
…ожидала карета со стеклами… — Кареты с окнами из стекла (glass-coach) вошли в моду в Англии около 1667 г.
59
…увезти Кинестона… — Речь идет об Эдуарде Кинестоне (Edward Kynaston, 1670?-1706?) — одном из последних английских актеров, по старой традиции исполнявшем женские роли. Метьюрин называет его Адонисом за его красоту, уподобляя прекрасному юноше, о котором рассказывается в древнегреческом мифе.
60
…становится понятным название пьесы Уичерли «Любовь в лесу». — Первая пьеса Уильяма Уичерли (William Wycherley, 1640–1716) имела заглавие «Любовь в лесу, или Сент-Джеймский парк» («Love in a Wood, or St.-James’s Park», 1671). СентДжеймский парк в Лондоне, разбитый к югу от Сент-Джеймского дворца, служившего в то время резиденцией короля, — любимое место прогулок лондонской знати.
61
…картины Лели… — Питер Лели (Lely, 1618–1680) — английский художник голландского происхождения, написавший много портретов придворных Карла II.
62
…мемуары Граммона… — «Мемуары» графа Филибера Граммона (1621–1707), Французского дворянина, одного из самых типичных и блестящих представителей двора Карла II, написаны были на французском языке шурином Граммона А. Гамильтоном («Memoires de la vie du comte de Grammont»); английский их перевод впервые опубликовал В. Скотт. Эта книга представляет собою ценный источник, дающий полное и яркое представление о жизни и нравах английской аристократии при дворе Карла II после Реставрации.
63
…даже самому Принну. — Вильям Принн (William Pry
64
…будь то герцогиня Портсмутская… — Луиза Рене де Керуай (Louise Renee de Kerouaille, 1649–1734) приехала из Франции в Англию в свите сестры английского короля Карла II Генриетты, герцогини Орлеанской. Керуай поручена была тонкая миссия — склонить английского короля к заключению союза с Людовиком XIV. Исполнить это поручение ей, правда, удалось в малой степени, но Керуай стала первой любовницей английского короля, присвоившего ей титул герцогини Портсмутской 19 августа 1673 г.
65
…или Нелл Гдинн… — Элинор Гуинн (Eleanor Gwy
66
…они… поносили Драйдена… — О Драйдене см. выше: [33].
67
…Ли и Отвея… — Драматург Натаниэл Ли (Nathaniel Lee, 1653–1692) в 70-х годах XVII в. (между 1675 и 1680 гг.) написал восемь трагедий; большой известностью пользовалась поставленная на сцене в 1677 г. пьеса «Королевы-соперницы, или Смерть Александра Великого», за которой следовал «Митридат, царь Понта» (1678); затем Н. Ли в сотрудничестве с Драйденом создал пьесы «Эдип» (1679), «Феодосии, или Сила любви» (1680). Т. Отвей (Thomas Otway, 1652–1685) занимал видное место среди драматургов того же времени; им написаны «Алкивиад» (1675), «Дон Карлос» (1676), кроме того, известны его переделки пьес Расина и Мольера, знаменитая трагедия в белых стихах «Спасенная Венеция» («Venice Preserv’d, or a Plot Discover’d», 1682), пользовавшаяся долголетней популярностью.
68
…цитировали Седли и Рочестера. — Чарлз Седли (Sir Charles Sedley, 1639?-1701) — автор двух незначительных трагедий и нескольких комедий, из которых лучшими считались «Белламира» («Bellamira», представлена в 1687 г.) и «Шелковичный сад» («The Mulberry Garden», 1668), частично основанная на «Школе мужей» Мольера. Граф Джон Уилмот Рочестер (John Wilmot earl of Rochester, 1648–1680) — любимец Карла II, поэт, автор сатир (среди них «Сатиры против человечества», 1675) и стихотворений весьма нескромного содержания.
69
Смотри Поп (взято из Донна):
70
…Не то еще в паписты угодите. — Стихотворные строки заимствованы из четвертой сатиры Джона Донна (John Do
71
Смотри «Старый холостяк», где Араминта, устав от этих повторяющихся фраз, запрещает своему возлюбленному начинать ими свою речь. (Прим. автора).
72
Смотри «Старый холостяк»… — Речь идет о первой комедии драматурга Вильяма Конгрива (W. Congreve, 1670–1729) «The Old Bachelor» (1693); называя ее, Метьюрин, однако, допускает ошибку: в комедии Конгрива не Араминта, но ее кузина Белинда просит своего возлюбленного Бельмура в разговоре с ней не употреблять обращения «отвратительного вкуса».
