Страница 4 из 48
— Ну вот!.. — Петряков горестно всплеснул руками. — Я же вам говорю: совершенно незнакомая женщина!
— А чего ей тогда понадобилось от вас?
— Откуда мне знать!
— Но что-то ведь она спрашивала? Чего-то требовала?
— Ну молола всякий вздор и долбила в дверь. Чуть совсем ее не вышибла. Вы только поглядите! — Петряков быстро прошел в прихожую и провел ладонью по входной двери. — Вон, швы даже разошлись. А тут, похоже, выдавлено. — Он открыл дверь и осмотрел ее с наружной стороны. — Ну да, как раз по этому месту она и долбила каблуком! Что вы хотите, дверь-то картонная…
— Не помните, что она при этом говорила?
— Говорила!.. — Петряков с сарказмом усмехнулся. — Вопила как оглашенная. Будто я у нее украл телевизор! Это я-то! Требовала вернуть. Бред собачий! С кем-то, должно быть, меня перепутала, спьяну попала не в тот дом…
— И чем же все кончилось?
— Кончилось!.. Если бы, — снова недобро усмехнулся Петряков. — В первый раз, когда она стала ломиться в дверь, соседи вызвали милицию…
— Что, был и второй раз? — удивился Бородин.
— Конечно! Участковый было увел ее, а через какое-то время слышу опять она буянит этажом ниже. Выбила стекла в дверях на лестничной клетке, а затем опять сюда притащилась. Опять принялась в мою дверь долбить… — последовала секундная заминка. — Должен вам сказать, что Ольга — женщина импульсивная, впечатлительная. Почему-то решила, что я непременно должен открыть дверь и объясниться с этой пьянчужкой…
— Может, и лучше было бы? — рассудил Бородин.
Петряков замотал головой, не соглашаясь:
— Объясниться с пьяной взбесившейся женщиной?! Покорно благодарю! Представляю, что тут началось бы, стоило ей только увидеть в моей квартире…
— Морозова могла бы выйти в другую комнату и не показываться ей на глаза, — сказал Бородин. — Та женщина увидела бы, что вы не тот, кто ей нужен, и оставила бы вас в покое.
Петряков опять не согласился.
— Вы думаете? Тогда вы, извините за откровенность, плохо знаете женщин! Много ли им надо, чтобы… Ольга тоже ведь вообразила… Решила, что я знаком с этой пьянчужкой. Вы понимаете?!
— Эта женщина вас называла по имени? — быстро спросил Бородин, пристально поглядев Петрякову в глаза.
Петряков опустил глаза и с яростью, скрипнув зубами, сжал на груди кулачки.
— В том-то и дело! Ну да, она выкрикивала мое имя! По какому-то дичайшему совпадению…
— Вы убеждены в том, что незнакомы с этой женщиной? — Бородин продолжал смотреть на Петрякова в упор.
— Вот так да! — Петряков схватился за голову. — И вы туда же! Как Ольга…
— Всего лишь предположение, — Бородин пожал плечами. — Вы же дверей не открывали и, как я понимаю, лишь по голосу определили, что женщина вам незнакома. Вы не могли ошибиться? Тем более что женщина была, как вы говорите, изрядно пьяна.
Петряков густо покраснел.
— Вы что, за идиота меня принимаете?
— Ну хорошо, — миролюбиво проговорил Бородин. — И что же было дальше?
— Дальше?.. — Петряков словно потерял нить разговора. — Короче говоря, у меня с Ольгой произошел некоторым образом… Даже не ссора. Скорее, маленький скандальчик. Кстати, вы ошибаетесь, если думаете, что я был последним, кто ее видел. Отнюдь! Я ж вам говорю: когда она уходила, в коридоре и на лестничной площадке находились люди…
— Расскажите подробнее, как Ольга от вас уходила, — попросил Бородин Петрякова.
— Пожалуйста! — нате, мол, режьте меня на куски, рвите на части! — Дело в том, что буквально за несколько минут до того, как Ольга вышла из моей квартиры, мужчины-соседи стали силой вести ту женщину по лестнице. Было слышно, как она визжала внизу. А Ольга продолжала настаивать на том, чтобы я пошел и поговорил с ней. Тут я, признаться, немного вспылил и, может, в излишне резкой форме повторил, что мне совершенно не о чем говорить с этой психопаткой. Тогда Ольга, ни слова не говоря, оделась и ушла.
