Методом исключения

— Где ж все-таки может находиться ваша жена?

Морозов вяло пошевелил большими красивыми пальцами рук.

— Если б знать. Зачем бы тогда я к вам пришел?

— И догадок нет?

— Уж все перебрал. Одна только и остается, да боюсь об этом и думать… — и быстро, скороговоркой, с отчаянием: — Завел куда-нибудь в лес и там прикончил!

— О ком вы? — спросил Бородин.

— Да о нем, о Петрякове!

— Какие у него могли быть для этого мотивы?

— Его и спрашивайте!

— Хорошо, Петрякова мы спросим, — пообещал Бородин. — А вы мне еще вот что скажите. Такие разговоры у вас с женой, как в последний вечер, давно начались? Вы с ней почти три года состоите в браке, поди не всегда так было? Надо думать, любили друг друга?

— Я-то ее всегда любил! — проговорил Морозов и страдальчески сморщился, однако тут же взял себя в руки и продолжил: — Первое время мы хорошо с ней жили, дружно. Пока не случился выкидыш. Из-за него она стала нервная. Покрикивать стала на меня, чего до этого никогда не бывало. Ну, может, когда и за дело, а больше так… Очень уж ей ребеночка хотелось…

— Давно это случилось у нее?

— В марте прошлого года.

— А с Петряковым когда она познакомилась?

— Я так понимаю, в середине ноября.

— До ее признания у вас были на этот счет подозрения?

— Нет, не было.

— Она что, не отлучалась тогда из дома?

— Нет. С работы возвращалась в обычное время.

— А в выходные не уходила?

— Нет. Они познакомились, а потом долго не встречались. Когда опять встретились, Оля почти сразу сказала мне, что с Петряковым у нее… Что, в общем, будет с ним видеться…

— И как вы отнеслись к ее признанию?

— Переживал, ясное дело. И стыдил ее.

— Как Ольга Степановна реагировала на ваши увещевания?

— Сам, дескать, виноват. Не захотел понять. А Петряков, дескать, понял… Ну ясно, как… понял…

— Она что, все это время, до исчезновения, ходила к нему?

— Ну да!

— И вытерпели?

— А что я мог? Делал вид, что ничего не замечаю.

— Это как же так? — удивился Бородин. — Ваша жена возвращается Бог знает когда от любовника, а вы делаете вид…

— Когда и вовсе ночевать не приходила, — Морозов тяжело вздохнул.

— И вы ничего?

— Нет.

— Да как же так?! Почему?

— А что бы это изменило?

— Спали-то как? Вместе?

— Нет.

— Стирка, готовка?

— Когда бывала дома, то и постирает. И приготовит.

— Это у вас который брак?

— Второй.

— Дети от первого брака были?

— Сын и дочь.

Страничка «Дети» в паспорте Морозовой была чистой.

— А Ольга Степановна раньше была замужем?

— Нет.

Бородин перечитал запись беседы, которая вся уместилась на полутора страницах. Одну фразу, морща лоб, перечитывал особенно долго. Запоздало вспомнил, спохватился:

— Что за разговоры были у вас с женой перед тем, как она сообщила вам о своей связи с Петряковым?

Морозов насупил брови:

— Я уже не помню в точности…

С каждой фразой допроса Сергея не покидало чувство, что он беседует не с земным человеком, а с инопланетянином, у которого и кровь другая, и чувства, совсем не похожие на наши, земные. Он не знал, какой вопрос задать, о чем спросить своего собеседника. «Черт его знает, чурка какая-то, а не человек!» Но не мог, не имел права сказать вот так прямо, в лоб. Поэтому, вчитавшись в протокол допроса, спросил:

— Вот я записал с ваших слов:

«Может, она так, с досады. Перед тем были всякие разговоры…»

Когда Бородин произнес эти слова и оторвал глаза от листа бумаги, то заметил, что Морозов со своего места внимательно и настороженно вглядывается в протокол.

— Не знаю, зачем это все записывать, — хмурясь, проговорил Морозов. — Вы со своей женой, что ли, никогда не ссорились?

— Но ведь не моя, а ваша жена пропала! — строго поглядел на него Сергей.

— Так ведь она к Петрякову ушла и от него не вернулась! — проговорил с обидой в голосе Морозов. — А то, что когда-то мы с ней ругались… С кем не бывает! У нас все больше по пустякам. Только бы нашлась голубка! Все простил бы, забыл. Только найдите мне ее! Вам не со мной надо, с Петряковым…

Все вроде верно. Правильные слова говорит человек. Но что-то в них не так, не та интонация, не те чувства выражают его слова. Но чувства к протоколу не приобщишь. Нужны доказательства, а не чувства. А доказательств пока и нет. И, услышав слова о Петрякове, Бородин сказал:

— Ладно. С Петряковым разговор впереди. А сейчас мне необходимо выяснить, не привели ли те ваши ссоры с женой ко всем последующим событиям. Не были ли ее встречи с Петряковым следствием ваших ссор?