73
…языком Орондата, боготворящего Кассандру… — И в этом месте своего повествования Метьюрин допустил неточности, которые читателю следует иметь в виду. «Кассандр» («Cassandre») — псевдоисторический «галантный» роман французского писателя Ла Кальпренеда (La Calprenede, Gautier de Coster, 1614–1663), изданный в 1644–1650 гг. в 10 томах (объемом в пять с половиной тысяч страниц); английский перевод — 1676 г.; главным героем романа является Кассандр, царь Македонский (сын Антипатра), а действие происходит во время греко-персидских войн; Кассандр влюблен в дочь Дария, на которой женится Александр Македонский. В побочных эпизодах повествуется о любви скифского царя Оорондата (Oorondates) к Статире и ревности к ней Роксаны, пленницы Александра Македонского. (Подробное изложение этого огромного романа см.: H. Karting. Geschichie des franzosischen Romans in XVII Jahrundert, Bd. I, 2te Ausg. Berlin, 1891, S. 247–281). Таким образом, Метьюрин превратил царя Кассандра в Кассандру, а роль Оорондата и самое его имя представил неправильно. Последняя ошибка произошла, по-видимому, потому, что историю Оорондата Метьюрин знал не из романа Ла Кальпренеда, а из заметки Д. Аддисона в журнале «Зритель», где, в частности, говорится: «Любовь — мать поэзии и до сих пор производит среди малообразованных и грубых людей тысячи воображаемых страданий и любезностей. Она заставляет лакея говорить языком Орондата и превращает неотесанного сельского учителя в галантного пастушка» и т. д. (The Spectator, vol. V, 8th ed. London, 1726, Э 377, Tuesday, May, 13, p. 237–238). Имена Кассандра, Роксаны и Ла Кальпренеда в этой заметке, однако, не упомянуты.
74
Смотри любую старую пьесу, на которую хватит терпения, или, наместо всего, прочти историю галантной любви Родофила и Меланты, Паламеда и Доралии в «Marriage a la Mode»[76] [ «Брак по моде» (франц.)] Драйдена. (Прим. автора).
75
…площадь Ковент-Гарден. — Квартал в Лондоне с рынком овощей, цветов и фруктов, где позднее, после того времени, которое описывается в романе Метьюрина, возник театр Ковент-Гарден (построен в 1809 г.).
76
…в «Marriage a la mode» Драйдена. — Комедия Драйдена (см. о нем выше: [33]) «Брак по моде» представлена на сцене в 1672 г.
77
…всей премудростью от Аристотеля до Боссю… — Французский писатель Ле Боссю (Le Bossu, 1651–1681) — автор часто переиздававшегося «Трактата об эпической поэме», который высоко ценил теоретик французского классицизма Буало. Греческий философ Аристотель упомянут здесь как автор «Поэтики».
78
…«шатры Кидарские». — Так неоднократно в Библии образно именуется Аравия и аравийские кочевники (см.: П. Солярский. Опыт библейского словаря собственных имен, т. II. СПб., 1881, с. 599).
79
…у тетушки Дины в «Тристраме Шенди»… — В романе Лоренса Стерна «Жизнь и мнения Тристрама Шенди» (1760–1767) о приключении Дины, двоюродной тетки рассказчика, «которая лет шестьдесят тому назад вышла замуж за кучера и прижила от него ребенка», говорится несколько раз (см. гл. XXI). Тристрам даже клянется «старой черной вельветовой маской» своей тетушки.
80
Смотри «Оруноко» Саутерна[81]; я имею в виду комические сцены. (Прим. автора).
81
Смотри «Оруноко» Саутерна… — Пьеса Томаса Саутерна (T. Southerne, 1650–1746) «Оруноко» («Oroonoko», 1795), сюжет которой заимствован из романа английской писательницы Афры Бен (Aphra Behn, 1640–1689) «Оруноко, или Царственный невольник» (1678).
82
Прелесть, песнь, убийство, привиденье. Пролог к «Эдипу». (Прим. автора).
83
…призрак матери Альмансора… — Имеется в виду героическая драма Драйдена «Завоевание Гранады» («The Conquest of Granade, or Almanzor and Almahide», 1670); призрак утонувшей матери Альмансора появляется здесь во II части, в 3-й сцене IV действия пьесы.
84
…дух Лайя… — Имеется в виду трагедия Драйдена (написанная совместно с Н. Ли в 1679 г.) «Эдип» («Oedipus»), в которой обработан миф об Эдипе, сыне фиванского царя Лайя (III, 1).
85
Смотри письма Леблана[86]. (Прим. автора).
86
Смотри письма Леблана. — Имеется в виду аббат Леблан (Jean Bernard le Blanc, 1707–1781), автор весьма популярных в XVIII в. «Писем француза, касающихся правления, политики и нравов англичан и французов» («Lettres l’un Francois concernant le gouvernement, la politique et les moeurs des Anglois et des Francois». La Hav, 1745; перепечатано в 1751, 1758 гг., английский перевод: «Letters of the English and French Nations». London, 1747, другое издание — Dublin, 1742). «Письма» Леблана написаны во время пребывания его в Англии между 1731–1744 гг., из 90 писем 31 посвящено художественной литературе, 11 — театру. Отзывы Леблана об английской литературе, в частности о Драйдене, характеризованы в статье: George Havens. The Abbe Le Blanc and English Literature. — Modern Philology, 1920, t. XVIII, p. 82; Helene Monod-Cassidy. Un voyageur-philosophe au XVIII s. L’abbe J.-B. Le Blanc. Harvard Univ. Press, 1941 p. 66–75.
87
…требовали… «сожжения папы»… — Обряд сожжения сделанного из соломы изображения римского папы происходил в Лондоне несколько лет подряд в день рождения королевы Елизаветы, в частности между 1679–1681 гг. в период сильнейшего ожесточения против католиков, которое подогревалось слухами о воображаемом так называемом папистском заговоре против Англии (S. J. Low and F. S. Pulling. The Dictionary of English History, p. 827–828).