— И ничего не сказала напоследок?
— Говорю вам, что нет! И, как я понял, не собиралась больше возвращаться: прихватила свою сумку и буркнула: «Пока». Но в глубине души я надеялся, что она все же вернется, ведь живет-то неблизко, а с транспортом ночью сами знаете как.
— И отпустили ее среди ночи одну! — еще раз посокрушался Бородин, вылезая из-за столика.
— Что ж мне, за руку ее было удерживать? — с обидой и раздражением проговорил Петряков. — Да ее попробуй-ка удержи, характерец еще тот!
— Не сахар?
— Как найдет. Впечатлительная сверх всякой меры!
— Похоже, вы неплохо изучили ее характер, — улыбнулся Бородин. — Не совсем мимолетное знакомство, а?
Седой сгорбленный старик из 28-й квартиры так увидел происходившее в новогоднюю ночь:
— Я вам скажу: это был не праздник, а Мамаево побоище! Мы с женой проснулись, и оба подумали: землетрясение, кого-то вытаскивают из-под обломков. Грохот, душераздирающие крики! Не поверите, домина в девять этажей раскачивался как былинка на ветру! Стены, крепкие кирпичные стены, так и ходили ходуном! Я ничего не выдумываю, только немножко добавляю красок. Чтобы вы могли себе представить эту кошмарную жуть. И если б через час после моего звонка не явился милиционер…
— Неужели через час? — не поверил Бородин.
— Вы ж понимаете: когда все кругом трясется и грохочет, больше веришь тем часам, которые у тебя внутри…
Более спокойную картину нарисовала соседка Петрякова из 30-й квартиры:
— Вы знаете, мне показалось, что эта женщина не ошиблась квартирой, а пришла именно к Михал Палычу. Сперва-то она так: «Мишук, открой, это я!..» Несколько раз по-хорошему попросила. А потом уж по-другому заговорила: «Мишка, гад, я ж знаю, что ты дома!» Тот затаился со своей подружкой и — ни гугу. Ну дальше-то она его и матом пошла крыть, и всякое-разное. И в дверь каблуком, да так, что каблук отлетел…
— Вы ее видели раньше? — спросил Бородин.
— Нет, не приходилось. Вроде как женщина приличная, пальто хорошее, шапка из чернобурки новая. Не похожа на марамойку. Перебрала где-то и пришла к Михал Палычу выяснять отношения. Побухает в дверь, поругает его на чем свет стоит, а потом приникнет к щелке и жалобно заскулит: «Ну, Мишулик, миленький, сволочуга ты этакий, открой, я только погляжу в глаза твои бессовестные…» Он, конечно, молчит, а она подождет-подождет и опять ему в дверь каблуком, и опять в крик. Я на свою голову встряла: наплюй, говорю, на него, иди домой, а утром разберетесь! Куда-а! И меня туда же послала, — и доверительно, шепотком: — У Михал-то Палыча что ни месяц, то новая. А к этой, видать, он сам похаживал. Что-то она кричала про телевизор, будто он взял у нее. И белье какое-то…
От Петрякова Бородин позвонил участковому, который подтвердил: было дело, выводил он под Новый год из подъезда того дома по Шаумяна пьяную скандалистку. Работы, как всегда в праздник, было через край, а женщина пообещала пойти домой, сказала, что живет поблизости.
Короче говоря, участковый отпустил ее с миром, а паспортные данные на всякий случай записал:
Ираида Аркадьевна Софийская, улица Ясная…
— Вам знакомо это имя? — спросил Бородин, показывая Петрякову бумажку с записями.
— Гм… Ираида Софийская!.. — продегустировал тот. — Ни дать ни взять святая! Нет, со святыми красотками мне покуда не доводилось встречаться. Оно, может, и жаль, — и повторил со смаком: — Ираида Софийская… Ну сами подумайте: разве я мог бы запамятовать это бесподобное имя? Нет, надо же… Вы мне позволите списать адресок? Вдруг пригодится…
4
У Сергея было подозрение, что женщина всучила участковому заведомую липу. Такое нередко случается. И все же он решил лично удостовериться в этом, благо улица Ясная — вот она. И время еще не позднее, половина девятого. И вообще, чем черт не шутит…
Минуты через две он уже нажимал на кнопку дверного звонка.
— Кто там? — послышался из-за бронированной двери звучный и мелодичный женский голос.