Морозов озадаченно заморгал, словно не понимая, о чем идет речь.

— Ну да, появился на стороне мужчина, а родной муж стал не мил, — пояснил свою мысль Бородин. — Не сразу же все это случилось. С чего-то началось.

— Я думаю, из-за выкидыша все, — сказал Морозов. — Раньше-то не было всяких этих фиглей-миглей…

— Вы сказали, что она иногда стала покрикивать на вас.

— Мало ли что бывало. Ваша жена тоже поди не всегда вам улыбается.

— Да оставьте вы в покое мою жену! — осадил его Бородин. — Отвечайте на мои вопросы, если хотите, чтобы я вам помог! — И тут же отходчиво улыбнулся: — Оно и правда: иногда полезно бывает на нас, мужиков, прикрикнуть. Чтоб знали, кто в доме хозяин. И чтоб на других бабешек не заглядывались.

— У меня, кроме Оли, никого отродясь не было, — сказал Морозов.

— А выпивши домой приходили?

— Нет, не было такого.

— Никогда? — Бородин поглядел на него недоверчиво.

— Ну, может, раз или два было, — признался Морозов. — За все время-то!

— После выкидыша?

— После, — со вздохом ответил Морозов. — До этого у нас отношения были спокойные… Ну, может, не сразу это началось…

— Что — это? — не понял Бородин.

Морозов сердито и смущенно засопел.

— Ну, ровно как изголодалась… по этому делу… Не знаю, как сказать… Я мужик в общем-то здоровый, хоть сколько могу, да только ей стало все не так. — Он помолчал. — Я ничего не мог понять. Ни с того ни с сего вдруг заплачет. Ночью, после всего. «Что с тобой?» — «Не знаю». И почти каждый раз… — опять помолчал, поразминал руки. — В тот день принесла откуда-то книжку… Тебе, дескать, стоит почитать. Я посмотрел, а там всякие такие картинки. Ну, про это самое. Написано: для мужчин. Секс то есть. Не то чтобы мне все это в диковинку: по телевизору сейчас много чего показывают… Но когда жена говорит, что это тебе полезно почитать, то хоть стой, хоть падай. Ни фига себе, думаю! А ей сказал вроде как спокойно, хоть внутри всего заколотило: «Знаешь, кому это все нужно?» А она в глаза мне так смотрит и отвечает с насмешкой: «Ну хоть мне, например, нужно!» Я прямо офонарел. Потом сказал: «Подумай, Оля, чего ты такое несешь, ты ведь не б… какая-нибудь»… Не ругался, ничего. Но тут она меня совсем доконала. «Если я и сделаюсь б… то исключительно из-за тебя. Ты меня по ночам только терзаешь». Ну вообще!.. «Тебе только одно и надо: самому получить удовольствие!» И пошла, и пошла. Я тоже начал горячиться. Много чего наговорили мы тогда с ней, язык не поворачивается все в подробностях рассказывать…

— Ну и не надо, — согласно покивал Бородин и спросил: — Про Петрякова-то она когда вам сказала? После этого разговора?

— Может, через неделю.

— Опять ссора была?

— Да нет, наоборот. Как раз было воскресенье. Ушла днем, а куда не сказала: всю неделю мы не разговаривали. Часов в одиннадцать только вернулась. А я весь день дома сидел, места себе не находил. Решил: надо мириться, хватит! Ну так всю ж неделю постился, не подпускала она меня к себе. И вот, когда пришла, в одиннадцать-то часов, я и говорю… Спокойно так, а самого аж трясет всего: «Ну ладно, Оль, извиняюсь, коли обидное что сказан тогда». Не ругался, ничего. Она, значит, вроде как улыбнулась, покраснела только сильно, и отвечает: ладно, мол, извиняю. Я-то думал: все, помирились! А когда немного погодя хотел ее взять, она вот так руками мне в грудь уперлась, — Морозов выставил перед собой кулачищи, — и говорит: «Поздно!» Я не понял и спросил: «Как это поздно? Еще и двенадцати нет!» Она и выдала тут… Оказывается, она уже нашла себе… Я сперва даже не поверил. Думал, так это она, для порядка время тянет. Ну а потом…